всего он был похож на огромное долбленое красное корыто, посреди которого
торчала толстая мачта с парусом. На парусе был грубо нарисован павлин. На
корме стоял шатер из синих и желтых полос ткани.
- Сам, - сказал печально перевозчик. - Сам поклон Таракан.
Тут <корыто> начало поворачивать к берегу. Матросы убирали парус,
рулевые повисли на рулевом весле, заставляя неповоротливое судно
двигаться, куда надо.
На корме перед шатром можно было разглядеть человека в полосатой,
цвета шатра, одежде. Он махал руками, суетился, грозил кулачком матросам.
- Прятаться надо, - сказала Речка. - Ты чего, отец, молчишь?
- Идите, - согласился перевозчик. - А я дань заплачу!
Девушка вывела путешественников из-за хижины, и, пригибаясь, чтобы их
не увидели из <корыта>, они побежали к кустам. Там они и затаились.
И вовремя. Еще через три минуты <корыто> приблизилось к берегу и
ткнулось носом в песок. Матросы, голые, если не считать коротких полосатых
юбочек, сбросили с борта мостки, и по ним быстро сбежал невысокого роста
горбун, что командовал <корытом>. За ним спустились стражники в полосатых,
синих с желтым, таких же, как у господина, костюмах с копьями в руках.
Вся эта компания остановилась на берегу, и один из стражников
закричал:
- Синий Нос! Синий Нос, предстань пред грозные очи!
Перевозчик мелкими шажками подбежал к горбуну, упал на колени и
принялся биться головой о песок.
- О, славный, грозный Таракан! - кричал он. - О, великое хвостатое
крылатое существо, поклон ты наш!
- Почему его зовут тараканом? - спросила Алиса шепотом у Речки.
- Потому что это его герб, - ответила девушка. - Видишь, на парусе
нарисован?
- Но это же павлин, - сказала Алиса.
- Таракан не такой, - вмешался Пашка. - Он маленький, черный или
рыжий, он с усами, он бегает. Он - насекомое!
- Я-то знаю, - загадочно ответила девушка, - а другие не знают.
Между тем перевозчик по закону поклона Таракана протянул ему мешочек.
Горбун вытряхнул из него на ладонь несколько монеток.
- Мало, - сказал он.
- Знаю, что мало, поклон Таракан, - печально ответил перевозчик. - Да
никто не платит. Времена такие, что никто не платит.
- Врешь! - закричал Таракан высоким голосом. - Все таишь! Поклоном
норовишь стать! Сапоги тебе целовать будут?
По знаку горбуна стражники вытащили из-за поясов плети и принялись
стегать рыжего перевозчика, который валялся в ногах у горбуна и клялся,
клялся, клялся, что ни монетки не спрятал, что с голоду опух, дочку не
может замуж выдать, потому что нечего за ней дать.
- Чего же мы ждем! - возмущенно прошептал Пашка. - Можно, я их
проучу?
- Не смей! - испугалась Речка. - Ты все погубишь. Так надо, чтобы
бить. Так всегда делают. Иначе рабы слушаться не будут.
- Ты мне и без того уже столько монет недодал сколько дней в году, -
сказал горбун. - Как расплачиваться будешь?
- Вы же меня на место определили, поклон Таракан! - взмолился Синий
Нос. - Сколько дают, столько отдаю. Может, помру скоро на этой работе.
- Что же делать? - Горбун пересыпал с руки на руку монетки. Стражники
перестали лупить перевозчика, уморились. - А ну, показывай дочку. Может, и
в самом деле осчастливлю тебя, за долги возьму, в хорошем доме будет жить,
кушать из серебряной миски.
- Нету дочки, - ответил Синий Нос.
- Как так нету?
- В лесу она. Грибы собирает. Грибов не соберешь, что зимой жевать
будем?
- Врешь! - сказал горбун. - Врешь, гладиолус вонючий! А ну, всыпьте
ему, пока не сознается, где прячет свою дочь.
Стражники принялись снова хлестать перевозчика.
- Ну зачем он обо мне сказал? - расстраивалась Речка. - Совсем старый
стал, не понимает.
- А почему такое странное ругательство? - спросил Пашка. - Разве у
вас гладиолусы вонючие?
