различных изменений. Импульсы человека строго индивидуальны. Впрочем, у
меня имеются записи каждого конкретного случая в отдельности.
Некоторое время стояла тишина. Фрэйзер, выпрямившись в кресле, сказал
спокойно и невыразительно:
- Все так. Вы рассказали, как это было сделано, но не почему. Что
заставляет вас разрушать созданное самим Богом? Эта машина - величайший в
истории инструмент, какое право вы имеете использовать его единолично?
- Это не имеет значения, - так же спокойно ответил Кеннеди. - Я не
делаю ничего плохого, хотя практикую здесь, в Нью-Йорке, уже около года.
Однажды я взял под контроль нескольких случайных людей - нет, повторяю, я
не делал из них роботов, просто внедрил в их разум свой образ как образ
отца. Эту вещь я проделывал с каждым, кто приходил ко мне на прием, -
обычная предосторожность, ничего более. Кеннеди для них стал всемудрым,
всесильным; в них стали пробуждаться черты моего разума, но я только давал
им правильные советы, как жить. Однако их подсознание знало и другую
сторону медали, хотя было бессильно подтолкнуть обследуемых на
какие-нибудь действия против меня, они не могли даже захотеть сделать это.
Вот как все происходило. Я разрешил нескольким первым пациентам
порекомендовать меня своим друзьям, а те, в свою очередь, рекомендовали
меня другим, причем не обязательно как психиатра: я был для них доктором,
консультантом или просто исследователем в зависимости от дня недели.
Постепенно я подобрал группу из определенных людей. Эти люди слушались
моих советов. Они поступали, как им казалось по-своему, но с помощью моей
машины я благотворно руководил ими, заставляя в то же время думать, что
внушенные мною мысли и советы принадлежат им самим или их знакомым.
- Понятно, - сказал Фрэйзер. - Хватит! Итак, большой бизнес.
Трудящиеся лидеры. Политики. Милитаристы. И советские шпионы!
Кеннеди кивнул.
- Да, я имею дело с Советами, их агенты поддерживают со мной связь.
Но это не измена, просто в моих силах помочь им время от времени. А мне
это выгодно, так как после моего обследования они стали поставлять мне
клиентов, как делают и женщины, причем справляются с задачей так хорошо,
что я в качестве услуги время от времени распространяю их влияние на
некоторых из их противников. Видите ли, подсознанию известно, что я
всесилен, а сознанию - нет, поэтому иногда полезны случайные испытания,
которые для меня неоценимы. Правда, есть и оборотная сторона медали: мои
люди становятся неустойчивыми и при известных обстоятельствах могут
сорваться, что может повредить моей репутации. Конечно, - прибавил он
медленно, - люди не подозревают, что именно я, передав свои импульсы в их
мозговой блок, не даю им рассуждать над определенными фактами, просто они
начинают уважать меня, как самих себя. Они совершенно довольны как
результатами, так и мною лично, хотя мне самому иногда не нравится то, что
я делаю. Но это надо делать.
- Надо делать? - холодно переспросил Фрэйзер.
- Я создал что-то невероятное, - сказал Кеннеди. Его голос теперь
звучал мягко: - Вы можете вообразить, что бы случилось, если бы я
опубликовал эти работы? В частности, психологи и психиатры по достоинству
бы оценили труды, но даже среди них нашлись бы преступники - люди,
пожелавшие бы стать диктаторами и всякое такое. Даже в нашей стране
принципиальные и честные люди вряд ли могут долго существовать...
Опубликовать - очень несложно... Но это, конечно, проявление трусости,
хотя я считал трусостью и попытку разрушить машину и сжечь чертежи
Гавотти. А я не трус! Случай дал мне в руки больше, чем обычному смертному
- беспомощному обломку в реке жизни, реке, которая несется к водопаду
войн, разрушений, тирании, независимо от того, кто будет на погребальном
костре. Я не трус - и я сам пытаюсь что-то сделать!
- А что же они? - спросил Фрэйзер, сделав жест в сторону портретов.
