С этого дня Ермолаев стал моральным инвалидом. Егоров таскал его к
себе каждый божий день, тряс перед ним какими-то бумагами и
приговаривал: "Свидетели показывают, что мужика-то с сосисками не
было!"
В день их последней встречи Егоров, откинувшись на спинку кресла,
внимательно посмотрел в глаза Ермолаеву и сочувственно произнес:
- Понимаете, Борис Владимирович, если бы ваш Зелинченко провел в
больнице менее трех суток, то это означало бы, что у него легкая
травма. Но он там пробыл шесть дней! Я знаю, что об этом позаботились
вы сами. И по времени пребывания в больнице обеспечили ему уже "тяжелую
травму". Извините, но вы сами себе подписали приговор. Завтра ваше дело
передается в суд.
Это был конец. В ту страшную минуту Ермолаева вдруг осенила мысль
- удивить. Обстановка - мягкий, рассеянный свет и мертвая тишина -
располагала как нельзя лучше. И тогда он поднес ладони к стоящему на
столе следователя стакану с карандашами...
"Господи, - прошептал он, - если ты есть, помоги мне!"
Это был первый раз в его жизни, когда он подвесил предмет, не
зажав его прежде между ладонями, а вынул из стакана. Карандаши
послушно поползли за его руками, замерли между ладонями, а потом начали
плавно вращаться.
Егоров, не поднимая головы, сосредоточенно смотрел в потолок и не
спеша писал.
"Господи, - повторил Ермолаев, - если ты есть, пусть он увидит!"
Следователь оторвал глаза от бумаги, поднял голову и с
неподражаемым равнодушием сказал:
- Вы мне это бросьте...
Карандаши посыпались на пол. Егоров снова уткнулся в протокол.
Уголовное дело Ермолаева до суда не дошло. Его Величество случай,
неожиданно подвернувшийся "свыше", избавил Ермолаева от роковых
перипетий судьбы...
Восьмого апреля 1980 года американский журнал "Нэйшил энкуайрер"
под заголовком "Медиум заставляет женщину плавать в воздухе" писал:
"Удивительный русский медиум действительно левитировал женщину на
стуле, ноги которой отделились от земли на 15 секунд, - и это
потрясающее зрелище засвидетельствовано репортером и двумя врачами.
"Она сидела на легком деревянном стуле, который поднялся сначала
прямо, потом зигзагообразно стал двигаться вверх, точно как штанга в
руках напряженного штангиста", - сказал Генри Гри, репортер, который
был свидетелем невероятного события в Ленинграде.
Левитация была совершена Борисом Ермолаевым, 42 лет, известным
русским кинорежиссером, который выбрал одаренную пианистку Нону
Скомаровскую для своего опыта.
"Нона сидела на деревянном стуле, тогда как Ермолаев стоял в углу
комнаты. Его руки были протянуты, пальцы раздвинуты до тех пор, пока он
не заставил стул зависнуть", - говорил Гри.
- Пока стул поднимался, на лице Ермолаева было страшное
напряжение. Вены на его висках напряглись до предела. Капли пота
стекали по щекам.
Его подбородок слегка дрожал все время, пока стул был подвешен в
воздухе.
Это продолжалось, вероятно, секунд 15. Ермолаев сказал: "Все! Ты
опускаешься, и стул медленно опускается".
Ермолаев бросился из комнаты - его тошнило.
Позже медиум рассказал, что напряжение было до изнеможения, но
вес, который он левитирует, не имел значения.
Доктор Василий Касаткин, известный нейролог, тоже был однажды
свидетелем эксперимента: "Я видел Ермолаева сковзь горсть риса,
висящего в воздухе. Рис мгновенно собрался в плотный шар и завис в
воздухе секунд на 20, затем упал и рассыпался по полу. Очевидно,
Ермолаев способен преодолевать гравитацию".
- Ах, БОРЕНЬКА, вы же понимаете, что подвешивать предметы
элементарно просто, - Мстислав Всеволодович Келдыш снисходительно
усмехнулся. - Я даже не питаю особого желания это увидеть. Меня, знаете
ли, больше занимает ваша, если верить Максиму, способность угадывать
карты.
