звоном; однако с тех пор их усовершенствовали, и ныне
типичные "голоса" венериан звучат как мягкий вкрадчивый
шепот.
- О Форбсе-то я и зашел посоветоваться, - признался
капитан. - Ты ведь не землянин. Если на то пошло, даже не
гуманоид. Я и подумал: вдруг тебя осенит свежая идея.
Вдруг я что-нибудь упустил.
Помолчав, Рт'крыс посерел: это был цвет нерешительности.
- Боюсь, от меня вам маловато будет пользы, капитан Свен.
У нас на Венере никогда не бывало расовых проблем. Разве
что вы усматриваете некую аналогию с положением саларды...
- Не совсем, - перебил Свен. - Там скорее религиозный
уклон.
- К сожалению, больше ничего в голову не приходит. А вы
не пробовали образумить Форбса?
- Нет, но ведь все остальные пробовали.
- У вас должно лучше получиться, капитан. Вы - носитель
символа власти, вам удастся вытеснить из Форбсова сознания
отцовский символ. А заполучив такое преимущество, внушите
Форбсу, какова истинная подоплека его эмоциональной реакции.
- У расовой вражды не бывает никакой подоплеки.
- Это с точки зрения формальной логики. А вот если
оперировать общечеловеческими понятиями, то удастся отыскать
и саму подоплеку, и решение проблемы. Постарайтесь
выяснить, чего именно боится Форбс. Быть может,
поставленный лицом к лицу с собственными побудительными
мотивами, он опомнится.
- Учту твои советы, - с сарказмом, который не дошел до
венерианина, поблагодарил Свен.
Прозвучал условный звонок внутреннего коммутатора:
старший помощник вызывал капитана.
- Капитан! Диспетчер запрашивает, стартуем ли мы по
расписанию.
- Стартуем, - сказал Свен. - Готовить корабль.
И положил трубку.
Рт'крыс залился пунцовым окрасим. У венериан это все
равно что у землян - приподнятые брови.
- И так и так скверно, черт бы побрал все на свете! -
проговорил Свен. - Спасибо, что дал хоть какой-то совет.
Теперь примусь за Форбса.
- А кстати, - остановил капитана Рт'крыс, - он-то к какой
расе принадлежит?
- Кто именно?
- Новенький, тот, с кем не желает служить Форбс.
- Я почем знаю? - неожиданно взорвался Свен. -
По-твоему, мне на мостике только и дел, что зазубривать
расовую принадлежность новеньких?
- А ведь это может иметь решающее значение.
- С какой стати? Допустим, Форбсу не угодно служить с
монголом или с пакистанцем, ньюйоркцем или марсианином.
Велика ли разница, на какой именно расе зациклился больной,
незрелый мозг?
- Всего наилучшего, капитан Свен, - пожелал Рт'крыс
вдогонку.
Представ на мостике перед капитаном, Джеймс Форбс
откозырял, хотя на корабле у Свена подобные формальности не
соблюдались. Радист вытянулся по стойке "смирно". Это был
высокий стройный юноша с взъерошенной шевелюрой и
фарфорово-белой, усыпанной веснушками кожей. Все черты его
лица свидетельствовали о податливости, уступчивости,
обходительности. Решительно все... кроме глаз -
темно-синих, глядящих в упор на собеседника.
Свен растерялся, не зная, с чего начать. Но первым
заговорил Форбс.
- Сэр, - сказал он. - С вашего позволения, мне здорово
неудобно перед вами. Вы хороший капитан, сэр, лучше не
бывает, да и с командой я сдружился. Теперь я себя чувствую
как последний негодяй.
- Так, может, одумаешься? - В голосе Свена послышались
слабые нотки надежды.
- Хотел бы я одуматься, сэр, право же, хотел. Да мне для
вас головы не жаль, капитан, вообще ничего на свете не жаль.
- Ни к чему мне твоя голова. Мне надо только, чтобы ты
сработался с новичком.
- А вот это как раз не в моих силах, - грустно произнес
Форбс.
- Это еще почему, пропади все пропадом? - взревел
капитан, напрочь позабыв о своем намерении проявить себя
тонким психологом.
- Да вам просто не понять нашу душу, душу ребят вроде
меня, выходцев из Горной Джорджии, - пояснил Форбс. - Так
уж мне блаженной памяти папочка заповедал. Бедняга в гробу
перевернется, если я нарушу его последнюю волю.
