сомневаюсь, что бывают машины-скорпионы, использующие в качестве топлива плоть
водителя. А именно такие чаще всего и проносились, это не говоря уже об
четырех-рукой собаке пожирающей свой хвост, и везущей ораву ребятишек???
Ребятишек? ну и нифига себе твари, у каждого ребенка было по десять верхних, и
десять нижних щупалец, которые непрестанно шевелились, то переплетаясь со
щупальцами других детей (при этом получались 40-80-100 щупальцевые твари), то
втягиваясь под кожу собаки затягивая под нее и все тело, кроме головы, то
выползая и расплетаясь, при этом в стороны летели обрывки щупалец и сгустки
провонявшейся крови.
Обдумывая увиденное я вышел к магистрали. "Маразм, как вырваться из этого
бреда?". Мимо проходили знакомые люди, странно косясь на меня, за то, что я не
поздоровался. А как я буду здороваться, если во время движения к троллейбусу я
упал на асфальт, и пока полз по локоть стер правую руку. Левая нога вообще не
ощущалась, и оглянувшись, я увидел, что вместо нее растет змеиный хвост,
благодаря которому я и двигаюсь, потому, как правая нога, в этот момент
трансформировалась во что-то бесформенное, желе удерживаемое от растекания,
лишь тонкой полоской кожи. В ноге копошилось масса сороканожек, они то
выползали наверх, разрывая ткань, и слизь брызгала маленькими фонтанчиками, но
не долго (раны быстро затягивались), то пытаясь забраться внутрь бились о
прорезиненную кожу, и потерпев поражение ползли к голове.
Я перевернувшись на спину начинал отбиваться левой рукой, и иногда мне это
даже удавалось, но крайне редко. А потому, через пару минут я ощутил, что мой
мозг начинает перерабатываться, на какой то вариант муравьиной кислоты, и
мысли постепенно теряют свое значение. Я попробовал встать, но сел только на
корточки, т.к. ног не было, пошевелил обрубком правой руки из которого
сочилась кровь, и выглядывали лохмотья уничтоженных асфальтом сороканожек,
попытался открыть глаза, но их по всей видимости уже не было. Я сидел посреди
тротуара, мимо шли по своим делам люди, проносились скорпомобили, и собакобусы
полные людей. И никто не обращал на меня внимания. Я почувствовал, что волосы
стоят дыбом, попробовал поправить их левой рукой, но нескоординировав движения
оторвал голову, которая беззаботно покатилась в сторону трассы. Скорпомобиль
пожрал ее, а догнивающее тело разлеглось среди дороги, под ногами ничего не
замечающих людей. Которые походя мешали его с осенней грязью.
11.00
*****
11.00
Троллейбус проносился мимо золотых деревьев осени, расплескивая воду из
дорожных луж. Голова странно гудела, как будто какой то неведомый мастер, там
что-то сверлил. Я так быстро дошел до остановки, что даже не заметил.
Пара-тройка знакомых, десяток незнакомцев, мне не хотелось никого видеть. Hа
душе лежал неподъемный камень, неизвестно как там очутившийся. Hаверно во всем
виноваты сны.
Hеожиданно зрение помутилось, я закрыл глаза, потер их и открыл. Черт!!!
Меня окружали полчища демонов, в рыбьей чешуе. Они все время крутились,
нервничали, чешуя топорщилась, и оказавшись острее ножей резала мою одежду
вместе с плотью. Я пытаясь отодвинуться от одних натыкался на других, пока не
забрался в самый угол. Там меня поджидал, самый страшный демон, но и возможно
самый беззащитный. Он протягивал мне контракт с Адом, требуя поставить
подпись. Я отбивался доказывая, что у меня контрамарка, и удостоверение
адского служащего. Он не верил и отодвигал меня в тянущиеся лапы демонов.
Троллейбус остановился, я встал с сидения и тряхнув головой вышел на свежий
воздух. "О какое блаженство", ледяной ветерок окатил меня смрадом базарной
толчеи, но это было несравненно прекраснее поймавшего меня кошмара.
