минут бесплодных поисков я уже начал склоняться к тому, что сок все же
принесли с собой уже в канистре, когда крик Камиллы, многократно
отразившийся от стен кратера, заставил меня поторопиться к ней.
Она действительно нашла то, что искала. Небольшое углубление в
выступе скалы, расположенном не очень высоко над дном кратера. Когда я
подошел, Камилла сидела на корточках и рассматривала остатки волокон
какой-то растительной массы на склоне рядом с выступом. А на земле под ним
лежал ствол молодого деревца, размочаленный на конце.
Я взобрался вверх, чтобы получше разглядеть находку. Естественная
выемка подходила как нельзя лучше. Имелась даже бороздка, по которой сок
мог стекать.
Камилла подобрала и протянула мне несколько кусочков раздавленных
стеблей.
- И что же это, как бы вы думали? Я чуть не стукнула себя по лбу. Это
те растения, что напоминают вереск, на склоне. И паукам они не
понравились. Помните, на "вересковом" поле паутина покрывала только первые
несколько футов?
Мы провели остаток дня за сбором этих, похожих на вереск, растений.
Работа была тяжелая и двигалась довольно медленно, потому что стебли
растений были отнюдь не сочными, но все же до наступления темноты нам
удалось добыть примерно три четверти пинты маслянистой жидкости.
- Этого, по всей видимости, должно хватить, - сказала Камилла,
тщательно завинчивая крышку канистры, вместившей в себя плод наших дневных
трудов.
Эту ночь мы спали спокойно, не испытывая неудобств. На следующее утро
проснулись с рассветом и позавтракали компотом из банки. Потом Камилла
взялась за драгоценную канистру с соком, добытую вчера. Она вылила немного
жидкости в ладонь, понюхала ее и скривилась.
- Ну, попробуем, - сказала она и начала натираться.
Вскоре, сияя с головы до ног, издавая аромат, заглушающий все запахи
вокруг, мы отправились в обратный путь, прихватив с собой рюкзаки.
Признаюсь, когда первая стая пауков, которую мы повстречали по
дороге, устремилась к нам, мне стало не по себе, но все опасения оказались
напрасными. В нескольких дюймах от наших ног пауки остановились,
покрутились немного на месте, а потом отступили. Камилла с облегчением
вздохнула, и то, что она тоже до конца не была уверена в успехе и могла
испытывать такие же опасения, как и я, меня несколько утешило.
- Пока все нормально, - сказала она. - Теперь, если мы больше не
наткнемся на островитян, то должны дойти. Интересно, а как они узнали об
этом снадобье?
- Если тотем вашего клана - паук, то весьма вероятно, что вы будете
знать о пауках немало, - предположил я. - Мне достаточно того, что
средство действует. Давайте не будем медлить и, пока оно еще не потеряло
силу, - вперед.
Мы снова пошли по тропе под деревьями, покрытыми пологом из паутины.
Теперь, когда мы были только вдвоем, царившая там тишина, отсутствие всего
живого, медленное покачивание обрывков паутинных полотнищ придавали
окружающему лесу еще более потусторонний вид. Обстановка действовала на
психику невыразимо угнетающе. Идти здесь в одиночку было бы по-настоящему
страшно.
Камилла ощущала это не в меньшей мере, чем я. Она сказала,
инстинктивно понизив голос:
- Мили и мили такого же опустошенного леса. Все, что движется, стерто
с лица земли. Страшно подумать... Как будто все эти сотни тысяч лет они
ждали - терпеливо сидя возле своих сетей ждали, чтобы что-то произошло и
наделило их силой... И вот что-то случилось: надо было так мало, чтобы все
коренным образом изменилось - всего-то способность действовать сообща...
Тут поневоле задумаешься: а на что были бы способны мы сами, если бы
действительно могли объединить свои усилия?
- Только порой действуя совместно, нам и так удалось немало
разрушить, - сказал я. - Это место лучше любого аргумента действует против
подобной эффективности. Пойдемте дальше, поскорее прочь отсюда.
