патруля, глянув на мою бумагу, довольно гыкнул, разорвал ее и пустил по
ветру. Мне стало немного не лайк, зная милые манеры нашей милиции. На
выходе я оглянулся. Ну, нормально, давненько не было! Два трупа, трое при
смерти. Интересно, посадят сразу? И угораздило же меня втянуть Лену в эту
попсню! Она чуть пожала мне руку. Это значит, что не сердится. Девочка ты
моя!
В отделении нас встретил капитан с тупой физиономией и осоловевшими
глазами. То ли под мухой, то ли ошизел от работы. На его рык: "Попался,
убийца!", я коротко ответил: "Отказываюсь давать показания". Кэп сдался
неожиданно легко: "Утром заговоришь! В камеру их!". "А обыскать?". Это тот
баран-сержант, старший патруля, с глумливой ухмылкой шагнул к Лене. "Ты!",
рявкнул я, протянув меч в его сторону, "Тронь ее только!". "Костриков,
дробь!", вмешался кэп, "А вы, юноша, оставьте-ка здесь свой ножик!". Я
отстегнул пояс с оружием и швырнул его на стол, игнорируя ротянутую руку
сержанта. Лена с презрительным лицом бросила капитану свою сумочку. Ножи
мы оставили при себе - на память.
Сброд в КПЗ был еще тот. Первые минут десять к нам присматривались,
потом человек пять разом встали и шагнули в нашу сторону. Я поднялся
навстречу. "Валите-ка по углам, дети!", сказал я мягко. В ответ щелкнули
ножи. Я пнул дверь камеры. Караульный, похоже, слушал, что происходит.
"Чего надо?", рявкнул он в окошко. "Начальник, потрудись объяснить этому
сброду, за что я сюда попал". Караульный хмыкнул и спросил: "Че,
наезжают?". "Ага. А я не хочу руки пачкать, их здесь мыть негде". Лязгнула
дверь. Обитатели камеры приняли невинный вид. "Ну, вы! Оставьте его! Этот
шизик затеял драку с шестью такими, как вы, идиотами. Двое мертвы, четверо
в реанимации". Как четверо? Я же ранил троих!". "Мудила! А тот, с рукой?
Он чуть не сдох от потери крови!". Караульный захлопнул дверь. Публика
тихо-тихо расползлась по углам. Лена отпустила рукоятки ножей.
Спать я не стал, чисто ради своего спокойствия. Лена прикорнула у
меня на плече, а я сторожил и пытался подумать. Мне страсть как не
понравилось это нападение в баре. Оно было до удивления похоже на то, на
вокзале, даже выражения те же. Такое впечатление, что все они были
тщательно подготовлены. А куда прикажете приткнуть эти кровавые разборки с
гопотой? Чует мое сердце, что это грани одного клинка. Что-то тут не так.
Если дело так пойдет и дальше, то в один прекрасный день кто-нибудь на
улице закричит: "Бей толкинистов!". И ему откликнутся. А кому это может
быть нужно? Ну, думай, голова, шапку купим! Тут я вспомнил о медальоне
Берена и мне стало что-то совсем не лайк. Неужто ж Мастер организовал все
это? Верить не хотелось как-то, но факты, как известно, вещь упрямая.
Береновская побрякушка найдена на месте преступления, едва втоптанная в
землю. Стоп, а где это было? ЦПКО. А где живет Берен? В Красном Селе?
Чертова мать и красное дышло! Ох, не нравится мне все это! Ох, не
нравится! Спросить в лоб? А если я прав, и это его работа? Он же меня
убьет на месте, он силен, как паровой молот! Надо придумать что-нибудь
поинтереснее...
9
Сорок минут у меня ушло на то, чтобы уломать такого же очумевшего
капитана позвонить Большому Начальнику, зато результат превзошел самые
смелые мои ожидания. Недавние колористические упражнения Келаста не шли ни
в какое сравнение с тем, что мне продемонстрировал капитан. Под конец он
бросил трубку и сполз под стол. Я с тихим кайфом любовался. Капитан,
очухавшись, прорычал: "Где этот идиот?". Идиот, в смысле задержавший нас
сержант, был представлен под светлы очи начальства. "Где его бумага?",
рявкнул капитан. "Выкинул, липа!", гордо заявил идиот. "Липа? Сдай оружие
и документы, до распоряжения ты под домашним арестом! Бумага была
настоящая, а если ты не в состоянии...". Ну и тэ дэ, и так на десять
минут. Любо-дорого было слушать. Рожа у сержанта была как у ребенка,
которого уже отшлепали, а заплакать он еще не успел. Завершив свое
выступление и чуть отведя душу, кэп обрадовал меня приглашением к Большому
Начальнику. "Само собой. Надо же отчитываться за эту бойню", проворчал я в
ответ.
