и однажды, в бурную ночь, переплыл реку, чтобы предупредить майора о
намерении Понтиака сжечь обе шхуны, принадлежавшие гарнизону.
Замечательно, что Понтиак не меньше, если не более майора, доверят
Мюру. Это доказывало несомненный ум и проницательность молодого француза.
Таково было положение вещей, когда Петр Мюр переехал реку,
беспрепятственно был пропущен в форт и направился к домику Гуго Линвуда.
Он объяснил, что его мать при смерти, что ее последнее желание -
почувствовать прикосновение нежной руки Мэдж к своему лбу и принять ее
последний поцелуй. В просьбе француза отпустить Мэдж к матери звучало
столько горя, что девушка была растрогана. Отец ее жалел больную старуху,
но не забыл о том, что надо быть осторожным. Он попросил посетителя
проводить Мэдж назад домой, тем более, что со времени осады она ни разу не
переезжала реку. Девушку знал и сам Понтиак, и многие из его воинов. От
индейцев можно было ожидать, что они нанесут удар отцу через дочь.
Петр Мюр чистосердечно ответил, что никогда не согласится подвергнуть
Мэдж опасности, что Понтиак - его друг, или, вернее, считает его своим
другом, и что никто не осмелится тронуть волос на голове у друга вождя
Оттавов.
Смеркалось, когда Мэдж села в лодку Петра, которая стрелой полетела к
восточному берегу. Мюр обещал, независимо от того, в каком положении
находится его мать, вернуться с Мэдж следующей ночью, в тот же самый час,
когда они вышли из форта. Хотя он был уверен, что и при дневном свете им
не угрожает ни малейшая опасность, а все-таки дождался наступления
темноты, в видах предосторожности.
Наступила и прошла вторая ночь, а о Мэдж и ее спутнике не было ни
слуху, ни духу. С каждым часом тревога и печаль родителей Мэдж все
возрастала, наконец, они пришли в полное отчаяние, когда к ним зашел Ашер
Норрис и узнал от них всю правду.
Осталась надежда, что Мэдж благополучно добрался до домика Мюр и
готова была в обратный путь, когда Петр нашел, что ехать опасно, и решил
подождать удобного случая. Надеялись, что они явятся в эту ночь. Не будь
этой надежды, отчаяние родителей Мэдж было бы безгранично.
Ашер не сказал им всего, что думал, боясь усилить их горе. Конечно,
может быть, он ошибался. Но ужасные мысли терзали его.
Ашер думал про себя, что миссис Мюр была так же больна, как и прежде,
что Петр был влюблен в Мэдж, а она ровно ничего не подозревала. Заметно
было, что француз готов был съесть ее глазами.
Подметив расположение девушки к нему, Ашеру Норрис, француз решил
похитить ее из дома, пользуясь благовидным предлогом. И вот он составил
план, увел Мэдж из дома и задерживал ее у себя, под предлогом опасности
возвратить ее обратно. Или же в прошлую ночь, согласно обещанию, оба
отправились назад и попали в руки индейцев.
В последнем случае, дело осложнялось. Весьма вероятно, что Понтиак
счел Петра шпионом англичан, схватил его и убил. Может быть, Петр был
шпионом Понтиака и тайным врагом гарнизона (последнее предположение
казалось Ашеру очень вероятным). Тогда вся эта проделка с Мэдж была
заранее обдуманным планом, с целью поставить девушку в такое опасное
положение, чтобы она вынуждена была умолять француза о спасении своей
жизни и свободы. Каков бы ни был исход дела, Ашер не мог отделаться от
мысли, что предательство и виновность Петра были неоспоримы.
Долгие часы соображал и обдумывал Ашер и не знал, на чем
остановиться. Перед ним вставал серьезный вопрос: чем и как помочь
девушке? И только один разумный план пришел ему в голову. Джо Спайн,
охотник, говорил по-французски, как прирожденный француз. Он мог побывать
во французской колонии и узнать правду. Конечно, это посещение было
сопряжено с некоторым риском, потому, что его могли узнать и сказать
Понтиаку.