Наконец безжизненный лес остался позади. Мы дошли до участка, где
паутина опускалась ниже. Где пауки по нависающим над тропой ветвям
скатывались на нас сверху и отскакивали, будто обжегшись. Теперь, когда мы
убедились в силе нашей защиты, даже их присутствие переносилось легче, чем
полное безмолвие, стоящее под укутанными паутиной деревьями.
Вскоре мы уже пересекали пограничный район владений пауков, где их
стаи рыскали по земле и разбегались во все стороны при нашем приближении.
Еще через несколько сотен ярдов не стало и их. А еще примерно через
четверть мили мы оказались на месте, где на нас неожиданно напали
островитяне.
Тут мы решили вернуться на свою тропу и пойти дальше уже по ней. По
пути мы пока не заметили никаких примет, говорящих о близости островитян,
но и не имели ни малейшего представления о том, куда вела их тропа и что
нас ждало в ее конце. И продолжать двигаться по ней казалось ненужным
испытанием судьбы. По той тропе, что расчищали мы с Камиллой, идти было не
в пример труднее, но, чем дальше от проторенной широкой тропы мы уходили,
тем спокойнее у меня становилось на душе. Через некоторое время мы ступили
уже на тропу, по которой попали сюда и которая должна была вывести нас на
берег.
Так мы вышли к лагуне. И сразу, как только выступили из-под деревьев,
увидели за линией рифов небольшую лодку с поднятыми парусами,
направлявшуюся на северо-запад.
- Странно, - сказала Камилла. Она достала из рюкзака бинокль и
всмотрелась в суденышко. - Похоже на нашу лодку, только я никогда не
видела ее с установленной мачтой. Над бортом видны несколько голов. - Она
повела биноклем вдоль берега до того места, где обычно лежала наша лодка,
вытащенная из воды. Там ее больше не было. Тогда она перевела взгляд еще
дальше, к нашему временному лагерю.
- Не видно ни души, - встревоженно сказала она.
Мы свернули с тропы и пошли вдоль берега. На подходе к покрытым
брезентом рядам ящиков я громко крикнул. Ответа не последовало. Никто не
появился.
- Наверно, они работают в поселке, - сказал я неуверенно. И снова
позвал...
Мы подошли поближе. По-прежнему не было заметно никаких признаков
жизни. Казалось, место совершенно покинуто. Молча мы продолжали
приближаться. В двадцати ярдах от лагеря Камилла вдруг остановилась и
указала вперед. В нескольких шагах впереди на песке, как коричневая тень,
лежало пятно. Оно задвигалось по направлению к нам.
- Нет, нет - нет! - воскликнула Камилла.
Я шел дальше. Стая пауков устремилась ко мне, но остановилась, не
добежав до ног. Двигаясь дальше, я обогнул штабель ящиков. Оттуда можно
было заглянуть под брезентовый навес, где временно располагалась мужская
спальня.
В тени было трудно сначала что-либо различить. Но потом я увидел...
И отвернулся. Я смог отойти всего на четыре или пять шагов, прежде
чем меня вывернуло наизнанку.
Камилла двинулась к навесу. Я замахал на нее руками.
- Не ходите туда, - успел сказать я и снова сложился пополам.
Придя в себя, я отправился искать ее и нашел у стены ящиков. Три стаи
пауков были в футе-двух от нее и пристально следили за каждым ее
движением, но она не обращала на них никакого внимания, всецело
поглощенная предметом, который держала в руках. Это был грубо сплетенный
мешок, какой мы видели у островитян, но теперь он был пуст, распоротый
сверху донизу одним движением.
Ее лицо повернулось ко мне, и наши взгляды встретились. Я знал, что
она тоже вспоминает такой же мешок, лежавший возле тропы - только тогда он
был полон и что-то слегка шевелилось в нем...
Я огляделся вокруг и насчитал с дюжину валявшихся тут и там мешков,
которые были разрезаны тем же приемом.
