Арти Корниша. Но ей тут же пришлось отвести глаза в сторону, потому что
его лицо, так быстро вставшее на место лица Джоржа Тобина, вызвало в ее
воображении сдвоенное видение, с которым она давно уже упорно боролась.
Она почувствовала тошноту в желудке, закрыла глаза и быстро прочитала
молитву. Но картина не уходила: Джорж Тобин и Арти Корниш набрасываются на
ее сестер, как грубые скоты, а сестры отбиваются изо всех сил.
- Господи Иисусе, - прошептала она про себя, - Господи Иисусе, помоги
мне.
- Что ты, это все пустая болтовня, - уверил Болт Доул Арти. - Что ты,
Арти, ничего не было.
Конечно, Тереза его не любила. Она не обманывала себя - ни когда отец
Хоган назначал церемонию, ни раньше - когда сказала матери, что, кажется,
беременна, и когда было упомянуто имя Арти Корниша. Арти Корниш ничем не
отличался от своих друзей: можно было прогуливаться по дороге сегодня с
Болтом Доулом, а завтра с Арти Корнишем и не заметить разницы. Абсолютно
ничего выдающегося не было в Арти Корнише, если не считать привычки два
раза пересчитывать одну и ту же сумму, когда в лавке Дрискола он выписывал
клиентам чек. Не было у него и особых недостатков, как не было их и у Эдди
Боланда, Чеса Флина и даже у Болта Доула.
Она призналась отцу Хогану, что не любит Арти, и что вообще не
испытывает к нему никаких чувств, на что отец Хоган ответил, что в ее
обстоятельствах этот вопрос неуместен.
Тереза воображала свою свадьбу и даже этот бар еще когда училась в
школе. Она представляла все именно так, как оно происходило сейчас. Она
так и думала, что будет стоять в этом углу с подружками, а мать с теткой
будут пить шерри; воображала Агнес с Лореттой, других гостей, музыку. И
только жених оставался загадочной фигурой без лица и тела - чем-то,
принадлежавшим лишь воображению.
Пиломена, Кити Рош и сестры говорили ей, что точно так же представляли
себе свои свадьбы. Агнес выбрала Джорджа Тобина, потому что Джордж Тобин
работал в Корке и увез ее из города. Брак Лоретты продолжался всего
несколько недель, и она собиралась теперь стать монахиней.
Арти взял у Кевина еще несколько бутылок портера. Меньше всего ему
хотелось лезть в час тридцать в автобус и сидеть рядом с ней всю дорогу до
Корка. У него не было никакого желания ночевать в отеле Ли, а больше всего
хотелось остаться в городе, завтра пойти на работу к Дрисколу, и чтобы все
продолжалось как раньше.
Все было бы иначе, если бы Болт Доул не сказал, что водил ее в поле: он
бы легко вытерпел и автобус, и отель, и чтобы все было по правилам.
Вытерпел же он церемонию, которую проводил отец Хоган, старавшийся, по его
словам, сделать все как можно лучше.
Арти раздал по бутылке портера Чесу Флину, Болту Доулу и Эдди Боланду.
Он спросит ее, когда они сядут в автобус. Он повторит то, что сказал Болт
Доул, и спросит, правда ли это. Потому что сейчас он был уверен, что
ребенка ей сделал Болт Доул, и что у него будет такой же длинный нос, как
у Болта Доула, и что любой человек в городе сразу все поймет. С
шестнадцати лет мать твердила, чтобы он никогда не доверял девушкам, иначе
рано или поздно его кто-нибудь поймает.
Его и поймали, потому что он оказался слишком доверчивым, и не таким
пронырой, как Болт Доул. "Какая разница, на ком жениться, Тереза так
Тереза", - сказал отец после того, как отец Хоган призвал его отнестись к
ситуации серьезно. Мать тогда сказала, что перестала его уважать.
Эдди Боланд сел за пианино и заиграл "Мамашу Макри", Агнес и Лоретте
пришлось переместиться в другой угол. Дети Тобинов на улице спросили отца,
зачем эта музыка.
- Да хранит тебя Бог, девочка, - сказал отец Хоган, отодвигая в сторону
Пиломену и Китти Рош. - Это самый счастливый день для тебя, Тереза. - Его
красное лицо с белоснежными зубными протезами, которые он надевал только в
особо торжественных случаях, приблизилось к ней вплотную. На мгновение ей
показалось, что он сейчас полезет целоваться, и ее передернуло.
