- Да, но какой-то чиновник принес вести о некоторых неприятностях в
Нагорье, а подойти к видеофону он отказывается. Наверно, боится, как бы у
него не похитили душу.
- М-м-м... не думаю. Как тебе известно, мы все еще пытаемся составить
диаграмму основы психологии сулейманитов, и неадекватными по-прежнему
остаются лишь данные о трех-четырех культурах... но у них, кажется, нет
свойственной людям склонности к анимизму. Обряды - да, в изобилии, но
ничего такого, что можно было бы назвать магией или религией.
Долмади отрывисто рассмеялся.
- Иногда мне кажется, что весь мой персонал считает нашу коммерцию
чертовски досадной помехой на пути развития их драгоценной науки.
- Ты не так уж далек от истины, - обворожительно улыбнулась Ивонна. -
Что еще могло бы нас здесь удерживать, как не возможность проводить
исследования?
- И как долго продлились бы ваши исследования, если б компания вдруг
закрыла эту базу? - вспылил Долмади. - А она это сделает, если мы начнем
терпеть убытки. Моя обязанность - следить за тем, чтобы этого не
случилось. И вы могли бы помочь мне.
Ивонна соскользнула с табуретки, подошла к нему и нежно поцеловала.
От ее волос повеяло незабываемым запахом степной травы родного Алтая,
нагретой оранжевым солнцем.
- Но разве мы тебе не помогаем? - пробормотала она. - Прости,
дорогой.
Закусив губу, Эмиль смотрел мимо нее, и взгляд его скользил по
многоцветным фрескам, которые годами рисовали на стенах колонисты,
стараясь скоротать время.
- Нет, это я должен извиниться, - сказал он с неловкой прямотой,
свойственной его народу. - Конечно же, вы все - ребята что надо, и... Все
дело во мне. Ну кто я такой? Самый младший среди вас, полуцивилизованный
пастух, от которого хотят, чтобы он следил за нормальным течением дел...
на одном из самых преуспевающих аванпостов этого сектора... и после
каких-то пятнадцати месяцев...
"Если у меня ничего не получится, - думал он, - что ж, я смогу
вернуться домой, вне всякого сомнения, и тем самым перечеркну жертву,
которую принесли мои родители, чтобы послать меня в школу управленческого
персонала на другой планете; пренебрегу счастливой случайностью, благодаря
которой "Пряности и Напитки" заняли вакантное место, а опытного служащего,
который мог бы возглавить это, в тот момент не нашлось; наконец, я должен
буду оставить всякую надежду попасть когда-нибудь в новые, неисследованные
миры, где от человека требуется абсолютно все, на что он способен. О да,
неудача - это еще не конец. Так считал бы каждый, но только не я, хотя у
меня нет слов, чтобы объяснить, почему такой исход был бы для меня
фатальным".
- Зря ты так волнуешься. - Ивонна потрепала его по щеке. - Скорей
всего, это просто очередная буря в стакане воды. Дашь кому-нибудь взятку,
кому-нибудь оружие, кому-нибудь еще что-то, и этим все кончится.
- Будем надеяться. Но действия Талассократа... Ну, если отступить от
свойственной ученым-ксенологам точности, то я бы сказал, что он тоже очень
нервничал. - Долмади обнял девушку. - Спасибо, Ивонна.
Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, затем вернулась к
своей работе. Официально Ивонна была секретарем-казначеем данного
торгового поста, но эти обязанности ей приходилось исполнять редко - лишь
когда прибывал грузовой корабль. Остальное время она отдавала работе с
компьютерами, пытаясь привести в систему клочки сведений, которые ее
коллегам удавалось добывать в этом бесконечно разнообразном мире, и при
этом надеялась, что какой-нибудь крупный ученый случайно наткнется на
доклад о Сулеймане (одной из тысяч планет) и заинтересуется им.
