Когда лифт спустился в вестибюль. Бринн уже и думать забыл о полинезийце. У него выдался хлопотливый день. Он предвидел трудности в разговоре с Бакстером и хотел заранее все взвесить. Выйдя на улицу, в пасмурное, серенькое апрельское утро, он решил позавтракать в кафе "Принц Чарльз".
Часы показывали двадцать пять минут одиннадцатого.
- Ну-с, что скажете? - спросил Аауи.
- Похоже, с ним каши не сваришь! - сказал Роджер Битти.
Он дышал всей грудью, наслаждаясь свежим, чистым воздухом. Какая неслыханная роскошь - наглотаться кислорода! В их время даже у самых богатых закрывали на ночь кран кислородного баллона.
Оба следовали за Бринном на расстоянии полуквартала. Его высокая, энергично вышагивающая фигура была хорошо заметна даже в утренней нью-йоркской толчее.
- Заметили, как он уставился на вас в лифте? - спросил Битти.
- Заметил, - ухмыльнулся Аауи. - Думаете, чует сердце?
- Насчет его чуткости не поручусь. Жаль, что времени у нас в обрез.
Аауи пожал плечами.
- Это был наиболее удобный вариант. Другой приходился на одиннадцать лет раньше. И мы все равно дожидались бы этого дня, чтобы перейти к прямым действиям.
- По крайней мере узнали бы, что он за птица. Такого, пожалуй, не запугаешь.
- Похоже, что так. Но ведь мы сами избрали этот метод.
Они по-прежнему шли за Бринном, наблюдая, как толпа расступается перед ним, а он идет вперед, не глядя ни вправо, ни влево. И тут-то и началось.
Углубившись в себя, Бринн налетел на осанистого румяного толстяка; пурпурный с серебром медальон крестоносца первого ранга украшал его грудь.
- Куда лезете, не разбирая дороги? - пролаял крестоносец.
Бринн уже видел, с кем имеет дело. Проглотив оскорбление, он сказал:
- Простите, сэр!
Но крестоносец не склонен был прощать.
- Взяли моду соваться под ноги старшим!
- Я нечаянно, - сказал Бринн, побагровев от сдерживаемой злобы. Вокруг них собралось простонародье. Окружив плотным кольцом обоих разодетых джентльменов, зрители подталкивали друг друга и посмеивались с довольным видом.
- Советую другой раз смотреть по сторонам! - надсаживался толстяк крестоносец. - Шатается по улицам как помешанный. Вашу братию надо еще не так учить вежливости.
- Сэр! - ответствовал Бринн, храня судорожное спокойствие. - Если вам угодно меня проучить, я с удовольствием встречусь с вами в любом месте, с любым оружием в руках, какое вы соблаговолите выбрать...
- Мне? Встретиться с вами? - Казалось, крестоносец ушам своим не верит.
Мой ранг дозволяет это, сэр!
- Ваш ранг? Да вы на пять разрядов ниже меня, дубина! Молчать, а не то я прикажу своим слугам - они тоже не вам чета, - пусть поучат вас вежливости. А теперь прочь с дороги!
И крестоносец, оттолкну Бринна, горделиво прошествовал дальше.
- Трус! - бросил ему вслед Бринн; лицо у него пошло красными пятнами. Но он сказал это тихо, как отметил кто-то в толпе. Зажав в руке трость, Бринн повернулся к смельчаку, но толпа уже расходилась, посмеиваясь.
- Разве здесь еще разрешены поединки? - удивился Битти.
- А как же! - кивнул Аауи, - Они ссылаются на прецедент 1804 года, когда Аарон Бэрр убил на дуэли Александра Гамильтона.
- Пора приниматься за дело! - напомнил Битти. - Вот только обидно, что мы плохо снаряжены.
- Мы взяли с собой все, что могли захватить. Придется этим ограничиться.
В кафе "Принц Чарльз" Бринн сел за один из дальних столиков. У него дрожали руки; усилием воли он унял дрожь. Будь он проклят, этот крестоносец первого ранга! Чванный задира и хвастун! От дуэли он, конечно, уклонился. Спрятался за преимущества своего звания.
В душе у Бринна нарастал гнев, зловещий, черный. Убить бы этого человека - и плевать на все последствия! Плевать на весь свет! Он никому не позволит над собой издеваться... Спокойнее, говорил он себе. После драки кулаками не машут. Надо думать о Бене Бакстере и о предстоящем важнейшем свидании. Справившись с часами, он увидел, что скоро одиннадцать. Через два с половиной часа он должен быть в конторе у Бакстера и...
