О. УЛА-ХО
СИНДБАД-МОРЕХОД
Посвящаю В. Гусакову
Вслед за сединой, как стон, как холод, вошла в сердце Синдбада тоска.
Тоска черная: он и вкус утратил и сон потерял. В то время гостил у него
индийский маг: "Синдбад, - сказал он, - твоя душа смущена неизбежностью
смерти: ты не можешь смириться с тем, что однажды исчезнешь, а мир будет
длиться без тебя". - "Что можешь ты предложить?" - "Я дам тебе эликсир
молодости, от весны и до первых заморозков ты будешь молодым, но не
больше. Этот срок достаточен, чтобы обогнуть континент Джамбудвипу.
Отправляйся в странствия, ищи эликсир бессмертия".
Купил корабль Синдбад и вместе с друзьями вышел из Басры в море.
Чтобы пополнить запасы пресной воды, бросили якорь у острова Табрубани.
Две реки, что берут начало из горного озера, делят остров надвое. По одну
строну живет Красный конь, по другую - Черный бык. Они греются под одним
солнцем, пьют одну воду, едят одну траву, но никогда не встречаются.
У водопада Синдбад набрал чистой воды.
Ангарака. <Марс (санскр.)>
Шли кораблем вдоль восточного берега ал-Хинда. В одной рыбацкой
деревушке услышал Синдбад, что в лесу бродит белый слон-отшельник,
помнящий свое прежнее существование. Может он пригодится в поисках
эликсира бессмертия? Отправился Синдбад в джунгли, а с ним трое спутников.
Днем в пути наблюдали: нет ли потертой коры или высоких обломанных веток.
Ночь проводили у костра, опасаясь тигров и свирепых рашкасов. Они шли
сквозь джунгли, как по острию ножа.
Однажды на закате они вышли е одинокой бамбуковой хижине, крытой
пальмовыми листьями. Ни голоса, ни души. Как вдруг из лесу появился старик
в черной шкуре, наброшенной на голое тело. Назвавшись хозяином, предложил
заночевать у него. Недобрый странный блеск его глаз поразил Синдбада и он
спросил: "Старик, почему у тебя под ногтями кровь?" И только старик
посмотрел на свои руки, как Синдбад выхватил нож и отсек ему голову.
Голова покатилась в сторону, тело в черной шкуре метнулось в другую и
скрылось в чаще. Подошел к голове Синдбад и указал на пустые глазницы:
"Смотрите, это ветала выел глаза мертвеца и жил в его облике". "Не искал
бы ты врагов себе", - заметил Аббас.
Синяя ночь в стрекоте цикад, в криках обезьян. Тени и блуждающие
вокруг костра запахи. Мерцает Млечный путь. Юсуф пьет чистую воду из
кувшина: "Из чего состоит волшебный эликсир? Из смешения яда скорпиона и
радуги? Крови и молнии?" Синдбад ворошит жаркий пепел. Он думает: "Не бога
я ищу, но бессмертие. Кто знает тайну? Всего несколько слов. Много я
странствовал, разных видел чудес. Слезы давно высохли в моих глазах, и
больше я их не знал. Я не верю ни в ад, ни в рай. Чтобы выжить, я убивал.
А впереди только бездна".
Росистым утром, среди поросли бамбука они увидели белого слона. Слон
космический в своей погруженности, загадочный в медленных безумных
движениях. Отвлекшись от созерцания, благородный слон угостил спутников
едой и выслушал Синдбада.
- Если ты думаешь, что амрита дает бессмертие, то заблуждаешься. В
прошлом рождении я был богом и жил на третьем небе в кругу богов. Я вкушал
амриту, но, как видишь, боги смертны, они, как все живое, включены в
круговорот сансары и после смерти возрождаются в новых телах. Ты говоришь,
что утратил вкус к жизни, не мудрено. Ведь бытие - это СТРАДАНИЕ.
Бесконечное беспокойство. Восемь видов мучения. <мучение рождения,
старости, от болезни, умирания; мучение, исходящее от того, кого мы любим;
вызванное тем, что приходится быть рядом с тем, кого ненавидишь; от
невозможности достичь того, чего желаешь; от привязанности к пяти
скандалам>. Три яда <алчность, гнев, болезнь>, сокрушающее сердце.