- Оба моих сына были убиты в последней войне. Жена умерла от рака -
болезни, которая давно бы уже была побеждена, если бы вместо вооружения
деньги шли на медицину. Вот что жизнь принесла в мой дом. Сотнями
миллионов людей руководит случай. А война - не только зло, это бедность,
угнетение, неравенство, желание и страдание. Но жизнь можно изменить! У
меня есть своя собственная теория. За несколько лет я расскажу массе
людей, кто на самом деле руководит нашей страной! И я стану по-настоящему
помогать советским агентам, даже помогу им достать коротковолновый
передатчик. Проблема шпионажа, как вы знаете, не в том, чтобы добыть
информацию, а в том, как ее передать. Измена? Нет. Не думаю, что можно
назвать это так. У меня уже хорошие контакты с агентами, раньше или позже
я стану у них большим человеком. Коммунизм не будет долго угрожать нашему
миру.
Он вздохнул.
- Это тяжелый путь, но я намерен вступить на него. Что еще рассказать
вам о моей жизни?
Фрэйзер сидел тихо. Его трубка погасла. Он долго вертел ее в руках,
потом чиркнул спичкой. Звук показался ему сверхъестественно громким.
- Вы рассказали мне слишком много, - сказал он, - гораздо больше, чем
может вынести один человек.
- Не стану возражать, - ответил Кеннеди.
- Я хочу, чтобы вы вернули мне девушку, - сказал Фрэйзер.
- Увы, не могу. Я сильно нуждаюсь в Снайдере. Но когда-нибудь я окажу
вам услугу. - Кеннеди вздохнул. - Боже, если б вы только знали, сколько
еще я мог бы порассказать обо всем этом! - Внезапно насторожившись, он
добавил: - Не хочу повторять, но грех лежит на мне. Не пытайтесь никому
рассказать ничего из того, что я тут наговорил. Вам никогда не поверят.
Однажды я уже влип в подобную историю, и если я увижу, что вы хотите дать
толчок большим неприятностям, будьте уверены, я смогу остановить вас.
- Убийство?
- Или психиатрическая больница. Можно использовать оба варианта.
Фрэйзер вздохнул, чувствуя себя, с одной стороны, полностью
опустошенным, а с другой - испытывая странный интерес. Он повертел вновь
потухшую трубку в руках и убрал ее в карман.
- Вам требуется мое расположение, - настаивал Кеннеди. - Так и быть,
я снизойду к вам, если это не помешает моей программе. Скажу вам прямо:
если вам что-нибудь понадобится, можете на меня рассчитывать.
- Хорошо...
- Подумайте об этом. Вы поняли?
- Всего хорошего, - Фрэйзер встал и вышел за дверь, не пожелав
спокойной ночи.
4
Фрэйзер сидел перед столом, откинувшись на стуле, заложив руки за
голову, с трубкой в зубах - его излюбленная поза для решения сложных
проблем. В комнате плавали клубы синего дыма.
Он устало пытался сосредоточиться. Проблема теперь стала для него
жизненно важной. Человек против сложнейшей машины, да еще предназначенной
для очень специальных целей. Что вы сделаете, мистер Фрэйзер? Он встал и
прошелся по комнате, снова сел, обкатывая проблему и так и этак. Как же
все-таки добиться нужного решения?
Можно попробовать прибегнуть к помощи математики, попытаться найти
формализованное решение, используя заложенную в машину идею. Большинство
практикующих инженеров знают математику в достаточном для этого объеме.
Так в чем же, собственно заключается проблема? Вернуть назад Джуди.
Заставить Кеннеди восстановить ее нормальные чувства - нет, он не хочет
нажимом заставить ее полюбить себя, он только хочет вернуть ее.
Что тут можно сделать? Работа Кеннеди, бесспорно, считается вне
закона, но тот предусмотрительно заблокировал все официальные каналы,
используя даже разведку других стран.
Х-м-м-м-м... Привлечь ФБР? Кеннеди не может контролировать их,
конечно! Однако если попытаться обратиться в ФБР, они проявят осторожность
и начнут сами расследовать дело. Кеннеди сразу почувствует их
вмешательство.