Свен проглотил рвущуюся на язык многоэтажную брань и
сказал:
- Тебе ведь самому ясно, в какое положение ты меня
ставишь. Что же ты теперь предлагаешь?
- Только одно, сэр. Мы с Ангкой вместе спишемся с
корабля. Лучше уж нехватка рук, капитан, чем недружная
команда, сэр.
- Как, и Ангка туда же? Постой! Он-то против кого
настроен?
- Ни против кого, сэр. Просто мы с ним закадычные
друзья, вот уж пять лет скоро, как повстречались на
грузовике "Стелла". Теперь мы с ним неразлучны: куда один,
туда и другой.
На пульте управления у Свена вспыхнул красный огонек -
знак того, что корабль готов к старту. Свен не обратил на
это никакого внимания.
- Не могу же я остаться без вас обоих, - сказал Свен. -
Форбс, ты почему отказываешься служить с новичком?
- По расовым мотивам, сэр, - коротко ответил Форбс.
- Слушай меня внимательно. Ты служил под моим началом, а
ведь я - швед. Разве тебя это не смущало?
- Нисколько, сэр.
- Судовой врач у нас - палестинец. Штурман и вовсе с
Венеры. Механик - китаец. В команде собраны русские,
меланезийцы, ньюйоркцы, африканцы - всякой твари по паре.
Все расы, вероисповедания и цвета кожи. С ними-то ты
уживался?
- Ясное дело, уживался. Нас, уроженцев Горной Джорджии,
- с раннего детства готовят к тому, чтоб мы уживались с
любыми расами. Это у нас в крови. Так мой папаша уверял.
Но служить с Блейком я, хоть убейте, не стану.
- Кто это - Блейк?
- Да новенький, сэр.
- Откуда же он родом? - насторожился Свен.
- Из Горной Джорджии.
На миг оторопевшему Свену почудилось, будто он ослышался.
Он вытаращил глаза на Форбса - тот, оробев, ел капитана
глазами.
- Из гористой части штата Джорджия?
- Так точно, сэр. Кажется, откуда-то неподалеку от моих
краев.
- А он белый, этот Блейк?
- Само собой, сэр. Белый англо-шотландского
происхождения, точь-в-точь как я.
У Свена возникло ощущение, будто он осваивает неведомый
мир, - мир, с каким не доводилось сталкиваться ни одному
цивилизованному человеку. Капитан с изумлением обнаружил,
что на Земле попадаются обычаи куда диковиннее, чем где-либо
в Галактике. И попросил Форбса:
- Расскажи-ка мне о ваших обычаях.
- А я-то думал, про нас, выходцев из Горной Джорджии, все
досконально известно, сэр. В наших краях принято по
достижении двадцати лет уходить из отчего дома и больше
домой не возвращаться. Обычай велит нам работать бок о бок
с представителями любой расы, жить бок о бок с
представителями любой расы... кроме нашей.
- Вот как, - обронил Свен.
- Новичок-то, Блейк, тоже из Горной Джорджии. Ему бы
сперва проглядеть судовой реестр, а уж после наниматься на
корабль. На самом-то деле он один кругом виноват, и если
ему плевать на вековой обычай, то я тут ни при чем.
- Но почему же все-таки вам запрещено служить с
земляками? - не отставал Свен.
- Неизвестно, сэр. Так уж повелось от отца к сыну, с
незапамятных времен.
Свен пристально посмотрел на радиста: в капитанском
мозгу забрезжила догадка.
- Форбс, ты можешь словами передать, как относишься к
чернокожим?
- Могу, сэр.
- Так передай.
- В общем, сэр, по всей Горной Джорджии считается, что
чернокожий для белого - лучший друг. Я ничего не говорю,
белые совсем не против китайцев, марсиан и прочих, но вот у
чернокожих с белыми как-то особенно лихо все выходит...
- Давай-давай, - подбодрил Свен.
- Да ведь это трудно толком объяснить, сэр.
Просто-напросто... словом, чернокожий и белый как-то
особенно удачно друг к другу притираются, входят в
зацепление, словно хорошие шестерни. Между чернокожим и
белым какая-то особая слаженность.
- А знаешь, - мягко проговорил Свен, - ведь когда-то,
давным-давно, твои предки считали чернокожих неполноценным
народом. Издавали всякие законы, по которым чернокожему
категорически воспрещалось общаться с белым. И продолжали в
таком же духе еще долго после того, как во всем остальном
мире с этим предрассудком было покончено. Вплоть до
Злосчастного Испытания.
