каких бы то ни было расспросов.
Но Холмс был непреклонен. Так нам стало известно, что Анна
Кэрроуэй, не отставая от сестры, также встречалась с молодым
человеком. Более того, они собирались пожениться. Джеймс знал и его
имя - Антонио Карузо. По его словам, он частенько бывал в биллиардной
академии св.Бернарда.
- Скажите, мистер Сандерс, - поинтересовался Холмс после
недолгой паузы, - а вам самим приходилось его видеть?
- Да, конечно, - не раздумывая, ответил молодой человек. - Мы
несколько раз ездили на пикник неподалеку от Прайори Скул. Кстати,
когда мы там были в последний раз... - юноша в нерешительности
замолчал.
- Видите ли, мистер Сандерс, даже самые незначительные детали,
которые вам по каким-то причинам запомнились, могут нам помочь, -
подбодрил его я. - Вы заметили что-то необычное, не так ли?
- Пожалуй, нет... Просто Анна на несколько минут покидала нас,
и я случайно увидел, как она разговаривает с каким-то пареньком. Не
знаю даже, что мне показалось в нем странным. Впрочем, думаю, что это
полная ерунда - я просто становлюсь излишне подозрительным.
На обратном пути я заметил, что Холмса особенно заинтересовали
именно последние слова Сандерса. И все же прежде всего мы отправились
к св.Бернарду.
Разговор с несколькими игроками принес свои плоды. Я давно не
видел, чтобы мой друг был так щедр, раздавая деньги направо и налево.
Особенно, учитывая то, что за успешное завершение расследования ему
не причиталось никакого гонорара. Так или иначе, в конце концов мы
располагали заветным адресом.
Теперь на очереди был Антонио Карузо. Он сам открыл нам дверь и
с первого взгляда не вызвал у меня особого доверия. Не то, чтобы он
выглядел как-то подозрительно: скорее, мне не понравился его взгляд.
Взгляд человека, которому есть, что скрывать, и который приложит все
усилия, чтобы эти сведения не стали известными кому бы то ни было.
Не удивительно, что я ни на секунду не поверил его словам о том,
что Анна исчезла. Правда, меня несколько удивила готовность, с
которой он дал ее адрес, предупредив попутно, что стучать придется
долго и громко - дескать, консьержка страдает глухотой.
- Скажите, мистер Карузо, - спросил Холмс, когда мы уже стояли в
дверях, собираясь уходить, - во время вашего последнего пикника с
сестрами, помните, на котором еще присутствовал Джеймс Сандерс, не
было ничего необычного?
- Необычного - нет, - ответил Карузо, спокойно выдержав его
взгляд, - скорее, забавное. Дело в том, что к Анне долго приставал
какой-то парень, который просил купить ему гироскоп.
До сих пор не знаю, как Холмс догадался, что место, которое
молодые люди избрали для своих пикников, было и любимом местом
прогулок того мальчишки, о котором мы уже столько слышали. Запасшись
предварительно гироскопом, мы направились туда.
Нет сомнения, парню очень польстило внимание двух невесть откуда
появившихся джентльменов. Он немедленно напустил на себя важный вид,
и все твердил, что его отец обладает немалым богатством и влиянием, а
Анна была его нянькой. Дело принимало любопытный оборот.
Когда мальчишка ушел, мне показалось, что мы в очередной раз
уперлись в ходе расследования в глухую стену. Можно было, конечно,
нанять несколько человек, чтобы они проследили за парнем и узнали, из
какой он семьи и где живет. Но Холмс решил проблему гораздо быстрее,
как обычно воспользовавшись своим знаменитым дедуктивным методом. И
вскоре мы уже знали, что влиятельный отец - никто иной как лорд
Брамвелл, а самого парня зовут Пол.
Однако у Брамвеллов нас ожидал далеко не самый теплый прием.