Заблуждения, которые привязывают тебя к новым и новым перерождениям, новым
страданиям.
Этот мир иллюзорен - марево, колыхание жара. Лишь Брахман -
космический океан пустоты - единственно сущий и вечный. Твое Я -
мельчайший неделимый Атман - это Брахман, явленный в мире. Твое желание
всегда чревато страданием, именно желание ввергает тебя во власть кармы. Я
предлагаю тебе тщетным поискам бессмертия предпочесть иной путь. Удались
из мира, потому что жить в миру и не действовать - невозможно; отбрось
желания, совершенствуйся в йоге. Только продвижение по четырем ступеням
медитации даст выход за три границы - прошлое, настоящее, будущее.
достигнув нирваны, ты выйдешь из круга перерождений и твой Атман сольется
с великим Брахманом.
И вновь костер - ночь на обратном пути. Темнота сжимает кольца вокруг
костра. Их кожа слишком светла для такой ночи. Синдбад вошел в темноту.
Облегчившись, обернулся и изумился: пылали два огня - слева и справа.
Ночью, посреди леса, вдалеке от людских жилищ, откуда мог взяться второй
костер? Словно кто-то протягивал две руки - выбирай. Налево повернул
Синдбад, наудачу. Он шел, но смутный огонь не приближался, а другой
остался далеко позади, и уже невидим за ветвями и лианами. Дремотный свет
костра не ближе, а дальше, дальше. И вот исчез. Темнота сомкнулась.
Синдбад выхватил из-за пояса нож - но куда идти? Закричал и замер,
вслушиваясь. Как будто тихий отклик замерцал и растворился. Он обратился
на звук. Что за кружение красных огней? А голос возник на другой стороне.
Он рванулся к нему и услышал за спиной шепот: "Синдбад...". И он дрогнул.
Он бросился сквозь джунгли прочь от кровавых зрачков. Они дышат сырым
мясом. Их когти скребут землю. Он бежал, лихорадочно уклоняясь шорохов на
пути. Вдруг оступился и полетел в яму. Синдбад упал на спину и прочертил
перед собой молнию ножом, но никто не кинулся сверху. Тишина. Он
притаился: только кровь и открытые глаза напротив Ночи. Казалось, он
слышал колебания древесных корней под землей и скрипящую шерсть. Тишина.
Неведомо сколько времени прошло, когда увидел Синдбад над краем ямы
человеческое лицо. Тот смотрел, не мигая, а затем бросил Синдбаду конец
веревки. Синдбад поблагодарил судьбу, ухватился за веревку и тут же
отшатнулся, словно ожегшись - в руках у него побывал пятнистый змеиный
хвост. "Ну же, смелее, - усмехнулась голова, - или ты никогда не видел
нага?" - "Я видел даже дерево уак-уак". Синдбад подошел к хвосту и дал
обвить свою грудь. Как только он выбрался, наг пополз, указывая дорогу:
"Мой господин приглашает тебя поиграть с ним в кости". Возле бородатого
дерева, с попугаем на изогнутой ветке, он остановился. "Выпей", - указал
он Синдбаду на пенистый сок, собравшийся в чашечке листа. Выпил Синдбад и
одежды сделались ему велики, деревья и камни вокруг стали большими и
рыхлыми, а время медленным и тягучим. Он делал странно-протяжные шаги, как
будто шел сквозь воду. Лицо нага искажалось, менялось, голос звучал глухо,
отдаленно. Наг привел его к заброшенному муравейнику, они вошли в него и
Синдбад оказался в подземных чертогах царя нагов. Царь провел его по
богато украшенным залам, угостил разными яствами. В колышущемся зеркале
Синдбад увидел себя карликом. За восьмигранной резной доской они
беседовали и играли. "Я е знаю как тебе найти вечную жизнь. Хочешь, я
погружу тебя в вечный сон. В Упанишадах сказано: когда человек спит, он
достигает высшего бытия, достигает самого себя. Мы - наги - порождение
сна. Тебе будут сниться другие и ты будешь приходить в сны других, но ты
не будешь связан с внешним, ты будешь равен самому себе". Синдбад
поблагодарил, но отказался. Проснулся Синдбад у костра в кругу друзей.