- Не все ли равно, - отмахнулась девушка. - Если человек бедный,
подлый, ничтожный, то и имя у него некрасивое. А если благородный,
богатый, то мудрецы придумают ему красивое имя.
- Значит, гладиолус хуже таракана?
- Значит, хуже, - сказала девушка.
На реке показался еще один корабль.
Это было совсем удивительное сооружение: большой плот из толстых
бревен, на котором возвышался дощатый помост, устланный шкурами и коврами.
По бокам плота медленно вращались, ударяя ступицами о воду, большие
колеса, как на старинных колесных пароходах. На помосте стоял громоздкий
резной шкаф. Вокруг шкафа выстроились люди в лиловых рясах, круглых
шляпах, из-под которых свисали черные чадры с прорезями для глаз.
Стражники прервали экзекуцию и дружно повалились на колени. Матросы
на <корыте> тоже пали ниц. Только горбун остался стоять, глядя, как плот
поворачивает к берегу.
- Это еще кто? - спросила Алиса.
- Это сам повелитель грома и луны, верховный Клоп Небесный, первый
вкушец королевства.
- Ой, - сказал Пашка, - можно понятнее?
- Можно, - спокойно ответила девушка. - Первый вкушец - это верховный
жрец нашей земли. Вы знаете, что такое жрец?
- Конечно, - ответил Пашка, - это первобытный священник.
- Вот именно. У нас их называют вкушецами. Это приличнее.
- Почему приличнее?
- Потому что жрец жрет. А наши не жрут, а вкушают. Им кажется, что
вкушец - более красивое слово.
- Любопытно, - сказала Алиса. - Странный пароход. Колеса крутятся, а
трубы нет. Где же у него котел?
- Какой котел? - не поняла девушка.
- А колеса крутятся?
- А ты присмотрись, - сказала Речка.
Плот уже подошел поближе и тут Алиса поняла, что она ошибалась.
Колеса вращали люди, человек по десять каждое. Как белки в колесе они
работали ногами, потные, голые, несчастные.
- Это рабы? - спросил Пашка.
- Это грешники, - сказала Речка. - Бедные грешники.
- А в чем же они согрешили?
- Кто в чем, - сказала девушка. - Может, помник попался, может,
вкушецу не заплатил, или украл что-нибудь, или высморкался в храме. Много
бывает разных грехов.
- Их надо всех освободить! - сказал Пашка.
- Смотри, какой смелый! - улыбнулась Речка.
Когда плот подошел к берегу, люди в лиловых рясах распахнули дверцы
шкафа, и оттуда вышел очень худой сутулый человек, одетый так же, как
остальные жрецы, только на голове у него, словно корона, сияло золотое
солнце.
Жрецы склонились перед ним.
- А почему у них лица закрыты? - спросил Пашка.
- Потому что они вкушецы звезд и ночи. И никто не должен видеть лица
ночи.
- Слава тебе, знаменитый Клоп! - сказал горбун.
- Почему ты задержался? - спросил главный жрец. Голос у него был
глухой, потому что он говорил сквозь чадру.
- Навожу порядок среди моих рабов, - сказал поклон Таракан.
- Хорошо, что я тебя догнал, - сказал жрец. - Надо поговорить.
- Слушаю и повинуюсь. - Горбун протянул руку чтобы помочь жрецу сойти
на берег.
- Отойдем, - сказал Клоп Небесный. - Чужие уши не должны слышать
наших высоких бесед.
- Воистину, - ответил Таракан.
- Клоп с Тараканом, - фыркнул Пашка. - Смешно!
- Никто не думает, что это смешно. А кто подумал, уже умер, - сказала
Речка.
Горбун в полосатом наряде и лиловый жрец с солнцем на голове пошли к
кустам. За ними, на некотором отдалении, последовали стражники и монахи.
Горбун остановился совсем рядом с затаившейся в кустах Алисой.
- Вроде бы здесь можно поговорить, - сказал он.
- Да, они не услышат, - ответил жрец.
Они зашли за куст, и жрец откинул чадру. Под ней оказалось бледное
лицо, изрезанное морщинами. Из вышитой бисером сумки, что висела у пояса,
жрец достал кисет и курительную трубку. Набил трубку табаком, потом
вытащил из сумки кремень и огниво. Раскурил трубку. Горбун стоял молча,
глядел на жреца. Потом спросил'
- И какое же наказание положено тобой, Клоп Небесный, за такой грех?
