Speaking In Tongues
Лавка Языков
Уильям Тревор
Вечер Джона Джо Демпси
Перевела Фаина Гуревич
William Trevor An Evening with John Joe Dempsey
Вечером в пивной Кьофа мистер Линч рассказывал о проститутках с площади
Пикадилли, а Джон Джо Демпси, которому в тот день исполнилось пятнадцать
лет, прикрыв глаза, уносился в неизвестный мир.
- Большие и маленькие, - говорил мистер Линч, - подмигивают обоими
глазами и заманивают к себе. Облизывают губы, - говорил мистер Линч, -
кончиком языка.
Осенними сумерками Джон Джо Демпси прошел пешком через весь город от
конца Северной улицы, где они с матерью жили, мимо бетонного здания
кинотеатра "Колизей", мимо отеля "Атлантика" и множества закрытых в то
время суток лавочек.
- Будь другом, сходи к Кьофу, - попросила мать: кроме освежителей и
стимуляторов в пивной Кьофа продавались продукты и всякая мелочь, туда
миссис Демпси и послала сына за фунтом нарезанного бекона.
- Кто там? - откликнулся из-за перегородки мистер Линч, услышав, как
Джон Джо, чтобы привлечь к себе внимание, постукивает монеткой. Бар от
прилавка, за которым продавались продукты, отделяла стенка высотой восемь
футов, наполовину деревянная, наполовину сложенная из стеклянных панелей.
- Мне нужен бекон, - объяснил Джон Джо сквозь ребристое стекло. - На
улице сильный ветер, мистер Линч. Мне сегодня исполнилось пятнадцать лет,
мистер Линч.
Некоторое время было тихо, потом дверь в перегородке отворилась, и
появился мистер Линч.
- Пятнадцать? - переспросил он. - Заходи, мальчик, и выпей бутылочку
портера.
Джон Джо начал было отказываться: мол, еще слишком молод для целой
бутылки портера, а матери срочно нужен бекон.
- Миссис Кьоф ушла на исповедь, - сказал мистер Линч. - А меня оставила
сторожить бар, пока ее милость не вернется.
Поскольку мистер Линч все равно не умел включать машину для нарезки
бекона, Джону Джо не оставалось ничего другого, как подождать миссис Кьоф
в баре, а мистеру Линчу броситься к стойке за двумя бутылками портера.
Сдирая пробки, он принялся рассказывать о проститутках с площади Пикадилли.
- Ты сейчас в таком возрасте, - говорил мистер Линч, - что совет не
помешает. Ты когда-нибудь думал эмигрировать в Англию?
- Нет, мистер Линч.
- И правильно, Джон Джо. Это твоя первая бутылка портера?
- Да, мистер Линч.
- У портера особый вкус. Нужно выпить дюжину бутылок, чтобы тебя стало
к нему тянуть. Совсем другое дело.
Мистер Линч, крупный краснощекий мужчина пятидесяти пяти лет, которого
никто и никогда не видел без неизменной коричневой шляпы на голове, воевал
во время Второй мировой войны в Британской армии, почему в один прекрасный
день 1947 года и обнаружил себя в компании приятелей на площади Пикадилли.
Слушая его рассказ, Джон Джо вспомнил, что мальчики в школе Христианских
Братьев говорили о какой-то истории, которую мистер Линч рассказывал
строго по секрету тем, кому, по его мнению, она должна пойти на пользу. Он
слышал, как мальчишки потешались над этой историей, но не знал, в чем она
заключается, и ему не приходило в голову, что речь в ней идет о
проститутках с площади Пикадилли.
- С нами был парень по имени Бэйкер, - сказал мистер Линч, - он
говорил, что знает все ходы и выходы. Бэйкер был лондонец. Он сказал, что
знает, где найти девочек, но когда мы дошли до места, Джон Джо, нам уже не
нужен был провожатый.
Потому, объяснил мистер Линч, что проститутки были везде. Они стояли в
дверях лавок и магазинов, выставляя напоказ ноги. Они могли заговорить с
тобой, сказал мистер Линч, и рассказать мягким голосом о своих
способностях. У некоторых груди торчали наружу, они специально задевали
ими кого-нибудь из проходивших мимо солдат и оттирали его от приятелей.
- Я рассказываю тебе это, Джон Джо, потому, что твой папа умер. Тебе
нравится портер?