- Это самый счастливый день для всех нас, девочка.
Когда она призналась матери, что беременна, мать сказала, что ей
противно на нее смотреть, и что ее тошнит. Отец бил ее по щекам. Агнес
специально примчалась из Корка наводить порядок. То же самое происходило и
тогда, когда Лоретта впервые заикнулась о монастыре.
- Я хочу сказать два слова, - произнес отец Хоган, по-прежнему стоя
рядом с Терезой, но обращаясь ко всем. - Подойди поближе, Арти. У всех
наполнены бокалы?
Арти послушно пересек бар, сжимая в руке стакан с портером. Мистер
Корниш потянулся к Кевину за новой порцией. Эдди Боланд перестал играть.
- Я хочу сейчас только одного, - сказал отец Хоган, - Я хочу, чтобы все
подняли бокалы за Арти и Терезу. Да поможет вам Бог, дети мои, - он поднял
свой бокал.
- Совет да любовь, - провозгласил у стойки мистер Корниш.
- Арти, ты только не забудь! - крикнул Болт Доул. - Задвинь сегодня
шторы!
Они неловко стояли рядом, не держась за руки и даже не касаясь друг
друга.
Тереза внимательно наблюдала за тем, как мать допивает шерри, потом
перевела взгляд на тетку, потом на миссис Корниш. Надменное лицо Агнес
ясно выражало все, что она думает по поводу соленой шутки Болта Доула.
Лоретта стояла чуть впереди, и мечтала о том, как она скоро будет
послушницей. Круглое лицо Китти Рош густо покраснело. Пиломена засмеялась,
и все мужчины в баре, кроме отца Хогана, засмеялись тоже.
- Довольно, - сказал отец Хоган с притворной суровостью. - Надеюсь, вы
найдете путь к своему счастью, - добавил он, меняя интонацию, - Арти и
Тереза.
После его речи в баре снова стало шумно. Отец Хоган пожал руки Терезе,
а потом Арти. У него в полтретьего похороны, сказал он, ему пора идти.
- До свиданья, отец, - сказал Арти, - спасибо вам.
- Да поможет вам Бог, дети мои, - произнес отец Хоган и двинулся к
выходу.
- Пора собираться, - сказал ей Арти, - иначе опоздаем на автобус.
- Да, пора.
- Я буду ждать тебя внизу. Тебе нужно переодеться.
- Хорошо.
- Я поеду как есть.
- Хорошо, Арти.
Он опустил глаза и все время, пока говорил следующую фразу, не отрывал
их от портера.
- Тереза, Болт Доул водил тебя в поле?
Он не собирался об этом спрашивать. Нельзя было об этом спрашивать
здесь, в этом баре, когда коробка с остатками свадебного торта стоит на
пианино, на Терезе свадебное платье, и повсюду рассыпаны конфетти. Он
знал, что нельзя, еще до того, как слова сорвались у него с языка - это
портер ударил ему в голову.
- Прости, - сказал он. - Прости, Тереза.
Она покачала головой. Какая разница: ничего противоестественного не
было в том, что человек, которого она не любила, и который не любил ее,
задавал на свадьбе такие вопросы.
- Да, - сказала она, - водил.
- Он говорил. Я думал, он врет. Я просто хотел знать.
- Это твой ребенок, Арти. С ним было два года назад.
Он посмотрел на нее. Лицо ее горело, а в глазах стояли слезы. Не зная,
на чем остановить взгляд, они внимательно рассматривали удаляющуюся черную
спину отца Хогана, потом покрытые капельками пота лысые головы мистера
Арти и мистера Корниша.
По крайней мере, у них нет иллюзий, думала она. Теперь, после того как
отец Хоган закончил церемонию, хуже уже не будет. Не будет шока, как у
Лоретты. Не обрушится тоска - как на Агнес, когда та поняла, что желание
уехать из городка недостаточная причина для замужества. Пиломена
уговаривает сейчас себя, что влюблена в пожилого ветеринара, и Китти Рош
при первой же возможности притворится сама перед собой, что любит без
памяти все равно кого.
В эту последнюю минуту перед тем как покинуть бар, Тереза вдруг
почувствовала, что все у них с Арти может быть хорошо, потому что у них
нет ничего, что можно испортить - ни волшебства, ни романтики. Ее
свадебное платье не помешало ему спросить о том, о чем он только что
спросил: он спросил, а она ответила как есть, потому что ничего особенного
на самом деле не происходит, просто бар, усыпанный конфетти.