Максим Шостакович, разливая чай по стаканам, утвердительно кивнул.
Келдыш сел поудобнее и попросил:
- Ну так, пожалуйста, продемонстрируйте.
Распечатали колоду карт и положили перед Келдышем. Он взял одну,
посмотрел и вернул в колоду.
Ермолаев склонился над перевернутыми вверх рубашками картами и,
снимая одну за другой, вдруг остановился:
- Вот она!
- Это еще не все, - многозначительно сказал Шостакович.
Ермолаев несколько секунд водил рукой над картой, а потом громко
выдохнул и сказал:
- Крестовая дама.
Келдыш откинулся в кресле:
- М-да...
Присутствовавший при этом Лев Давыдович Ландау и не проявлявший к
эксперименту никакого интереса, придвинулся ближе и спросил:
- Так вы что же, телепат? А можете вы, скажем, понять, о чем идет
речь в стихотворении, которое я прочитаю про себя? И к тому же - на
датском...
- Если оно не абстрактно, смогу. Информация воспринимается только
в виде образов. Значит, язык не имеет значения.
Ландау сосредоточенно замолчал. Ермолаев подался вперед и через
минуту повторил:
- Это детское стихотворение, в котором речь идет о птичке, сидящей
на веточке и...
Ландау был поражен.
- А что, Лев Давыдович, - сказал Келдыш, - хотите вы этого или не
хотите, перед нами - всемирный феномен...
"Эксперимент обычно не сразу начинался с попыток подвешивать
предметы. Вначале Ермолаев требовал колоду карт и пытался определить
цвет каждой карты и через ее рубашку. Такое начало психокенетических
опытов имело определенный психологический смысл. Чувствуя глубокую
связь между своими способностями к разным видам парапсихологических
явлений, он пытался с помощью карт проверить уровень своей
"парапсихологической" формы.
Предварительные эксперименты с картами дали вполне
удовлетворительные результаты: цвет карт был угадан в 34 случаях из 36.
(Из книги А.П.Дуброва и В.Н.Пушкина "Парапсихология и современное
естествознание").
- Все! Мы никуда не едем! - Максим Шостакович мерил шагами
комнату, садился, опять вставал, ходил из угла в угол. - Все к черту
из-за какого-то ворюги. - Шостакович вдруг остановился посреди комнаты,
будто на ходу боялся вытряхнуть внезапно пришедшую идею. - Слушай
Боря... А ведь ты можешь помочь. Ну, конечно! Ты же этот, как его,
телепат!
- Макс, ты спятил! - Ермолаев вынул из кармана сигарету и
затянулся дымом. - Это авантюра.
- Я все беру на себя. Поехали!
Летом 1968 года у главного дирижера Московского государственного
симфонического оркестра Вероники Борисовны Дударовой на репетиции увели
бэбифоковую шубку. Безумно дорогая, она была украдена накануне
гастролей оркестра в ГДР и теперь, начнись следствие, стала бы камнем
преткновения на пути за рубеж.
Идея Шостаковича использовать для поиска пропавшей шубки Бориса не
очень понравилась руководству оркестра. Но, поскольку другого выхода не
предвиделось, в один из ближайших дней коллектив оркестра предупредили:
"Сегодня придет телепат. Учтите: он видит насквозь!"
Часом спустя в зал вошел Ермолаев, и, внимательно всматриваясь в
лица шестидесяти оркестрантов, прошел вдоль ряда. Через десять минут он
вывел в коридор Шостаковича и шепнул:
- Восьмой.
Максим возмутился:
- Да ты что! Этот? Не может быть!"
В кабинет пригласили "восьмого" и намекнули: верни шубку и дело
замнем. Он с любопытством посмотрел на Ермолаева, и, ни к кому не
обращаясь, спросил:
- Мне можно подумать? - а затем добавил. - Если я верну шубу, могу
рассчитывать на увольнение по собственному?
Оркестр ликовал. А Шостакович весь вечер пытал Ермолаева:
- Борь, ну как это?