Джон Джо кивнул. Тринадцать лет назад его отец упал со строительных
лесов и разбился, ударившись головой о булыжник. Джон Джо не помнил его,
хотя фотография отца всегда стояла в кухонном буфете. Он часто думал, что
было бы, если бы этот грузный мужчина все время находился в доме, и слышал
много материнских рассказов о нем. Но сейчас, несмотря на слова мистера
Линча, Джон Джо думал не об отце:
сгорая от желания узнать побольше о женщинах с площади Пикадилли, он
спросил, что же случиось после того, как мистер Линч с приятелями как
следует рассмотрели их в дверных проемах.
- Однажды в Бельгии я видел ужасную вещь, - задумчиво ответил мистер
Линч. - Я видел, как бельгийская женщина лежала на полу, и четверо мужчин
удовлетворяли с ней свою похоть. Ни для одной женщины это не может пройти
даром. Война превращает мужчин в скотов.
- Это вас потрясло, мистер Линч? Вам стало плохо?
- Если бы был жив твой папа, он бы рассказал тебе кое-что и подготовил
бы тебя ко взрослой жизни и к соблазнам той страны. Ни твоя мать, ни отец
Райан, ни ваши Христианские Братья не смогут этого сделать. Твой папа
должен был посадить тебя в этом баре и дать первую бутылку портера. Он
должен был рассказать тебе о жизни.
- Какая-нибудь из этих девушек соблазнила вас, мистер Линч?
- Слушай меня, Джон Джо: - Маленькими голубыми глазками, покрытыми
сеткой красных сосудов, мистер Линч оценивающе смотрел на своего
собеседника. Он зажег сигарету и, прежде чем продолжить, глубоко
затянулся. Потом сказал: - Бэйкер часто рассказывал солдатам, как
продажные девчонки снимают одежду. Он рассказывал, как двигаются их ляжки.
Ночью в блиндаже он подробно описывал, как выглядят скрытые части женского
тела. Когда пришло время, мы пошли с Бэйкером, и Бэйкер подошел к третьей
по счету девушке и спросил, можем ли мы вшестером пойти с ней. Он
торопился совершить сделку, потому что после четырех часов в пивном баре у
нас оставалось мало денег. Все, включая меня, порядком набрались.
- Что было потом, мистер Линч?
- Я бы ни за что не согласился, если бы не был пьян. Я был девственник,
Джон Джо. Как и ты сейчас.
- Конечно, я бы тоже, мистер Линч.
- Мы пошли за девушкой в боковую улицу. "А вы симпатичные ребята," -
сказала она. У нас у каждого было по бутылке пива в кармане. "Мы сначала
выпьем," - сказала она, - "а потом займемся делом".
Джон Джо засмеялся. Он поднял стакан и с лихим видом втянул в себя
большим глотком портер - так, словно пил всю жизнь и не мыслил себя без
этого занятия.
- Вы настоящий мужчина, мистер Линч! - сказал он.
- Ты не о том думаешь, - резко оборвал его мистер Линч. - Случилось то,
что в конце улицы мне явилось видение. Я говорил тебе, что продажные
девушки - это не то, что нужно мужчине? Когда мы шли по улице, я увидел
фигуру Святой Девы.
- Что вы имеете в виду, мистер Линч?
- У меня дома в спальне была статуэтка Богородицы, мать подарила на
первое причастие. Она появилась у меня перед глазами, когда мы вшестером
шли за этой девушкой. Как только она сказала, что мы должны выпить и
заняться делом, я увидел статую Богородицы так ясно, словно она стояла
передо мной.
На лице Джона Джо, который уже настроился послушать рассказ о
солдатских удовольствиях, ясно читалось разочарование. Мистер Линч покачал
головой.
- Я рассказал тебе очень полезную историю, - назидательно произнес он.
- Жизнь есть жизнь, Джон Джо, но держись подальше от грязных женщин.