Здание, у которого остановился кэб, имело чопорный и солидный вид -
старомодная железная ограда, массивная двустворчатая дверь с
блестящими медными ручками. Визитная карточка Холмса открыла ему
двери дома, но поговорить нам удалось только с леди Брамвелл, которая
холодно сказала, что Анна уволилась и ее местонахождение в настоящий
момент никому в семье неизвестно. Окинув обстановку быстрым
внимательным взглядом, мы поспешили откланяться.
Но оставалась еще одна ниточка - цветы, и мы направились в
цветочный магазин.
Вечером Холмс все же позволил нам передохнуть. Когда, сервировав
ужин, миссис Хадсон удалилась, он задумчиво посмотрел на меня и
попросил:
- Не могли бы вы, Ватсон, подвести итог всему, что мы узнали
сегодня за вторую половину дня?
Я уже привык к тому, что мой острый ум помогает Холмсу
упорядочить разрозненные факты, и не смог отказать ему в такой
любезности.
- Вне всякого сомнения, Холмс. Итак, письмо было отправлено
человеком по имени Блэквуд. Он таксидермист, и образцы его, с
позволения сказать, искусства выставлены в табачном магазине Брэдли.
- Что вы можете сказать о его характере, Ватсон?
- Для человека своей профессии он, пожалуй, излишне
раздражителен. Вспомните тот скандал, который он устроил Лэсли, когда
она отказалась пойти с ним в паб. Кроме того, он, вероятно
неграмотен.
- Из чего вы делаете такой вывод? - поинтересовался Холмс, кладя
себе на тарелку еще кусочек бифштекса.
- Но ведь он попросил продавщицу написать письмо под диктовку.
Послания любимым женщинам обычно не пишутся с помощью посторонних
людей. Значит, сам это сделать он был не в состоянии.
Но Холмс только внимательно посмотрел на меня, и остаток ужина
прошел в полном молчании. Однако это было еще не все - ведь нам
удалось напасть на след неизвестного доселе юноши, который бродил
вокруг театра и пытался узнать адрес миссис Кэрроуэй. Об это и зашла
речь, когда посуда была убрана, и Холмс устроился с трубкой у камина.
- Как вы полагаете, Ватсон, молодой человек был с нами искренен?
- Безусловно, я просто уверен, что дело обстоит именно так, как
он рассказал. Судя по всему, парень просто влюбился в известную
актрису, что неудивительно, если вспомнить, что он - простой
рассыльный у аптекаря. Новейшие исследования по психоанализу
убедительно доказывают, что именно из таких слоев и происходит
большинство поклонников известных личностей. Они на расстоянии
выбирают объект своего обожания и...
- Погодите Ватсон. Я не медик, но все же иногда просматриваю
медицинские журналы и прекрасно знаю, о чем вы говорите. Кстати, я не
ожидал от вас такой ловкости при игре в дартс. Ведь только благодаря
этому нам удалось разговорить хозяина паба. Не могли бы вы как-нибудь
на досуге научить меня нескольким приемам?
Я был очень доволен, что мой друг в кои-то веки признал хотя бы
одно из моих достоинств. Поверьте, мне всегда крайне интересно
следить за ходом его мыслей, но в общении он иногда бывает просто
несносен. Особенно эта его привычка при каждом удобном случае
вспоминать про свой знаменитый дедуктивный метод.
Как бы то ни было, до полуночи мы проговорили про дартс. Мне
казалось, что моему другу хотелось немного отвлечься от обстоятельств
этого непростого дела, и я с удовольствием предоставил ему эту
возможность.
Следующее утро встретило нас привычным лондонским туманом,
повисшим между рядами сумрачных домов. Когда мы вышли на улицу, лишь
окна в доме напротив тусклыми, расплывшимися пятнами маячили в
серо-желтой мгле. Сонный возница кэба доставил нас на окраину в
табачный магазинчик. Сразу при входе внимание привлекала большая
голова лося - несомненно именно то, что мы искали. Но как узнать
адрес таксидермиста, если его не помнил даже сам хозяин магазинчика?