- Теперь понятно, что они имели в виду, когда говорили о "помощи
Сестричкам", - сказала она едва слышно. Потом посмотрела на меня и
спросила: - Они - все?..
Я кивнул. Тишина и воспоминание о том, что я увидел под навесом, не
оставляли никаких сомнений.
- Наверно, они пришли ночью, и... - она закрыла глаза. - О, как
ужасно, как ужасно!
В первый раз с тех пор, как я узнал ее, она потеряла спокойствие.
Я беспомощно стоял, опустив руки.
Белый парус на горизонте почти исчез. Островитяне плыли домой,
выполнив свою миссию. Люди, которые хотели уподобиться богам, встретились
с равным соперником в лице Накаа, Судии. Этот высший законодатель выполнил
просьбу Нокики: на Танакуатуа по-прежнему оставалось лежать табу.
8
Примерно через неделю или, может быть, дней через десять (мы немного
сбились со счета) появился самолет.
Мы с Камиллой были на строительной площадке, пытаясь достроить один
из домиков, чтобы сделать его недоступным для пауков.
Мы достали себе новую одежду из запасов и заново вооружились
пульверизаторами. Инсектицид был менее сильным средством, чем снадобье
островитян, но достаточно безотказным, к тому же у нас его было несколько
больших бочек. Первое, что мы предприняли, обильно полив друг друга
инсектицидом, - обработали полосу в ярд шириной вокруг здания и уничтожили
всех пауков, оказавшихся внутри зоны. Мы лишь отчасти преуспели в этом,
потому что, во-первых, приходилось каждый день заново обрабатывать
защитную полосу, а во-вторых, кому-нибудь из пауков время от времени
удавалось, засев на кусте или дереве, перекинуть паутинку через эту
полосу, и тогда они устремлялись по ней, как по мосту.
Можно было пройти на север по побережью туда, где еще не было пауков,
но тогда сначала пришлось бы прорубить тропу, потом на спине перетащить
туда все припасы. К тому же мы не знали, сколько времени потребуется
паукам, чтобы завоевать и ту часть острова. Не знали мы толком, и когда
кончится сухой сезон, но понимали, что тогда потребуется хорошее укрытие.
Поэтому мы все же решили, что лучше всего в нашем положении будет
достроить дом, законопатить в нем все щели и соединения, сквозь которые
могут проникнуть пауки, забрать сетями все окна, плотно подогнать двойные
двери, чтобы иметь возможность отдохнуть и расслабиться хоть в одном
месте.
Все эти дни мы жили в состоянии непрекращающейся осады, что порядком
действовало на нервы. То ли наши перемещения, то ли визг пил и стук
молотков привлекали пауков - сказать трудно, но они приходили и ждали. Они
толпились живой колышущейся массой вдоль защитной линии, которую мы все
время опрыскивали. При нашем приближении они застывали. И стояли, плотно
прижавшись друг к другу, как прибрежная галька и столь же неподвижно. На
глаз их можно было принять за какую-то неодушевленную массу. Но каким-то
иным чувством, помимо зрения, ощущалось напряжение туго скрученной
пружины, тлеющей невидимой искрой, готовой сорваться лавиной. И давило
ощущение тысячи глаз, поджидающих подходящего момента для нападения. Можно
было бросить в них горсть земли, но они стояли, не шелохнувшись,
сгрудившись у невидимого барьера головами вперед, и немигающим взглядом
неотрывно глядели на нас, пока комочки земли постукивали по их спинам. Мне
уже стало казаться, что они приготовились ждать до тех пор, пока
инсектицид потеряет силу и перестанет отпугивать их, чтобы ринуться
потоком через линию этого невидимого барьера.
А мы, со своей стороны, всеми силами старались от них избавиться.
Вечером стали поливать их бензином. Бензин им пришелся совсем не по душе,
вносил смятение и панику в их ряды. Но на следующее утро прибывали новые,
которые поедали подохших накануне. Тогда мы стали поджигать бензин. И все
равно на следующий день их становилось еще больше...