Облачившись в скафандр, Долмади вышел с базы через главный шлюз для
личного состава. Чтобы дать себе время успокоиться и собраться с мыслями,
он пошел во дворец пешком через весь город, если их и в самом деле можно
было назвать "дворцом" и "городом".
Утверждать или отрицать это он бы не стал. Книги, магнитные записи,
лекции и нейроиндукторы напичкали его информацией о данной планете, но это
были лишь обычные сведения, которые помогали выработать навыки,
необходимые для торговых операций. Долгие беседы с подчиненными на базе
помогли Эмилю кое-что понять, но и этого оказалось явно недостаточно.
Случавшиеся время от времени контакты с коренными жителями давали Долмади
гораздо больше, но при этом всегда приводили его в смущение и
замешательство. И неудивительно, что его предшественники, заключив
приемлемые соглашения с племенами Побережья и Нагорья, даже не попытались
расширить сферы влияния компании или улучшить договорные условия. Если не
разбираешься в механизме, но он вроде бы работает, лучше его и не трогать.
За пределами силового поля базы на Долмади мгновенно навалилась
местная сила тяжести, на сорок процентов превышавшая земную. Хотя скафандр
был почти невесомым, а мускулы Долмади сделали бы честь любому
борцу-профессионалу, регенератор кислорода, как всегда, подключил
дополнительные мощности для взаимодействия с водородом, проникавшим сквозь
любой материал. Вскоре Долмади вспотел, и тем не менее ему казалось, что
холод, несмотря на тепловые спирали, пронизывает его до мозга костей.
Высоко над головой висел Осман - ослепительная белая звезда, вдвое
ярче солнца, но из-за своей удаленности посылавшая этой планете едва ли
одну шестнадцатую часть того тепла, что получала Земля. Облака, имевшие
красноватый оттенок, плыли, гонимые ленивыми ветрами, по темным небесам,
где едва виднелась одна из трех лун. Давление здешней атмосферы было в три
раза больше земного. Она состояла в основном из водорода и гелия, с
примесью метана и аммония и со следами других газов.
Планетарное ядро было покрыто панцирем льда, смешанного с камнем и
пронизанного пластами, почти не содержавшими металлов. Поверхность планеты
была серой и местами блестела. Постепенно понижаясь, она переходила в
темное неспокойное море жидкого аммония, горизонт которого терялся в
необозримой дали. Радиус кривизны его поверхности составлял семнадцать
тысяч километров, так что Долмади не мог рассмотреть абсолютно ничего.
Сооружения, громоздившиеся вокруг, тоже были изо льда. Их гладкие
стены блестели, будто стеклянные, и этот холодный блеск нарушали только
дверные проемы или непонятные резные символы. Улиц, в обычном смысле этого
слова, не было, но наблюдатели с воздуха обнаружили бы в расположении
построек очень сложный рисунок, о котором жители домов не могли или не
хотели ничего сказать. Между сооружениями гулял порывистый ветер, и каждый
издаваемый им звук в этой атмосфере был похож на визг.
Движение, весьма оживленное, походило на морские волны. В основном
это были пешеходы-аборигены, спешившие по своим делам со странного вида
инструментами и сосудами, которые наводили на мысль о культуре раннего
неолита внеземной цивилизации. Тяжело громыхали повозки, нагруженные
товарами из внутренних областей. Впряженные в них тягловые животные
напоминали миниатюрных динозавров, сконструированных кем-то, кто краем уха
однажды слышал о таких существах. Ближайшие их родственники, правда более
изящные, использовались для верховой езды.
На морских волнах подпрыгивали рыбачьи лодки, сплетенные из чего-то
вроде ивняка и обтянутые кожей. Конечно, рыбачьими их можно было назвать с
большой натяжкой, поскольку настоящая рыба прожила бы здесь без
специальной защиты не дольше, чем человек.
Через наушники шлема Долмади слышал лишь пронзительные взвизгивания
ветра, отдаленный рокот волн, звук собственных шагов и скрип повозок.