Если вы внимательно следите за моими записками, время от
времени появляющимися в печати, то вам, несомненно, знакомо
виртуозное расследование Холмсом убийства в Эбби-Грейндж. Тогда мой
друг блестяще продемонстрировал, что не боится высоты и мог бы лазить
по вантам не хуже любого матроса. Это умение немало пригодилось ему и
сейчас. Адрес мастерской был у нас в руках.
С помощью возницы мы не без труда отыскали невысокое здание
мастерской, затерянное в узких лондонских улочках. Переступив порог,
я вздрогнул - прямо на нас смотрел большой нож с зазубренным лезвием.
Неужели тот самый? Впрочем, Холмс всегда предостерегал меня от
поспешных выводов.
Но обнаруженная вскоре еще одна улика, казалось, должна была
развеять последние сомнения. Причем, и то, и другое в самом деле
принадлежало мистеру Блэквуду.
- Нет, сейчас его нет, - сказал второй таксидермист, работающий
в той же мастерской, - но через несколько часов, насколько мне
известно, у него деловая встреча в доках Саррей.
- Но как же мы его узнаем? - воскликнул я.
- О, это совсем не сложно. Он среднего роста, широк в плечах, с
пепельно-серыми волосами. Обычно он носит высокую шляпу и монокль. И,
кстати, откликается на имя Блэквуд.
Кажется, он решил над нами немножко подшутить. Или это мне
показалось?
Теперь перед нами встала новая проблема. Если вы когда-нибудь
бывали в доках, то, несомненно, хорошо представляете себе это
нагромождение бараков, складов, бочек, тюков, тупиков и узких
проходов. Как же мы сможем найти там мистера Блэквуда, даже
располагая подробным его описанием?
К счастью, нам на помощь пришел верный Тоби. После дела
Баскервилей никто не смог бы обвинить Холмса в излишне теплом
отношении к собакам, но в интересах дела он, как вы знаете, всегда
мало считается с личной неприязнью. И Тоби не обманул наших ожиданий,
проведя Холмса и меня к заброшенному складу едва ли не в самом
дальнем углу доков.
Дверь была заперта, и нам ничего не оставалось, как заглянуть в
окно. На наше несчастье, оно оказалось настолько грязным, что
разглядеть что-нибудь внутри было практически невозможно. При всей
своей проницательности Холмс иногда бывает на редкость беспомощен в
обычных житейских делах, так что решать эту проблему пришлось мне.
И вот мы заглянули в окно. Нашему вниманию предстало плохо
освещенное помещение, в котором находились двое мужчин. Один из них
точно соответствовал описанию Блэквуда, второй держал в руке кулон,
внимательно его рассматривая на свет.
- Приготовьте пистолет, Ватсон, - сказал Холмс спокойно, но в
голосе его прозвучал металл.
Выломав дверь, мы ворвались внутрь. Блэквуд вскрикнул от
неожиданности и кинулся в сторону. Я выстрелил. В темноте вспышка
озарила искаженное злобой лицо таксидермиста, но позволила Холмсу
схватить его и после недолгой борьбы связать. На нашу беду его
собеседнику удалось скрыться.
Теперь нам предстояло длительное разбирательство с полицией,
которую Холмс, естественно, не мог не поставить в известность. Однако
до того, как в него вцепился Лейстред, мы уже знали все, что он мог
нам поведать.
По его словам, несколько дней назад его нанял на работу
неизвестный джентльмен, уже в возрасте и вполне приличного вида. Он
попросил изъять некое письмо, которое должно было храниться у мисс
Кэрроуэй. Актриса была хорошо известна всему Лондону, и Блэквуду даже
в голову не пришло, что речь может идти о ком-то другом. Дождавшись,
пока начнется спектакль, он проник через черный ход в гримерную и
тщательно обыскал ее. Письма не было. Тогда он вышел из театра и стал