Джон Джо был худым бледным юношей, как когда-то его отец, с большими
нескладными руками, которые он постоянно прятал в карманы брюк. Из-за
угрюмого характера и отсутствия интереса к спортивным и прочим
мальчишечьим делам у него не было друзей в школе Христианских Братьев, его
считали странным, и это мнение только укрепилось, когда его стали
встречать в компании со старым полоумным карликом по имени Куигли - они
собирали улиток в банки из-под варенья или просто бродили по окрестным
дорогам. Сидя в классе, Джон Джо часто уплывал в воображаемый мир, из
которого его не просто бывало вернуть. "Ты где, парень?" - шептал обычно
брат Лихай, нависая над его головой. Жесткие пальцы останавливались на
затылке Джона Джо, и вцепившись в волосы у самой шеи, что, по мнению брата
Лихая, не должно было причинять боль, возвращали мальчика на землю. Лишь
однажды вторая рука брата Лихая ухватила его за ухо, и он вынырнул из
своих мечтаний с громким криком - к радости прочих учеников и самого брата
Лихая. "Что нам с тобой делать?" - возвращаясь к классной доске, бормотал
брат Лихай, а Джон Джо тер горящее ухо и голову.
- Много раз в своей жизни, - значительно проговорил мистер Линч, - Я
вспоминал этот момент. Это было искушение: это были проклятые минуты.
- Я понимаю, о чем вы говорите, мистер Линч.
- Когда я вернулся в Вест Корк, моя мать спросила, все ли со мной в
порядке. Да, сказал я, все нормально. "Мне приснился плохой сон", -
сказала мать. - "Однажды ночью мне приснилось, что у тебя ноги в огне."
Она посмотрела на мои ноги, Джон Джо, и, сказать по правде, даже заставила
снять бриджи. "Никаких шрамов," - сказала она. Гораздо позже я понял: ей
приснился сон точно в тот момент, когда я стоял посреди улицы и смотрел на
свое видение. Моя мать видела во сне, как мои ноги лижет пламя ада. Она
волновалась в эту минуту, и ее сон дошел до меня - он обернулся этой
маленькой фигурой. Я уже старый человек, Джон Джо, вот почему я
рассказываю эту историю тем мальчикам в городе, у которых нет отцов. Ты
должен стать мужчиной. Тебе понравился портер?
- Портер - отличная штука, мистер Линч.
- Никакая выпивка, Джон Джо не принесет тебе столько вреда, сколько
порочная женщина. Ты можешь пройти через двадцать миллионов исповедей, но
не избавишь свое сердце и душу от порочной женщины. Я не женился из-за
того, что мне было стыдно вспоминать, как Бэйкер заключал эту сделку.
Давай еще по одной бутылке.
Джон Джо, который не потерял еще надежду услышать подробности сделки,
которую заключал тогда Бэйкер, согласился. Мистер Линч отправил его к нише
за стойкой.
- У тебя вырабатывается вкус, - сказал он.
Джон Джо откупорил бутылки. Мистер Линч предложил ему сигарету - он
взял. В кинотеатре "Колизей" он видел площадь Пикадилли, а в каком-то
фильме даже показывали проституток - точно такими, как их описывал мистер
Линч, призывно подпирающими дверные проемы. Как всегда, выходя из
"Колизея" он почувствовал себя странно, вновь оказавшись среди мелких
лавочек, торгующих одеждой, кухонной утварью или мясом, среди овощных и
табачных ларьков, кондитерских и пивных.
Через две минуты после того, как заканчивался в "Колизее" сеанс, все
три улицы города заполнялись, возвращавшимся домой народом - пешком, на
велосипедах, или на машинах, на удаленные фермы; некоторые заходили в
кафе. Если он был один, Джон Джо подолгу останавливался у витрин -
поглазеть, что делается внутри; иногда он ходил в кино с матерью, и тогда
они шли домой сразу, всю дорогу мать не умолкала, обсуждая только что
виденный фильм.
- Все очень просто, Джон Джо, держи определенные мысли подальше от
своей головы.
- Какие мысли, мистер Линч?
- Определенного сорта.
- А, да. Да, конечно, мистер Линч. У молодого человека нет времени для
таких вещей.
- Веди здоровый образ жизни.
- Это как раз то, о чем я говорю, мистер Линч.
- Если бы у меня не было в голове подобных мыслей, я не оказался бы
тогда на площади Пикадилли. Бэйкер первым назвал их продажными девчонками.
Есть особые слова для такого сорта вещей.
- Простите, мистер Линч, а какого они были возраста?
- Они были всех возрастов, мальчик. Там были и совсем молоденькие, и
уже с морщинами на лицах. Такие, которые весили двести фунтов, и такие,
которых можно было унести в кармане.
- А та, с которой договаривался Бэйкер, была большой или маленькой?
- Она была средняя, мальчик.
- А волосы у нее были черные, мистер Линч?
- Черные, как твои ботинки. У этой национальной позорницы на голове