Лена отказалась от проводов, сказав, что сама доберется. Я посадил ее
на автобус и отправился к Большому Начальнику. Тот был в тихой панике: за
эту ночь на всех наших кто-нибудь да нападал. Четверо, вэ тэ че Манор в
больнице, Уфтханг в реанимации. Одиннадцать убитых. Два с чем-то десятка
раненных. Начальник рвал и метал. Я вздохнул и порадовал его своими
умозаключениями. Тот пришел в буйство. Наконец он выдохся. "Ну, что
предложишь, Черный Князь?", мрачно сказал он. Предложил я ему созвать
конференцию Мастеров и старшего комсостава Игр. Он согласился, я
порадовался, собрался уходить, как зазвонил телефон. Начальник послушал и
выругался. "Плохие новости, Черный! Твоя девчонка во что-то влипла". Лицо
у меня было многообещающее, так как он сразу добавил: "На нее напали, но
она прирезала двоих, а теперь забаррикадировалась в служебном входе
какого-то там магазина и не хочет выходить". Я выдавил одно только слово:
"Где?", после чего рванул к выходу, кажется, сбив по дороге трех или
четырех человек.
На место я прибыл в самый интересный момент. Милиция бегала вокруг
этой дурацкой двери и кричала разные слова. Я полюбовался, а потом начал
разбираться. На свой вопрос я получил, что какая-то глупая девчонка
заперлась и не хочет выходить. Я тихо хихикнул и пошел разгонять всех по
углам. "Она обещала зарезать всякого, кто сунется!", информировал меня
какой-то доброжелатель. Я вежливо постучался в дверь и спросил:
"Разрешите?". В ответ я услышал длинное и цветистое высказывание на
наречии тьмы с упоминанием всей родни, неродни, органов, мыслей и чувств.
Завершалось это заявление классическим: "Моргот твою мать!". "Слушай,
милая моя, ты там ночевать решила?", осведомился я. Глубокое молчание.
"Кто ты?", спросил из-за двери дрогнувший голос. "Ой, а ты не узнала?
Позор! Героев нашего времени надо знать и по голосам! Пошли, а то и вторую
ночь проведем в отделении". Дверь открылась. "А нас отпустят?", спросила
Лена, появляясь на пороге. Я молча повел ее прочь. Преградившего дорогу
омоновца я отодвинул, сопроводив сию физработу коротким ругательством.
Омоновец так обалдел, что даже не закрыл рот. Мою милую я напутствовал
коротким: "Без спросу не выходи!".
10
Команда, пришедшая на конференцию, смотрелась не в пример живописнее
нашей с Эрлоном дружины, навестившей Большого Начальника во второй раз. От
метро шли следующим составом: от Темных сил я, Лена, Ресвальд и шестеро
моих дружинников; от Людей Эрлон, Келаст, их новенький - Санделло,
натурально горбатый, четверо Следопытов; от эльфов Мастер Ильве и шестеро
его охранников; от гномов Торин, Хорн и Бран, Лидеры трех самых сильных
группировок с полудюжиной гномов; Высокие Мастера - Король-Призрак и мой
главный подозреваемый Берен, оба без охраны, только с клинками на боку и в
кольчугах; Мастер Дори - рангтор, знаток старинного вооружения, без
оружия, но с роскошной охраной - восемь Черных Гномов в лучших в тусовке
кольчугах, глухих шлемах и с топорами наголо, других представителей Черные
Гномы не прислали, верные своему принципу невмешательства. Не приехали
представители независимых темных сил из-под Мурманска, не пришла гвардия
Дольна, не пришли ангмарцы. Но то, что столько народу откликнулось на
призыв не-мастера - было уже хорошо.