- Я все думал, целое утро, - сказал Гуго Линвуд, когда Ашер сообщил
ему свой план поручить дело Джо Спайну, - как бы мне помочь моей Мэдж. Мне
надо скрепиться, сесть в лодку и перебраться через реку к дому Мюра!
- Это было бы хуже всего; вас все знают, как служащего в гарнизоне, и
ваша жизнь будет в руках индейцев!
- Может быть, но это все равно!
Бессознательно отец Мэдж задел чувствительную струну в сердце Ашера.
Несколько раз молодой человек задавал себе вопрос, возможно ли для него
вступить в борьбу из-за той, которая стала еще дороже ему с тех пор, как
он ее потерял.
- Джо хорошенько поразмыслит, когда я ему все расскажу! - произнес
Ашер. - Знают об этом мои родители?
- Нет, я ровно ничего им не говорил!
- Хорошо. Раньше ночи Джо не двинется, и я полагаю, что ему
понадобятся для этого верные люди.
Ашер понимал, что родители Мэдж нисколько не подозревают всей фальши
Петра Мюр, и не решился пояснить им это. Зачем? Это прибавило бы им еще
тревоги и горя.
Они успеют узнать всю правду, когда невозможно будет ее далее
скрывать.
Когда Линвуд отправился исполнять свои служебные обязанности, Ашер
пошел с ним. Жена Линвуда ушла навестить соседку.
По прибытии шхуны капитан Яков подал рапорт майору Глэдуйн обо всем
случившемся. Порох и другие запасы были спрятаны не недосягаемом
расстоянии от неприятельских выстрелов. Все обитатели форта искренне
сожалели капитана Хорста и другого убитого и в то же время не могли не
радоваться отбитой атаке индейцев. Едва успел Ашер переступить порог
собственного дома, как узнал, что майор Глэдуин желает видеть его. Юноша
не заставил повторять приказание начальника и поспешил к нему.
Майор выразил желание, чтобы Ашер рассказал ему свое пребывание на
острове в прошедшую ночь.
- Спайн рассказал мне все, что узнал на западном берегу, и что вы
наблюдали на восточном. Я вам буду очень обязан, если вы сами расскажете
мне все!
Молодой человек рассказал все, что знал и видел. Майор внимательно
слушал его.
- Итак, вы видели Понтиака и узнали его?
- Он призывал к оружию своих воинов!
- Вы предположили, что все индейцы, находившиеся по сю сторону реки,
собрались около него?
- Я был уверен в этом, но ошибся. Ирокезы, которых мы высадили на
берег, оказались первыми из всех осаждавших судно!
- Это надо было ожидать. Я надеюсь, что Спайн привезет мне ценные
сведения!
- Разве он уехал из форта?
- Да, час тому назад.
- И долго пробудет в отсутствии?
- Трудно сказать. Может быть, несколько дней, а может быть, недель и
более. Я дал ему очень важное поручение.
10. НА ВЫРУЧКУ
Со странным чувством выслушал Ашер Норрис известие о том, что Джо
Спайн уехал из форта на некоторое время.
- Небу угодно, чтобы я сам сделал все это, - размышлял он. И несмотря
на то, что впереди предстояло много труда, юноша испытывал необыкновенную
бодрость и подъем духа, сознавая, что не может оставаться праздным, пока
Мэдж в опасности.
- Я не буду спокоен ни днем, ни ночью, пока Мэдж не вернется сюда!
С волнением ждал он протеста со стороны своих родителей, но каково
было его удивление и благодарность, когда оба, отец и мать, одобрили его
намерение.
- Жаль, что Джо уехал из форта, - сказал отец. - Было бы ужасно
оставить Мэдж в опасности и не постараться помочь ей. Иди, мой мой
мальчик, иди, и да будет над тобой благословение Божие!
Ашер был уверен, что родители Мэдж также от души благословят его идти
на поиски дочери, но разочаровался. Расхвалив его рыцарскую готовность
вступиться за девушку, они оба продолжали утверждать, что он идет на
верную опасность и не в силах будет помощь их дочери.
Все их убеждения не поколебали решимости молодого человека. Он решил
только дождаться ночи, чтобы уйти из форта. Если бы и Петр Мюр вернулся
домой с Мэдж. Никто лучше его не знал местности, где находился дом Мюра.