- Примитивно просто! - отбивался Ермолаев. - Один сидит и
усмехается, другой смотрит с любопытством, третий - боится, как бы по
ошибке не его... Четвертый безразличен. И только один, у которого на
лице нечто, чего нет ни у кого! Информация, Макс, - мать интуиции...
История с шубой привлекла внимание к Ермолаеву доктора
психологических наук, известного исследователя парапсихологических
феноменов Вениамина Ноевича Пушкина. И с того дня началась напряженная,
кропотливая работа по исследованию необычных возможностей Ермолаева.
Ленинградским ученым Г.А.Сергеевым специально для исследований был
изобретен уникальный аппарат, получивший название "биоплазмограф".
В 1971 году ленинградская "Смена" по этому поводу писала:
"По данным прямых измерений при полной экранизации других
воздействий прибор показал количество единиц в 10 тысяч раз больше, чем
у обычного человека. В то же время его поле при измерении в спокойном
состоянии оказывается таким же, как и других людей".
- Обратиться к вам нам посоветовал академик Анатолий Петрович
Александров, - начал он. - У меня большое горе. Четыре месяца назад без
вести пропала четырнадцатилетняя дочь. Пятого ноября мы приехали к
родственникам в Смоленск, ходили по городу, зашли в универмаг и там...
У дочери, знаете ли, такой возраст... В общем, она повздорила с матерью
и получила от нее пощечину. С тех пор мы дочь больше не видели.
Объявляли во всесоюзный розыск, но, увы...
"А что я могу сделать?" - подумал Ермолаев. Но отказать не смог -
перед ним сидел известный советский математик.
- Видите ли, в чем дело, - осторожно начал Ермолаев. - Я этим
никогда не занимался, поэтому гарантии дать не могу, но попробую.
Вечером следующего дня у Ермолаева под подушкой уже лежали
фотографии и личные вещи пропавшей: "Кажется, так делал знаменитый
Краузе..."
Три ночи подряд он мысленно пытался представить себе картину
происшедшего, а наутро всякий раз вставал разбитый. Четвертую ночь он
не стал истязать себя, и тут... Это была явная галлюцинация, но
изображение было четким: берег, река, дно, труп...
Наутро ему позвонили:
- Ну как?
- В Смоленске есть река? - буквально выкрикнул в трубку Ермолаев.
- Днепр...
Ищите в Днепре.
В конце апреля река освободилась ото льда, и в специальных сетях,
которые удерживают все, что выносит вода из города, водолазы нашли
распухший труп.
- Борь, я знаю, после случая с дочкой математика ты в этом деле
поднаторел - хрипела телефонная трубка. - Тебе же это раз плюнуть. Ну
не могу я, понимаешь, отказать другу, да еще и в беде. Он придет к тебе
и все сам расскажет... Лады?
Он пришел... Едва переступил порог, как Ермолаев, не дав ему
поздороваться, выложил:
- У вас что-то с сыном. Ему девятнадцать лет.
Тот опешил:
- Д-да. Ушел в армию в конце восемьдесят восьмого, попал в
Хабаровский военный округ, сначала писал, что доволен, а потом... - Он
стер со лба холодную испарину. - Весной восемьдесят девятого мы с женой
получили письмо, в котором была одна-единственная фраза: "Я здесь
больше не могу!" В апреле он ушел в увольнительную и в часть уже не
вернулся. Нам долго не сообщали. Я понимаю, в части надеялись, что
придет. В июне мы получили телеграмму: "Ваш сын не вернулся. Если
появится дома - направьте в военкомат". И вот уже полгода его ищем...
- Ваш сын жив. Слушайте внимательно. - Ермолаев закрыл глаза. Лицо
его нервно задергалось, и заикаясь, он начал:
- Ваш сын у воинской части сел в автобус и приехал в город...
Зашел в продовольственный... Кажется, в мясной отдел... Там он
познакомился с продавщицей... Ждал ее до конца работы... Пришел к ней
домой... Она разведена, живет в однокомнатной квартире... Утром в
одежде ее бывшего мужа он уехал...
Ермолаев открыл глаза:
- Да вы не расстраивайтесь. Через месяц-другой он напомнит о себе.