- Медленное поджаривание на костре, - ответил тот, усмехнувшись -
Курение - страшный грех...
Жрец с наслаждением затянулся.
- ...с переходом всего имущества твоему храму, - закончил горбун
прерванную жрецом фразу.
- Не пропадать же деньгам грешника, - кивнул жрец
- Тогда и я согрешу, - сказал горбун.
- Греши, уважаемый Таракан, - согласился жрец.
В руках горбуна оказалась плоская медная фляга. Горбун отхлебнул из
нее и спросил, вытирая тонкие голубые губы:
- О чем ты хотел поговорить со мной, властитель звезд?
- Там, в Убежище, - сказал жрец, - как доносят мои люди, есть много
странных и даже чудесных вещей.
- Я слышал об этом, - согласился горбун.
- Плохо будет, если они попадут в руки недостойным.
- Или дуракам, - сказал горбун.
- Как видишь, мы мыслим с тобой одинаково, мой ученик, - сказал жрец.
- Главное - не высовываться. Наши отряды невелики.
- Конечно, - сказал горбун, прихлебывая из плоской бутылки - Эти
бандиты-близнецы приведут с собой целую орду мерзавцев.
- И его Повелительство имеет армию.
- Наши люди не пойдут в первых рядах, - сказал горбун.
- Они должны остаться в живых...
- Чтобы забрать все чудесные вещи, что спрятаны нечестивцами.
Заговорщики замолчали.
Алисе очень хотелось чихнуть. Но она лежала так близко к горбуну, что
видела каждую ниточку на его полосатых штанах.
<Он же похож на осу, - подумала она. - На желто-синюю осу>.
- А теперь мне хотелось поговорить с тобой еще об одном деле, -
сказал жрец, понижая голос.
- Я слушаю, несравненный Клоп.
- Наше Повелительство великий Радикулит...
- Да славится имя его! - воскликнул горбун.
- Да славится имя его, - тихо повторил жрец, - стареет.
- Но он еще крепок.
- Он еще крепок, но стареет. И мы обязаны думать о том, кто займет
его место в случае несчастья...
Алисе жутко хотелось чихнуть. Она чесала переносицу, но не помогало,
она извивалась на песке, стараясь удержаться...
И чихнула!
Заговорщики подпрыгнули от неожиданности и бросились бежать к берегу.
Впереди несся Клоп Небесный, подобрав лиловую рясу и мелькая худыми
голыми ногами. За ним, подпрыгивая, семенил горбун.
- Стража! - кричал он на бегу. - Оцепить кусты! Никто не должен уйти
живым! Там враги! Там подглядчики.
- Бежим! - крикнула Речка.
Она первой кинулась в гущу кустарника. Колючки цеплялись за рукава,
корни - за башмаки, сзади доносились вопли.
- Сюда! - крикнула Речка и пропала из глаз.
Оказалось, что в гуще кустарника есть лаз. Алиса нырнула туда.
Пещера. Вернее, яма в обрыве, тесная и сырая. Вчетвером они еле в ней
поместились.
- Теперь тихо, - сказала Речка. - Я думаю, они нас не найдут. Я тут
уже не раз пряталась.
- Зачем пряталась? - спросил Пашка.
- То работорговцы, то люди горбуна, то разбойники - мало ли кто хотел
меня утащить.
- Ну и жизнь, - сказал Пашка. - Никакой справедливости.
- А какая может быть справедливость для бедных?
- С этим надо кончать, - сказал Пашка.
- Трудно.
- Но ведь раньше было иначе, - сказала Алиса.
- Тише, - прошептала Ирия.
Алиса понимала: Ирию сжигает желание скорее вернуться в лес, найти
Тадеуша. И раз приходится терпеть и ждать, она будет терпеть и ждать, но
мысленно она не здесь, она в лесу
Перекликались голоса. Солдаты и жрецы прочесывали кусты в поисках
злоумышленников.
В пещерке было душно, с потолка сыпалась земля Казалось, что прошел
целый час, прежде чем крики солдат утихли.
- Можно вылезать? - прошептал Пашка.
- Погоди, - ответила девушка, - они могли затаиться. Вкушецы ужасно
хитрые. Они привыкли ловить людей. Люди думают, что опасность миновала, а
они сидят и подстерегают.