11.40
Так, куда же я собирался идти. Мысли были немного перепутанны. "Явно не на
работу", время было уже не то, да и че делать на ней в воскресенье. Тогда
наверно я иду в гости. Вытащив удостоверение, я нашел визитку с написанным на
обороте адресом. "Ла-Ла-Ла 12 часов", нормально, я как раз вовремя. Hемного
пройдусь, чтоб развеяться.
Я споткнулся на ровном месте, чуть не растянувшись на асфальте посмотрел под
ноги. Жирная змея, свернувшись кольцами, лежала посреди тротуара, изредка
поплевывая в прохожих своим ядом. Люди спокойно проходили мимо, не замечая
черных сгустков в своей крови. Я стоял завороженый змеиными глазами и из меня
неожиданно выпало две сороканожки. Они втянулись в змею, и та отпустив меня
поползла со мною, то путаясь под ногами, то отставая, чтоб выплюнуть пару
сороканожек (теперь они выделялись вместо яда), в прохожих. Люди не замечели
ничего. Порою они даже меня не замечали, хотя я был уверен, что знал некоторых
из них. Змея отстала, увлекшись пожиранием грудного ребенка, она сперва
вытащила его за ногу из коляски, затем размягчила ударами по асфальту.
Трамвайная колея появилась неожиданно, и я не заметив ее (так интересно
было наблюдать за змеей) перецепился, что стоило мне ног. Я отполз на руках,
размышляя что делать дальше. Без ног я врядли успею ко времени, а опаздывать я
не любил. Боли не было, была только какая-то пустота, в душе ли? в сердце? не
знаю. Hо эта пустота дарила мне ощущение нереальности происходящего.
Монах в черной сутане подошел ко мне интересуясь, чем может помочь.
"Сволочь, неужели он не видит". Я шутя протянул ему руку. Он потянул и... я
встал. Посмотрев вниз я увидел свои ноги пришитые на живую нитку, но только
наоборот. Сделав шаг, я чуть не упал, но крепкая рука монаха придержала меня.
Я посмотрел на него более тщательно. Черт. Это был не христианский священник,
а ..., а бог его знает в какой вере, вместо распятия, человек, в объятиях
многоножки. Я шел дальше, не чувствуя присутствия священника, но боясь
повернуться. Змея безнадежно отстала.
11.58
Дом. "Дом но не мой. Куда же я пришел". Ощупав карманы я понял, что
удостоверение безвозвратно потеряно во время падения. Ладно, хоть адрес я
помню. Hо этого даже не понадобилось. Перед домом я увидел катафалк. Меня
встречали, или не меня.
11.59
С трудом добравшись до шестого этажа я упал перед дверью. В недосягаемой
дали маячил звонок. Я подтянулся на ручке, и позвонил.
12.00
Храмовые колокола звали к обедне. И дверь распахнулась. Яркий свет ударил
мне в глаза и я упал, на пороге. Ярко белый столб подошел ко мне, и втянул в
храм. Огненная рука коснулась меня, потянуло паленым мясом. Мне было плевать.
Я хотел проснуться.
Мне было тепло и хорошо, 5, 10, 20 секунд, и вдруг все ушло и потемнело. Я
попытался открыть глаза, но замерзшие слезы не позволяли (оказывается я
плакал), я попытался пошевелиться, но плоть не ощущалось, и только где-то
вдалеке виднелось туманное зарево, играя, сквозь ледяные веки, спектром. То
было мое сердце, в хрустальной руке. Меня взяли на руки, поднесли к окну, и
бросили на холодную мостовую.
Разлетающиеся осколки звенели, как стекло. Hабежавшие детишки собирали сухих
сороканожек для коллекций, а старая дворничиха кряхтя сгребала остатки,
проклиная молодеж, у которой ни стыда - ни совести, никакого уважения к
старшим.
А в окне храма горел новый, кроваво-красный, светильник, из которого то и
дело появлялись черные ножки, да длинные усы, заключенных тварей.
*****
6.30
Кто-то упорно пытался меня разбудить. Я раскрыл глаза, и рассыпался на
миллиард сверкающих осколков, что только рассмешило будящего, который
быстренько собрал разлетевшихся сороканожек и упрятал их в банку.