Мартинез не мог помочь ему в будущем. Суорски не воспользуется своим
контактом с Вашингтоном. Они, конечно, поверили бы всему, что бы он ни
сказал, потому что его репутация была безукоризненной, но Суорски
сомневался в этой истории, так как множество людей пытались
безответственно использовать Конгресс, и знал, что, прежде чем кого-то
обвинить, надо иметь доказательства. Более того, Кеннеди, зная, что
Суорски друг Фрэйзера, сейчас, вероятно, держал свой психокабинет закрытым
и в случае чего мог сразу же принять контрмеры. С другой стороны, если
бороться непосредственно против таких, как Снайдер, Фрэйзер мог бы нанять
детективов. В любом случае необходимо действовать осторожно. Кеннеди
угрожал избавиться от Фрэйзера, если тот начнет работать против него, и
вполне мог сделать это, безумный изобретатель, так как в сущности был
фанатиком. Кеннеди, похожим на демона из легенды, владело одно грандиозное
желание: порабощение совести людей.
Так что же делать? Другая женщина? Или просто смириться, искусственно
перебороть себя, переубедить? Как иначе выдержать такую нестерпимую боль
утраты?
Джуди, Джуди, Джуди!
Фрэйзер клял сам себя. Прокляни его ад - было бы легче.
Закрыв глаза, он пытался увидеть офис. Он уже думал о краже со
взломом, об уничтожении улик - глупая мысль. Надо попробовать вспомнить
еще раз. Все было спланировано. Четыре конторы на том же этаже, что и
"Чувства Инкорпорейтид", три из них...
- О боже!
Фрэйзер долгое время сидел неподвижно, затем вскочил и бросился вниз,
на улицу, к ближайшему телефону-автомату.
- Хелло, хелло, Джон!.. Да, я знаю, я поднял тебя с постели, извини,
сожалею. Это жизненно важно... О'кей, о'кей... Посмотри, я хочу связаться
с "Рекламным обслуживающим агентством"... Когда? Немедленно, прямо сейчас.
Я все понимаю... Хорошо... О'кей, хорошо. Куплю тебе что-нибудь выпить.
- Хэлло, Джим! Суорски? Ты спал?... Сожалею. Но слушай, ты сможешь
достать списки людей, которые с тобой работают и которых ты знаешь
достаточно хорошо?... Мне очень надо... Нет, тебе не следует приходить
сюда, я увижусь с тобой через некоторое время... Все в порядке, я просто
сейчас похож на шизофреника.
Джером К.Феррис, большой человек с огромным чувством собственного
достоинства, сейчас сидел, сгорбившись, на стуле, а его голову венчало
алюминиевое сооружение. Дыхание было замедленным. Вокруг плясали и мерцали
сотни огоньков - какие-то счетчики, шкалы, световые индикаторы... В
комнате, изолированной от окружающего мира и освещенной лампами дневного
света, стояло тихое жужжание.
Фрэйзер сидел, наблюдая за игрой зеленых линий на экране
осциллографа. Сама машина, установленная на изогнутой подставке,
напоминала тарелку со спагетти. Сотни линий, тысячи импульсов вспыхивали и
исчезали в глубине алюминиевого шлема, воздействуя на человеческий мозг.
- Фрэйзер, - мягко сказал Кеннеди в ухо загипнотизированного
человека. И повторил: - Колин Фрэйзер. Колин Фрэйзер. Колин Фрэйзер. - Он
нажал кнопку "Бесконечная любовь". - Колин Фрэйзер. Колин Фрэйзер.
Осциллограф вспыхнул сотнями новых искривлений, Кеннеди перевел
шкалу.
- Роберт Кеннеди. "Чувства Инкорпорейтид". Роберт Кеннеди. "Чувства
Инкорпорейтид".
Отвернувшись от машины, сияние которой постепенно затухало, Кеннеди,
скупо улыбнувшись, сказал:
- Все в порядке. Работа для вас сделана. Все хорошо.
- Я тоже так полагаю, - кивнул Фрэйзер.
- Давайте договоримся: я хорошо сделал эту работу, а вы, в свою
очередь, ничего не видели.
- Идет, хотя на самом деле мне было очень интересно, - согласился