Буря отбросила корабль к югу. Но вот волнение стихло и моряки
вздохнули свободно. В море они нашли человека с затонувшего корабля. Когда
он пришел в чувство, Синдбад обратился к нему с расспросами.
Что я могу сказать о своем прошлом? Мир - это волнение дхарм.
<элементы> Дхармы вспыхивают и угасают, они мгновенны. А теперь скажи:
можно ли уловить прошлое, если его нет? Стоит ли пытаться установить связи
между минувшими дхармами? Человек, дерево, зверь, камень - наборы дхарм.
"Я" - пучок элементов и поток сознания, "я" - нет, "я" - иллюзия, потому
что жизнь человека - сантана - это пламя, которое объединяет наборы дхарм
и каждый новый миг пламя другое, каждый миг языки пламени новые и новые.
Стоит ли пытаться искать соответствий в прихотливой игре дхарм? Я
последователь Будды, он указал путь спасения из мира страдания.
Среди камней правит закон однородности, среди деревьев - закон роста,
среди людей и зверей - закон кармы.
Пламя гаснет, уходит в жар - смерть, разгорается снова - новая жизнь.
И это бесконечно - это колесо жизни - сансара. Бесконечное перерождение.
Первая спица в колесе жизни - это неведенье, незнание истины. Истина в
том, что конечная цель мирового движения в покое. Вторая спица из
двенадцати - это карма. зная истину, сможешь подавить волнение дхарм,
умиротворить и привести к внутреннему успокоению. В трансе ты погасишь
дхармы, лишишь карму топлива - навсегда погаснет пламя жизни, и ты
достигнешь нирваны - небытия.
Впереди неизвестный остров. Скалы отвесно обрывались в глубину океана
- пристать к острову невозможно. И все же... вот глубокая трещина в скале.
Сквозь нее моряки вошли в тихую лагуну. Открылся берег в пальмах,
солнечные лучи играли на воде. По берегу прохаживались павлины, распуская
свои сине-зеленые хвосты. Моряки ступили на землю, утомленные плаванием
разбрелись по острову. Эти развели костер, те собирали кокосовые орехи, а
Синдбад прилег в тени отдохнуть. Но только он смежил веки, как
почувствовал, что сильные руки прижали его к земле. Над ним стояли морские
разбойники. Связали, поволокли к неведомо откуда появившейся башне из
черного камня, и оставили у ног бронзового истукана. Появилась первая
звезда. Звезда ясная, как голос. Синдбад смотрел в проем стены и думал:
"Вот и конец моим поискам. Принесут меня в жертву... Но пираты такие же
как и я богохульники, также они выходят против океанских валов, неба и
людей, ставят свою жизнь на кон, расплачиваются кровью. Нет, они
распорядятся моей жизнью иначе... Хотя, кто знает их лихорадочные мысли,
лихорадочные желания". А пираты бросили Синдбада вместе с награбленным
хабаром в быстроходную лодку и вышли в ночь. Павлины исчезли, не увидел
Синдбад и своих моряков.
Черная вода, лениво струящаяся за бортом, приглашала смирится со
своей участью, а звезда смотрела вниз, на лодки, гонимые ветром, похожие
на акулий выводок посреди гигантского вогнутого диска океана. Утром звезда
попрощалась и растаяла.
Гигантская тень пробежала по морю, вобрав в себя и лодки пиратов. Это
была летающая гора. Она высвободила свои корни и летела, размахивая, как
крыльями, облаками. Синдбад смотрел и дивился, пираты были невозмутимы.
Гора прошла небосвод и скрылась за окоемом6 оставив легкие облачка,
которые как пух кружились в небе.
Белокаменный город потомков Ханумана. По улицам расхаживали обезьяны
в ярких нарядах, шествовали матроны со своими хвостатыми чадами, спешили
во дворец правителя вельможи на колесницах. В цветах их одежд отражался
весь день: розовый цвет, как остаток утренней зари, темно-синий, как намек
о предстоящем вечере, золотистый, как знойный полдень. Синдбад видел белые
купола храма - (белые бутоны). Громадного лежащего Будду, высеченного из
благородного камня. Процессию обезьян - (цепочку муравьев). Пираты вели
Синдбада дальше. Возле цирюльни седая обезьяна молоточками выводила
затейливую мелодию на ксилофоне и гонгах, обезьяны помоложе пили вино,