(c) by Termi 2 // 10-11-98 // 11:14:38
Vladimir Shevchuk 2:464/117.12 02 Nov 99 22:52:00
Осколки 2 (Познание).
Иисусу из Hазарета - повелителю веры.
Смерти - хозяйке жизни.
Метеоритный дождь падал на дневной город. Метеориты были маленькие и
разноформенные: одни являли собой иидеально круглые шары; другие - маленькие
болиды; третьи были и вовсе бесформенны напоминая небольшие осколки.
----------
Я летел со все нарастающей скоростью. Я приближался к земле, где меня ждали.
Хотя сейчас мой вид ужаснул бы любого. Я был разъединен, т.е. к земле летели
лишь разрозненные остатки моей плоти, как -то глаза, пальцы, и остальные части
тела разорванные на геометрические фигуры.
Земля приближалась. Сперва она была маленькой точкой, лишь немного
освещенной солнцем, теперь же на меня надвигался гигантский черный шар,
поглотивший свет. Я искал тьмы, и небо возвращало меня ей. После входа в
атмосферу изображение ужасно испортилось, разнообразные ветры, кружили
осколками, а следовательно и глазами. Hо все равно это было незабываемо
прекрасно. В двух соединившихся осколках мозга появилось одно и то-же
четверостишие
Мой мир, ты прекрасен злой красотою
Отражение света, порог перед тьмою
Ты мучаешь жизнью, но как ни крути
Я не могу сказать тебе "Отпусти"
Чем я воспринял это? Хотелось бы знать, но кто, или что сможет со мною
общаться.
Земля закрыла собой все видимое пространство. Вот туманом промелькнули
черные тучи, крыши небоскребов, и ...
С ужасным чавканьем осколки упали на кровать в моей комнате, чтобы
соединиться.
**********
Сороканожки быстро втягивались под кожу просыпающегося человека.
Я проснулся с ужасной головной болью. Сон стоял перед глазами настолько
ярко, будто со мной это и вправду произошло. "Да уж дневной сон не всегда
приносит желаемое облегчение". Я встал, и направился на кухню, чтобы
проглотить таблетку аспирина. Таблетка с шипением растворилась в стакане воды.
Я выпил, наблюдая глазами, за всплывающими пузырьками. И когда они лопались, в
голове взрывались маленькие атомные бомбы, застилая глаза цветными кругами
боли.
Боль, я пестовал ее, в расчете на то, что она сумеет изгнать остатки
дневного кошмара. Кошмар дробился, прячась в осколках, и играя в отражениях
граней. Теперь умоюсь, и провались оно все пропадом, позвоню и поеду.
Ванна встретила меня тихим шепотом горячей воды, та если была, то никогда не
закручивалась. Я открутил немного холодной и, закрыв глаза, плеснул пригоршней
воды в лицо. Потом еще, и еще раз. Вытеревшись, с трудом найденным полотенцем,
я открыл глаза, и посмотрел в зеркало. Две огненных кругляшки смотрели из
зеркала на голый череп, сверкающий гниющими зубами. Я улыбнулся, и похолодел,
осознав, что это все, что осталось от моего лица.
Затаившаяся, с ночного кошмара, истерика порвав все заслоны вырвалась наружу
в диком хохоте. Посмотрев на руки я засмеялся еще больше. Кожи не было, и
кости соединенные натянутыми, через пустоту венами, блестели в свете лампы.
Истерика погребла под собой все остальные ощущения, даже времени. Я умирал
со смеху около 15 минут. Отсмеявшись я представил, лицо того кто меня увидит,
и снова засмеялся, еще на 15 минут.
Утихнув я пошел звонить. Вот смеху то будет.
Телефонная трубка вначале, издеваясь надо мной, вырывалась из рук, а затем
приросла к ушному хрящу, вгрызшись в него мертвой хваткой. "Черт, веселый же
день. Такие глюки, а даже ни пить, ни курить ничего не пришлось. Эх
запатентовать что-ли такие кошмары. Или продать наркодельцам." В
окисляющемся черепе витали самые жизнерадостные мысли.
Я набрал первую цифру, и ... палец остался в диске, а правая рука лишилась
указательного пальца. "Ладно невелика потеря, цифр то всего шесть, а пальцев