Сулейманиты никогда не заговаривали на улице, даже случайно; тем не менее
они общались друг с другом, и причем непрерывно: жестами, волнообразными
движениями жесткого меха, с помощью разных оттенков запахов. Человека они
обходили стороной, но лишь потому, что его костюм был для них слишком
горячим на ощупь. Эмиль подал и получил в ответ много сигналов
приветствия.
По истечении двух лет четверть жителей Побережья и Нагорья попали в
зависимость от таких коммерческих товаров, как металл, пластик и
энергоэлементы. Местная рабочая сила была дешевой и использовалась как
вспомогательная для постройки космопорта на горе, возвышавшейся над
городом, да и теперь аборигены выполняли большую часть работ. Это
избавляло от необходимости устанавливать автоматику и было одним из
источников чистой прибыли здешней базы.
Наклонившись вперед, Долмади начал взбираться на гору. Через десять
минут он достиг дворца.
Полдюжины аборигенов, выставленных на посты перед большим зданием с
башенками наверху, не были охранниками. Хотя на Сулеймане случались и
войны, и грабежи, убийство вождя казалось его жителям просто немыслимым.
(Возможно, это было результатом воздействия ферментов? Ксенологи заметили,
что во всех исследованных ими общинах вожди ели определенную пищу,
которая, как утверждали "придворные", отравила бы любого другого. Вполне
вероятно, они были правы.) Барабаны, палки с привязанными к ним перьями и
другие, совсем уже непонятные вещи, которыми были увешаны "дежурные",
предназначались для церемоний.
Долмади подавил нетерпение и не без удовольствия проследил за
ритуалом открывания дверей и сопровождения гостя в апартаменты вождя.
Сулейманиты были приятными и симпатичными существами. Подобно людям, они
относились к разряду двуногих прямоходящих, но были более плотными и
невысокими - примерно по плечо Долмади, не отличавшемуся большим ростом, а
кроме того, имели цепкий хвост. На их руках росли по четыре пальца: два
больших и между ними два средних. Круглые головы были снабжены клювами,
как у попугая, органами слуха им служили внутренние уши, а глаз было три:
один большой, золотистого цвета - в середине и два маленьких, менее
развитых - для бикулярного и периферийного зрения. Одежда, как правило,
сводилась к чему-то вроде кожаной сумки с мехом, затейливо разукрашенной
символами. Сигналы они подавали в основном с помощью желез внутренней
секреции и меха цвета красного дерева. То, что язык сулейманитов включал в
себя такой действенный неголосовой компонент, значительно затрудняло
попытки людей освоить его, впрочем, не более, чем многое другое.
Когда Долмади вошел в отсвечивающую голубым ледяную пещеру - комнату
для приемов, Талассократ обратился к нему только голосом. Наушники
понизили высокие частоты, сделав их доступными для человеческого слуха.
Тем не менее писк и треск заметно портили обычно впечатляющее воздействие
многоцветной короны и резного жезла. Карлики, горбуны и уроды, сидевшие на
меховых шкурах и обтянутых кожей скамьях, тоже произнесли приветствие
вслух. Для людей до сих пор оставалось неясным, почему дворцовую прислугу
всегда набирали из калек. Сулейманиты, когда их спрашивали об этом,
пытались объяснить, но смысл их объяснений никак не удавалось уловить.
- Да сопутствуют тебе удача, власть и мудрость, Посредник.
В этом мире никогда не пользовались именами собственными, и,
казалось, аборигены просто не понимали, зачем вообще нужны имена, ибо сами
общались лишь посредством запахов и жестов.
- Пусть они всегда сопровождают и тебя, Талассократ. - Транслятор за
спиной трансформировал этот вариант местной речи Долмади в звуки, которые
не могли воспроизвести его голосовые связки.
- Среди нас присутствует Вождь Кочевников, - сказал Талассократ.
Долмади исполнил ритуал вежливости с жителем Нагорья, который для
сулейманита был довольно высок и строен. Его оружие составляли томагавк с