- Это ложь, сэр! - вспыхнул Форбс. - Простите, я не
обвиняю во лжи вас лично, сэр, но ведь это неправда. У нас
в Джорджии всегда...
- Могу доказать; так утверждают книги по истории и
антропологии. В библиотеке у нас тоже найдутся кое-какие,
если только тебе не лень покопаться!
- Уж янки понапишут!
- Там есть и книги, написанные южанами. Все это правда,
Форбс, но стыдиться здесь нечего. Просвещение приходит к
людям долгими и мучительными путями. Твои предки обладали
многими достоинствами, ты вправе ими гордиться!
- Но если все было так, как вы объясняете, - нерешительно
произнес Форбс, - отчего же все переменилось?
- Вот об этом как раз можно прочитать в одном
исследовании по антропологии. Ты ведь знаешь, что после
Злосчастного Испытания ядерного оружия над Джорджией выпали
обильные радиоактивные осадки?
- Так точно, сэр.
- Но ты едва ли знаешь, что в ту пору лучевая болезнь
стала с особой беспощадностью косить население так
называемого "Черного Пояса". Да, жертвами болезни
становились и многие белые. Но вот чернокожие в той части
штата вымерли почти начисто.
- Этого я не знал, - покаянно прошептал Форбс.
- Уж поверь мне на слово, до Испытания случалось всякое -
и расовые бунты, и линчевания, и взаимная неприязнь между
белыми и чернокожими. Но вдруг чернокожих не стало: их
истребила лучевая болезнь. В результате у белых, особенно в
малых населенных пунктах, появилось нестерпимое чувство
вины. А самые суеверные из белых терзались мучительными
угрызениями совести из-за массового вымирания чернокожих.
Для таких белых вся цепь событий явилась тяжелым ударом,
ведь люди- то они были религиозные.
- Какая им разница, если они ненавидели чернокожих?
- В том-то и дело, что вовсе не ненавидели! Опасались
смешанных браков, экономической конкуренции, изменений в
общественной иерархии. Однако о ненависти и речи не было.
Напротив. В ту пору твои земляки утверждали (и при этом
нисколько не кривили душой), будто куда лучше иметь дело с
негром, чем с "либералом"-северянином. Отсюда вытекало
множество конфликтов.
Форбс кивнул в напряженной задумчивости.
- В изоляте - в сообществе вроде того, где ты родился, -
тогда же возник обычай трудиться вдали от дома, с
представителями любой расы, кроме земляков. Здесь всему
подоплекой комплекс вины.
По веснушчатым щекам Форбса градом катился пот.
- Прямо не верится, - пробормотал радист.
- Форбс, разве я тебе хоть раз в жизни солгал?
- Никак нет, сэр.
- Значит, поверишь, если я поклянусь, что все
рассказанное мною - правда?
- По... постараюсь, капитан Свен.
- Теперь ты знаешь, откуда пошел обычай. Будешь служить
с Блейком?
- Навряд ли у меня получится.
- А ты попробуй.
Прикусив губу, Форбс беспокойно заерзал.
- Попробую, капитан. Не знаю, выйдет ли, но попробую. И
сделаю это ради вас и ради своих товарищей, а не из-за того,
что вы мне тут наговорили.
- Постарайся, - сказал Свен. - Больше от тебя ничего не
требуется.
Форбс кивнул и поспешно спустился с мостика. Тотчас же
Свен сообщил диспетчеру, что готов стартовать.
Внизу, в кубрике, Форбса познакомили с новичком по
фамилии Блейк. Долговязому черноволосому новичку было там
явно не по себе.
- Здорово, - сказал Блейк.
- Здорово, - откликнулся Форбс.
Каждый робко шевельнул ладонью, словно намереваясь
обменяться рукопожатием, но ни тот, ни другой не довершили
жеста.
- Я из-под Помпеи, - заявил Форбс.
- А я из Альмиры.
- Почти что соседи, - убито сказал Форбс.
- Это уж точно, - согласился Блейк.
Наступило молчание. После долгих раздумий Форбс
простонал:
- Не могу я, ну никак не могу. - И двинулся было прочь
из кубрика. Но вдруг остановился и, обернувшись, выпалил:
- А ты чистокровный белый?
- Да нет, не так чтоб уж очень чистокровный, - степенно
ответил Блейк. - По матери я на одну восьмую индеец племени
чероки.
- Ты чероки, это точно?