До офиса Большого Начальника дошли без особых хлопот, не считая
одного инцидента. Шайка гопников со стандартными наездами и привычным нам
оружием. Первого же бросившегося в атаку встретил Берен, бережно отобрал у
него арматурину, завязал ее в узел и потянулся своими жуткими лапами к
горлу своего противника. Гопники прыснули, как стая мальков от щуки.
Компания была столь живописна, что не выдержали даже менты. Хуже
всего было то, что они начали прикалываться. "О, идет, ублюдок горбатый!",
послышалось в один момент. Санделло замер. Он повернул голову так, что я
увидел его глаза, и меня поразило сходство с его прототипом: глаза были
без выражения - ледяные, бесчувственные, ни злобы, ни ненависти - только
холодный рассчет... дистанции. В следующий миг его длинный клинок со
свистом полетел к горлу обидчика. Быстро поняв, что руку Санделло мне не
остановить, я бросился в ноги незадачливому юмористу. Мать! Отъел себе
брюхо по тылам! В этом придурке было килограммов восемьдесят, это я оценил
в полной мере, когда его туша придавила меня к полу. Я быстро стряхнул
этого дурака и приподнялся на полусогнутых. Нет, все нормально. Рука
Санделло с мечом была зажата в стальной ручище Берена, потомственного
кузнеца, крепкой, как кузнечные клещи, а сам Мастер негромко увещевал
разъяренного Санделло на ухо. Наконец горбун что-то буркнул в ответ и
левой отправил меч в ножны. И тут, наконец, поднялся на ноги сбитый мной и
поднял жуткий хай. Эрлон оборвал его: "Заткнись и радуйся! Ты первый, кто
ушел от меча Санделло. На твоем месте я бы бежал ставить богу свечку!",
после чего коротко сплюнул и отвернулся. Ильве тоже буркнул что-то себе
под нос и шагнул дальше.
Пока мы шли до конференц-зала, Эрлон вкратце рассказал мне историю
появления Санделло в его дружине. Полтора года назад, лет пятнадцати
горбатый парнишка попросился учиться. Его взяли. Похоже, у мальца был
здоровый комплекс по поводу своей горбатости, и прием в дружину он
воспринял как счастье. На тренировках работал, как проклятый, по
двенадцать часов в день тренируясь с деревяшкой. Через год в отряде
следопытов не осталось никого, кто мог бы ему противостоять. Меч ему
отковал лично Мастер Берен, что было явлением нечастым - сам, без просьбы
Берен ковал клинки очень редко и только очень хорошим бойцам. Я украдкой
глянул на этот самый клинок. Нет, меч под описание не подходит: длинный,
но неширокий и одноручный.
Как и следовало ожидать, Большой Начальник слегка обалдел, узрев
такое вторжение. Вообще-то говоря, я его предупреждал, что народу будет
много, но он то ли не внял, то ли в принципе боялся большого скопления
людей. Мастера и старшие командиры расселись, Дори усадили под локотки.
Старому Мастеру было за девяносто лет, он был еще крепок, но наши его
берегли, как не знаю даже кого. У специалиста по древнему вооружению,
нашедшему в толкинистах первых за всю свою жизнь благодарных слушателей и
учеников, был только один недостаток - чрезмерная горячность, причем мы
оценили это первыми. Он ругал своих охранников до тех пор, пока очередной
патруль, Авари, насколько я помню, не заслонил его своими телами в
какой-то случайной драке. После этого старик проникся к нам уважением
настолько, что даже прочитал "Властелина" и "Сильм". На третий год он уже
ездил с Мастерами подбирать место для очередных игр.
Я остался стоять вместе с конвоирами, наблюдая со стороны за
публикой. Неведомый руководитель знал наши обычаи, и был большой шанс, что
он находится здесь. Надо было его вычислить. Кто это мог быть? Дори? Вряд
ли. Берен? Может быть, слишком много улик. Но по жизни Берен был человек
не злой, больше любитель возиться с металлом, чем с оружием. А его
медальон? Ладно, дальше. Король-Призрак? Его я знал уже лет семь и никогда
за ним особых задвигов не замечал, в меру чокнутый толкинист, к тому же в
миру занимавшийся научной работой. Гномы? Вообще-то они активно возражали