Линия французских поселений вытянулась вдоль восточного берега реки,
на значительном расстоянии от форта. Мюр жил ближе к верхнему конусу
поселка, позади лагеря Оттавов.
Вместо того, чтобы переправиться через реку прямо от форта, Норрис
сел в свою маленькую лодку, которой он управлял с ловкостью настоящего
индейца, и направился к западному берегу. Он держал прямо к кустарнику,
нависшему над рекой, чтобы там выйти на берег, и в случае необходимости,
спрятаться за кустами. На расстоянии 4 миль, близ восточного берега, лежит
маленький островок. От него можно было добросить камень до жилища Петра
Мюр. Ашер рассчитывал разыскать Мэдж в этом доме. Если же ее нет там, то
соседи могли дать ему нужные сведения.
В короткое время Ашер добрался до островка и хотел повернуть свою
лодку, чтобы войти в фарватер реки и грести к восточному берегу. Сидя
неподвижно в лодке, он внимательно огляделся вокруг себя и прислушался.
Непроницаемая темнота окружила его. Ночь была темная, душная и походила на
предшествующую. Темные облака заволакивали небо. Только изредка сквозь них
пробивались лунные лучи, давая трепетный, неверный свет.
Огоньки в домах французских колонистов мерцали, как звезды, среди
непроницаемой тьмы. Частокол форта был закрыт густой растительностью.
Всюду было мрачно и пустынно, как в могиле. Только часовые, наученные
горьким опытом, бодрствовали в темноте.
Неприятельский разведчик не мог подкрасться к частоколу форта
незамеченным. Различные звуки долетали по воде до Ашера. Слышался крик
ночного ястреба, шорох птичьих крыльев так близко около лодки, что,
казалось, Ашер мог задеть их веслом, лай лисицы и волка, голоса людей с
другого берега, легкий рокот реки, журчанье ручья. Все эти "голоса ночи"
нарушали окружающую тишину.
Молодой человек балансировал веслом, стараясь сохранить равновесие
лодки, как вдруг, шагах в десяти от него, вода заколебалась, послышался
всплеск, словно какой-то человек внезапно погрузился в воду и тихо поплыл
по направлению к нему. Ашер моментально бросил весло в лодку и приготовил
винтовку. Шум приближался к лодке. К счастью, в эту минуту луна выплыла
из-за туч и осветила огромного медведя, плывшего по реке. Норрис убрал
винтовку, взял весло и одним ловким взмахом был уже в нескольких шагах от
медведя. И когда неуклюжий зверь очутился у самой лодки, готовый
опрокинуть ее своей огромной лапой, Ашер поднял весло кверху и нанес ему
страшный удар по голове. Медведь, казалось, удивился. Он засопел,
повернулся в воде и вдруг направился обратно к берегу. Норрис слышал, как
он карабкался на берег, отряхивал свою мохнатую шерсть и ломал кустарник.
Ашер не хотел стрелять, боясь, что шум выстрела привлечет внимание
индейцев, которые могут застать его врасплох. Тихо, осторожно плыл он по
реке. Мерцающие огоньки в домиках, на другом берегу, служили ему
путеводной точкой, но он не испытал бы затруднения без них, потому что
слабый свет луны достаточно освещал ему давно знакомый путь. Приближаясь к
берегу, он несколько умерил свою торопливость. Кто-нибудь из индейцев или
сам Понтиак могли проходить по берегу. Повинуясь неодолимому предчувствию
опасности, Ашер поплыл далее, намереваясь пристать к берегу на верхнем
конусе поселка. Чуткое ухо его ловило всякий малейший звук и шум на воде.
Молодому человеку казалось, что он слышит шум весла по воде.
Действительно, от ближайшего берега отделилась лодка и направилась к
западному берегу. Она приближалась к нему. Шум весел показывал, что в
лодке сидело несколько людей. Сверкнула огненная точка, и Норрис ощутил
запах табака. Двое из сидевших в лодке курили, видимо, далекие от страха и
опасения. Эти люди могли быть канадцами или индейцами. Самое безопасное