- Чего изволите, сэр? - спросил официант.
- Горячий шоколад, тосты и яйца пашот.
- Не угодно ли картофеля фри?
- Если бы мне нужен был ваш картофель, я бы так и сказал! - напустился на него Бринн.
Официант побледнел, сглотнул и, прошептав: "Да, сэр, простите, сэр!", поспешил убраться.
Этого еще не хватало, подумал Бринн. Я уже и на прислугу кричу. Надо взять себя в руки.
- Нед Бринн!
Бринн вздрогнул и огляделся. Он ясно слышал, как кто-то шепотом произнес его имя. Но рядом на расстоянии двадцати футов никого не было видно.
- Бринн!
- Это еще что? - Недовольно буркнул Бринн. - Кто со мной говорит?
- Ты нервничаешь, Бринн, ты не владеешь собой. Тебе необходим отдых и перемена обстановки.
Бринн побледнел под загаром и внимательно огляделся. В кафе почти никого не было. Только три пожилые дамы сидели ближе к выходу да двое мужчин за ними были, видно, заняты серьезным разговором.
- Ступай домой, Бринн, и отдохни как следует. Выключись, пока есть возможность.
- У меня важное деловое свидание, - отвечал Бринн дрожащим голосом.
- Дела важнее душевного здоровья? - иронически спросил голос.
- Кто со мной говорит?
- С чего ты взял, что кто-то с тобой говорит?
- Неужто я говорю сам с собой?
- А это тебе видней!
- Ваш заказ, сэр! - подлетел к нему официант.
- Что? - заорал на него Бринн.
Официант испуганно отпрянул. Часть шоколада пролилась на блюдце.
- Сэр? - спросил он срывающимся голосом.
- Что вы тут шмыгаете, болван!
Официант вытаращил глаза на Бринна, поставил поднос и убежал. Бринн подозрительно поглядел ему вслед.
- Ты не в таком состоянии, чтобы с кем-то встречаться, - настаивал голос. - Ступай домой, прими что-нибудь, постарайся уснуть и прийти в себя.
- Но что случилось, почему?
- Твой рассудок в опасности! Голос, который ты слышишь, - последняя судорожная попытка твоего разума сохранить равновесие. Это серьезное остережение. Бринн. Прислушайся к нему!
- Неправда! - воскликнул Бринн. - Я здоров! Я совершенно...
- Прошу прощения, - раздулся голос у самого его плеча. Бринн вскинулся, готовый дать отпор этой новой попытке нарушить его уединение. Над ним навис синий полицейский мундир. На плечах белели эполеты лейтенанта-нобиля.
Бринн проглотил подступивший к горлу комок.
- Что-нибудь случилось, лейтенант?
- Сэр, официант и хозяин кафе уверяют, что вы говорите сами с собой и угрожаете насилием.
- Чушь какая! - огрызнулся Бринн.
- Это верно! Верно! Ты сходишь с ума! - взвизгнул у него в голове голос.
Бринн уставился на грузную фигуру полицейского: он, конечно, тоже слышал голос. Но лейтенант-нобиль, должно быть, ничего не слышал. Он все так же строго взирал на Бринна.
- Враки! - сказал Бринн, уверенно отвергая показания какого-то лакея.
- Но я сам слышал! - возразил лейтенант-нобиль.
- Видите ли, сэр, в чем дело, - начал Бринн, осторожно подыскивая слова. - Я действительно...
- Пошли его к черту, Бринн! - завопил голос. - Какое право он имеет тебя допрашивать! Двинь ему в зубы! Дай как следует! Убей его! Сотри в порошок!
А Бринн продолжал, перекрывая этот галдеж в голове:
- Я действительно говорил сам с собой, лейтенант. У меня, видите ли, привычка думать вслух. Я таким образом лучше привожу свои мысли в порядок.
Лейтенант-нобиль слегка кивнул.
- Но вы угрожали насилием, сэр, без всякого повода!
- Без повода? А разве холодные яйца не повод, сэр? А подмоченные тосты и пролитый шоколад не повод, сэр?
- Яйца были горячие, - отозвался с безопасного расстояния официант.
- А я говорю - холодные, и дело с концом! Не заставите же вы меня спорить с лакеем!
- Вы абсолютно правы! - подтвердил лейтенант-нобиль, кивая на сей раз в полную силу. - Но я бы попросил вас, сэр, немного унять свой гнев, хоть вы и абсолютно правы. Чего можно ждать от простонародья?
