выдыхаемого воздуха, поэтому вес припасов на несколько дней не слишком
мешал при марсианском тяготении. Всего-то: ружье 45 калибра, конечно,
компас, бинокль и спальный мешок - скудное снаряжение! Но Риордан не любил
себя перегружать.
На непредвиденный случай у него имелся маленький баллон с
замедлителем. Баллон подключался к кислородной системе, и при вдыхании газ
замораживал нервные окончания, замедляя общий метаболизм до той степени,
при которой человек мог недели жить буквально на глотке воздуха. Этот газ
использовался в основном в хирургии, но он спас жизнь не одному
межпланетному исследователю, когда вдруг неожиданно отказывала кислородная
аппаратура.
Риордан не думал, что придется использовать замедлитель, и даже
определенно надеялся, что газ не понадобится. Можно представить, как
приятно лежать парализованным несколько дней в полном сознании, ожидая,
когда автоматический сигнал вызовет Уисби.
Он вышел из ракеты и запер люк для надежности. Если пучеглазый
подберется к ракете, замок ему не сломать. Для этого потребовался бы
тординит.
Риордан свистом позвал своих животных. Это были местные твари,
давным-давно одомашненные марсианами, а позднее - человеком. Скальная
собака походила на исхудавшего волка, но несколько странного вида - с
огромной грудной клеткой и покрытого перьями. Ищейка не хуже любой земной
овчарки!
"Сокол" меньше напоминал своего земного двойника: такая же хищная
птица, но... Для того, чтобы поднять свое маленькое тело здесь, в
разреженной атмосфере, размах его крыльев должен быть не менее шести
футов. Впрочем, Риордан остался доволен его выучкой.
Собака залаяла на низкой, дрожащей ноте, звук почти полностью
поглощался здешним воздухом и пластиковым шлемом человека. Она забегала
кругами, принюхиваясь к земле, в то время как птица поднялась в
марсианское небо.
Риордан не стал исследовать башню - наполовину разрушившееся
гротескное сооружение на пыльно-ржавом холме.
Когда-то, около десяти тысяч лет назад, марсиане имели нечто вроде
цивилизации: города, сельское хозяйство и неолитическую культуру. Но,
развиваясь согласно своим традициям, они достигли гармонии (или симбиоза)
с дикой жизнью планеты и забросили технологию. Подумав об этом, Риордан
презрительно хмыкнул.
Снова залаяла собака. Звук, казалось, повис в в холодном неподвижном
воздухе, а затем разбился о скалу и умер, задавленный огромной тишиной. То
был сигнал охотника, прозвучавший, словно надменный вызов одряхлевшему
миру: "Отойди в сторону, дай дорогу, идет завоеватель!"
Животное внезапным прыжком кинулось вперед. Оно почуяло запах следа.
Риордан перешел на размеренный бег, делая длинные прыжки. Его глаза
заблестели зелеными льдинками. Охота началась!
Легкие Криги с всхлипом втягивали воздух, работая упрямо и быстро.
Ноги ослабели и налились тяжестью, стук сердца, казалось, сотрясал все
тело.
Несмотря на усилия, пугающий шум за спиной с каждой минутой
становился громче, и топот ног приближался. Крига пытался убежать от
врагов, прыгая, петляя от скалы к скале, сползая по склонам ложбин,
проскальзывая сквозь группки деревьев. Но собака не отставала, а над
головой парил сокол. И днем, и ночью они гнали Кригу, заставляя бежать
так, как мчится безумный прыгун, преследуемый по пятам смертью. Крига не
подозревал раньше, что человек может двигаться так быстро и с такой
выносливостью.
Пустыня сражалась на его стороне. Деревья жившие странной, незрячей
жизнью, которую никогда не поймет уроженец Земли, помогали Криге. Когда он
мчался мимо, их колючие ветви отклонялись в сторону стараясь оцарапать
бока собаке, задержать... но не могли остановить ее грубый натиск. Она
прорывалась сквозь их бессильные колючие пальцы и с воем устремлялась
дальше по следу.
