не произошло. Он отворачивается. Только бы ночь продолжалась, пусть без
единой искорки света, без единой звездочки, пусть холодная и пустая,
только бы не закончилась... Кирилл все насмехается, говорит и говорит -
вероятно, никак не может решиться. Вероятно, он тоже видит неизбежное и
пока не разобрал, с кого ЭТО начнется. С отца или сына? С сына или отца?
Бандит размышляет вслух: а вот интересно, осознает ли Х., что посылал
своего выродка не просто убивать - это, конечно, жутковато, но бывает, - а
сделал именно наемным убийцей, то есть мясником-профессионалом? Понимает
ли Х., что его гениального выродка обязательно надо уничтожить - придавить
без всяких причин и объяснений, чтобы всем нам потом жилось спокойнее. И
разве сам Х. не думает точно так же, разве не согласен со столь бесспорной
необходимостью?
Когда пистолет в руке бандита, как бы существуя самостоятельно,
обращается с отца на сына, когда ствол оружия беспощадно утыкается в темя
притихшего ребенка, Х. вдруг замечает: "Тут какая-то бумажка выпала", - и
суется в раскрытую дверь вишневой "Лады". "Из косметички, что ли?" -
озабоченно спрашивает Кирилл. Пистолет перемещается обратно - медленно,
очень медленно. Никакой бумажки на сидении нет, есть ломик. Инструмент
вытаскивается - и сразу с размахом, с амплитудой, - страшно вылетает из
дверцы, превратившись в снаряд. Пистолет опаздывает, запутавшись в сложных
мыслях хозяина. Х. бьет сокурсника загнутой частью гвоздодера в голову.
Заточенные стальные лепестки легко входят в препятствие по самое
основание, что-то там сминают, выворачивают наружу - Х. не смотрит. Он
смотрит на Антона. Все в порядке: сын вырывается, прыгает к машине,
забирается в салон. Пистолет безумца так и не выстрелил. Все в порядке...
Отец долго и странно кашляет, не может остановиться: у него что-то
происходит с дыхательными путями. Впервые в жизни он убил человека, а этот
раздражитель оказывается покрепче табачного дыма.
Отец заставляет себя придти в чувство, ибо не время раскисать. В
несколько приемов он спихивает тело с обочины в канаву и залезает в
машину.
- А куда мы поедем? - спрашивает сын.
Водитель уверенно кладет руки на руль. Он отвечает, не задумываясь,
будто решил этот вопрос давным-давно:
- Поедем в Ялту.
- Прямо на машине? - восхищается сын.
- Прямо на машине. Ты же мечтал в Ялту? - он пусто смотрит сквозь
лобовое стекло - вперед. Он заводит мотор и добавляет. - Хрен нас в Крыму
найдут, да и искать там уже не будут. Долларов куча есть, не пропадем.
Доллары кончатся - придумаем, как ваши сраные расписки продавать...
Мимо с воем проносится патрульная машина. Потрепанная "Нива", в
которой сидят не менее потрепанные, уставшие за ночь сотрудники. Трое.
Если трое - значит, не группа захвата, - облегченно вздыхает опасный
преступник Х. - Если "Нива", значит, не госбезопасность... Страшная машина
метров через пятьдесят вдруг тормозит, разворачивается и начинает
неторопливо возвращаться.
Приближается...
Водитель вишневой "Лады" заторможенно наблюдает за этими
перемещениями, вновь попав в состояние невесомости. Бежать? Срываться с
места и уходить на полном газу? Устраивать безобразные гонки на скользком
сумеречном шоссе? Но ведь двигатель еще не прогрелся... Что предпринять,
как спастись?
- Пускай они тебя обыскивают, если хотят, - тоненько говорит Антон. -
А на меня им плевать, вот увидишь. Я сзади буду...
Водитель с бессмертной фамилией Х. смотрит на пассажира, сразу поняв
его простую мысль. Отец и сын встречаются взглядами - впервые за эту ночь.
Впрочем, на востоке уже разгорается завтрашний день.
- Папа, ты не бойся, мне никто ничего не сделает.
Мальчик привычным жестом вытаскивает из рюкзачка свою бутылочку и два
оставшихся дротика.