- Еще бы! - согласился Бринн. - Кстати, сэр, я вижу пурпурную оторочку на ваших эполетах. Уж не в родстве ли вы с О'Доннелом из Лосиной Сторожки?
- Как же! Мой третий кузен по материнской линии. - Теперь лейтенант-нобиль увидел восходящее солнце на груди у Бринна. - Кстати, мой сын стажируется в юридической корпорации "Чемберлен-Холлс". Высокий малый, его зовут Кэллехен.
- Я запомню это имя, - обещал Бринн.
- Яйца были горячие! - не унимался официант.
- С джентльменом лучше не спорить! - оборвал его офицер. - Это может вам дорого обойтись. Всего наилучшего, сэр! - Лейтенант-нобиль козырнул Бринну и удалился.
Уплатив по счету, Бринн последовал за ним. Он, правда, оставил официанту щедрые чаевые, но про себя решил, что ноги его больше не будет в кафе "Принц Чарльз".
- Вот пройдоха! - с досадой воскликнул Аауи, пряча в карман свой крохотный микрофон. - А я было думал, что мы его прищучили.
- И прищучили б, когда бы он хоть немного сомневался в своем разуме. Что ж, перейдем к более решительным действиям. Снаряжение при вас?
Аауи вытащил из кармана две пары медных наручников и одну из них передал Битти.
- Смотрите не потеряйте, - предупредил он. - Мы обещали вернуть их в Музей археологии.
- Совершенно верно. А что, пройдет сюда кулак? Да, да, вижу.
Они уплатили по счету и двинулись дальше.
Бринн решил побродить по набережной, чтобы восстановить душевное равновесие. Зрелище огромных судов, стоящих в гавани, всегда действовало на него умиротворяюще. Он размеренно шагал, стараясь осознать, что с ним происходит.
Эти голоса, звучащие в голове...
Может быть, он и в самом деле утратил власть над собой? Один из его дядей с материнской стороны провел последние годы в специальном санатории. Пресенильный психоз... Уж не действуют ли и в нем какие-то скрытые разрушительные силы?
Он остановился и стал глядеть на корабль-гигант. Надпись на носу гласила: "Тезей".
Куда эта махина держит путь? Возможно, что в Италию. И Бринн представил себе лазурное небо, щедрое солнце, вино и полный, блаженный отдых. Нет, это не для него! Изматывающая работа, постоянное напряжение всех душевных сил - такова доля, которую он сам избрал. Пусть это даже грозит его рассудку - он так и будет тащить свой груз, коченея под свинцово-серым нью-йоркским небом.
Но почему же, спрашивал он себя. Он человек обеспеченный. Дело его само о себе позаботится. Что мешает ему сесть на пароход и, стряхнув все заботы, провести год под южным солнцем?
Радостное возбуждение охватило его при мысли, что ничто этому не мешает. Он сам себе хозяин, у него есть мужество и сила воли. Если у него хватило духу создать такое предприятие, то хватит и на то, чтобы от него отказаться, сбросить все с плеч и уехать не оглядываясь. К черту Бакстера, говорил он себе.
Душевное здоровье - вот что всего важнее! Он сядет на пароход сейчас же, сию минуту, а с дороги пошлет компаньонам телеграмму, где им все...
По пустынной улице приближались к нему двое прохожих. Одного он узнал по золотисто-смуглой коже и характерным чертам полинезийца.
- Мистер Бринн? - обратился к нему другой, мускулистый мужчина с копной рыжеватых волос.
- Что вам угодно? - спросил Бринн.
Но тут полинезиец без предупреждения обхватил его обеими руками, пригвоздив к месту, а рыжеволосый сбоку огрел кулаком, в котором поблескивало что-то металлическое. Взвинченные нервы Бринна реагировали с молниеносной быстротой. Недаром во время Второго мирового крестового похода он служил в неистовых рыцарях. Еще и теперь, много лет спустя, у него безошибочно действовали рефлексы.
Уклонившись от удара рыжеволосого, он сам двинул полинезийцу локтем в живот. Тот охнул и на какую-то секунду ослабил захват. Бринн воспользовался этим, чтобы вырваться.
Он наотмашь ударил полинезийца тыльной стороной руки и попал в гортанный нерв. Полинезиец задохнулся и упал как подкошенный. В ту же секунду рыжеволосый навалился на Бринна и стал молотить медным кастетом. Бринн лягнул его, промахнулся - и заработал сильный удар в солнечное сплетение. У Бринна перехватило дыхание, в глазах потемнело. И сразу же на него обрушился новый удар, пославший его на землю почти в бессознательном состоянии. Но тут противник допустил ошибку.