Человек грузно шагал в доброй миле позади, не проявляя, признаков
усталости. Крига продолжал бежать. Он должен был достигнуть края утеса
раньше, чем охотник увидит его сквозь прицел ружья... Должен, должен... а
собака рычала уже в ярде за его спиной.
Крига только начал подъем по длинному склону, как вдруг услышал
хлопанье крыльев. Еще мгновенье, и на него накинулся сокол, пытаясь
вонзить в голову клюв и когти. Крига отбил атаку копьем, метнулся в
сторону, укрываясь за деревом. Оно же выставило вперед ветку, и собака с
воплем отскочила.
Марсианин подбежал к утесу, круто обрывающемуся до самого дна ущелья.
Пятьсот футов отвесной стены, утыканной ржавыми наростами каменных глыб.
Низкое солнце слепило глаза Криги. Он чуть помедлил, выделяясь четким
силуэтом на фоне неба, и мог бы стать великолепной мишенью, если бы
человек был поблизости. Помедлив, он спрыгнул с обрыва.
Крига надеялся, что собака сорвется вниз следом, но животное в
последний момент успело затормозить. Он начал быстро спускаться по скале,
цепляясь за каждую крошечную трещинку и содрогаясь от страха, когда
изъеденный временем камень крошился под его пальцами. Сокол парил рядом,
пытаясь клюнуть, и криками звал своего хозяина. Крига не мог сражаться:
каждый палец рук и ног нужен был ему для того, чтобы удержаться на стене,
но...
Он все-таки соскользнул со скалы упав на дно пропасти - в заросли
колючих серо-зеленых лиан. Его нервы завибрировали от ощущения древнего
симбиоза. Крига лежал неподвижно, словно мертвый. Сокол пронесся над ним,
издал резкий крик триумфа и уселся на плече, собираясь выклевать ему
глаза. И вдруг...
Сокола внезапно хлестнули плети лиан. Удары не были сильными, но
колючки впились в плоть, не давая птице взлететь. Крига углублялся все
дальше в ущелье, а за его спиной лианы рвали сокола на куски.
На фоне темнеющего неба появился Риордан. Он выстрелил один раз,
второй... Пули злобно прожужжали недалеко от Криги. Но поднимающаяся из
глубин тьма укрыла марсианина.
Человек включил усилитель, и звук его голоса прокатился сквозь
надвигающуюся ночь чудовищным громом, которого Марс не слышал уже
тысячелетия.
"Одно очко в твою пользу! Но это ничего не значит. Я найду тебя!" -
сказал Риордан.
Солнце закатилось за горизонт, и ночь опустилась, словно упавшая
штора. Но и в темноте Крига продолжал слышать смех человека. Древние скалы
дрожали от этого смеха.
Долгая погоня и недостаток кислорода утомили Риордана. Ему хотелось
горячей пищи и курить, но ни того, ни другого не предвиделось. "Ладно,
пустяки!" - успокаивал себя человек. Он подумал, что радости жизни
удобства станут только приятнее, когда он вернется домой... со шкурой
марсианина.
С ухмылкой на лице Риордан устроился на ночлег. Маленький приятель
стоил потраченных усилий, чертовски стоил! Марсианин продержался уже два
дня в небольшом десятимильном круге и даже убил сокола. Но теперь Риордан
подобрался к нему почти вплотную и собака сможет быть поувереннее
поскольку на Марсе нет водных преград, обрывающих след. Так что конец
охоты неизбежно близок.
Риордан лежал, глядя на великолепное звездное небо. Скоро наступит
безжалостный холод. Но он утешал себя мыслью, что спальный мешок -
достаточно надежный изолятор, аккумуляторы копили энергию целый день. Ночь
была темной, луны Марса отражали мало света. Взглянув на небо, можно было
увидеть лишь быстро несущиеся пятнышки: Фобос и Деймос - просто яркие
звезды. Темно, холодно и пусто!
Скальная собака где-то зарылась в песок. "Она поднимет тревогу, если
марсианин приблизится к месту ночлега. Хотя - нет, это маловероятно", -
подумал Риордан и решил, что ему нужно найти какое-нибудь убежище, если он
не хочет замерзнуть...
Кусты, деревья и маленькие, робкие животные шептали неслышные
Риордану слова. Они рассказывали ветру о марсианине, согревающемся упорной
работой. Но охотник не понимал этого языка. Языка, слишком чуждого для
землянина.
Засыпая, Риордан вспоминал прежние охоты. Большая дичь Земли - лев,
тигр, слон, буйвол и баран на высоких, обожженных солнцем горных пиках...
Дождливые леса Венеры, и кашляющий рев многоногого монстра,
проламывающегося сквозь деревья к стоящему в ожидании охотнику.
Примитивный ритм барабанов в жаркой, душной ночи; повторяющийся напев
загонщиков, танцующих вокруг костра... Карабканье по дьявольским плато
Меркурия, когда распухшее солнце лижет плохо спасающий от него скафандр...
Величие пустынных жидко-газовых болот Нептуна и огромная слепая тварь, с
пронзительными воплями ищущая охотника - разные воспоминания роились в
расслабленной памяти.
Но тут была самая необычная и, возможно, опаснейшая из всех охота. И
поэтому - самая лучшая. Риордан не испытывал злых чувств к марсианину; он
уважал мужество маленького существа, как уважал храбрость других животных,
на которых охотился. Трофей же, привезенный домой с этой охоты, как он
надеялся, будет считаться заслуженно заработанным.
Однако, то обстоятельство, что об успехе приходится говорить с
осторожностью, не имело уже значения. Ведь Риордан охотился не ради славы,
сколько ради любви к борьбе - хотя должен был признать, что не возражает
против известности. Его предки сражались всегда и везде. Они были
викингами, крестоносцами, наемниками, бунтовщиками, патриотами - словом,
теми, в ком нуждалась история в тот или иной момент. Борьба была у
Риордана в крови. Но в эту эпоху "вырождения" приходилось бороться только
против тех, на кого он охотился.
"Что же... Завтра..." - внезапно мысли оборвались, и охотник
погрузился в сон.
Риордан проснулся, когда забрезжил короткий, серый рассвет. Быстро
позавтракал, свистом подозвал собаку. Его ноздри раздувались от
возбуждения, а острое ощущение азарта чудесно пело внутри: "Сегодня...
Может быть, сегодня!"
Они спустились в ущелье кружным путем, и потратили почти час, пока
собака не нашла след. Снова где-то неподалеку раздался глухой, подвывающий
лай. И они направились по следу, теперь уже медленнее - местность была
неровной и каменистой.
Солнце поднималось все выше, пока они пробирались вдоль высохшего
русла древней реки. Бледный холодный свет омывал острые скалы,
фантастически раскрашенные утесы, камни, песок и осадки геологических
эпох. Низкие, жесткие кусты хрустели под подошвами человека, извиваясь и
трепеща в бессильном протесте. В остальном все было спокойно: стояла
глубокая, напряженная, словно чего-то ждущая тишина.
Молчание внезапно нарушила собака, рванувшись вперед с коротким
взволнованным лаем - на свежий запах. Риордан кинулся следом, продираясь
сквозь плотные кусты, тяжело дыша, одновременно ругаясь и ухмыляясь от
возбуждения.
Неожиданно кусты под ногами исчезли, и собака с визгом соскользнула
вниз по склону обнажившейся ямы. Риордан бросился плашмя на землю, едва
успев поймать рукой хвост животного. Рывок чуть не сдернул в яму и его. Он
обхватил свободной рукой ближайший куст, и вытащил собаку наверх.
Потрясенный внезапностью случившегося, охотник заглянул в ловушку. Она
была искусно сделана: котлован около двадцати футов глубиной, умело
прикрытый кустами, с отвесными (насколько позволял песок) стенами. На дне
торчали три копья с каменными наконечниками весьма зловещего вида. Окажись
у Риордан реакция поплоше, он распрощался бы со своей собакой и, возможно,
погиб бы сам.
Оскалив зубы в волчьей усмешке, охотник огляделся вокруг.
"Пучеглазый, наверное, проработал всю ночь, - промелькнуло в голове. -
