струящийся по всему телу пот, ему внезапно стало зябко, пот начал
замерзать, тело покрылось коркой льда. Он задрожал от холода в своих
доспехах - ледяные иглы пронизывали его тело до костей. Глаза Нефона
вылезли из орбит. Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не смог произнести ни
слова. Последнее, что мелькнуло в его голове, была мысль: а смерть от
холода вовсе не так уж безболезненна, как полагают люди...
- Похоже, они усиливают давление на нас, - сказал Ортайяс Сфранцез. -
Что ты думаешь об этом, Комнос? Должны ли мы послать еще одну бригаду,
чтобы отбросить их?
Не получив ответа, он повернулся к старому воину. Комнос неподвижно
смотрел в одну точку и, казалось, не обращал на происходящее никакого
внимания.
- Что с тобой? - спросил Сфранцез. Он коснулся ладонью руки генерала
и отдернул ее в ужасе, оставив на ней клочок своей кожи. Ему показалось,
что он коснулся железа в лютую зиму. Но это было даже хуже. Лед жег его,
как огонь.
Почувствовав движение руки Ортайяса, лошадь генерала отступила на шаг
назад. Всадник покачнулся в седле и рухнул на землю, как ледяная статуя.
Сотни глоток повторили вопль ужаса, вырвавшийся у Сфранцеза, потому что
тело Комноса, коснувшись земли, рассыпалось на тысячи ледяных осколков.
- На левом фланге творится что-то неладное! - воскликнул Гай Филипп и
выругался.
Чувствительный к изменениям волн битвы, как огонь к меняющемуся
ветру, центурион почувствовал атаку каздов еще до ее начала. Пакимер тоже
чуял беду. Он послал одного из своих конников на юг, чтобы узнать, что
случилось. Через некоторое время он услышал донесение гонца, который
крикнул римлянам:
- Комнос убит!
- Всемогущие боги! - прошептал Марк.
Гай Филипп ударил себя ладонью по лбу и снова выругался. Это было то,
чего не предусмотрел Император. Ответственность за треть видессианской
армии тяжким грузом легла на хрупкие плечи Ортайяса Сфранцеза.
Катриш, который принес эту весть, все еще говорил. Лаон Пакимер
выслушал его, затем сказал что-то так резко, что римляне услышали обрывок
фразы:
- ...держи язык за зубами, понятно?
Конник кивнул, неуверенно отдал честь и возвратился в строй.
- Интересно, о чем они беседовали?
Гай Филипп усмехнулся:
- Ничто хорошего, это я тебе обещаю.
Виридовикс буркнул:
- Ты, конечно, мрачный тип, мой милый римлянин, но боюсь, что на этот
раз ты прав.
Когда левое крыло подалось, Маврикиос догадался, почему это
случилось. Он послал Зеприна Красного на юг, чтобы спасти положение, но
капитан халога был занят схваткой с отрядом каздов, которые прорвались
через имперские войска и хозяйничали у них в тылу. Зеприн крушил своим
топором одного казда за другим, в то время как Ортайяс Сфранцез оставался
командовать левым флангом. Как медленно тонущий корабль, левое крыло
отступало под натиском врага. Различные отряды под командованием толковых
и опытных офицеров продолжали держаться, но без Нефона Комноса не было
главного связующего звена. Ортайяс в своей неопытности посылал солдат то
туда, то сюда, усиливая неразбериху.
Слабость левого крыла была и в другом. Несмотря на то, что Пакимер
приказал гонцу молчать, слух о том, _к_а_к _и_м_е_н_н_о_ погиб Комнос,
вскоре распространился по всей видессианской армии. Слухи были
противоречивы и зачастую ложны, но имя Авшара глубоко запало в души
бойцов. Солдаты молча ждали чего-то. Чего? Они и сами не знали этого.
Император, видя, как план его рушится и казды все сильнее давят на
его деморализованных солдат, приказал отступать в лагерь, который недавно
покинул полный пылких надежд.
Используя свою замечательную подвижность и замешательство на левом
фланге видессиан, казды стали пробиваться маленькими группами. Если
достаточное количество каздов пробьется сквозь оба фланга, они смогут
отрезать центр от остальной армии. Тогда отступление превратится в
катастрофу. Маврикиос не собирался сдаваться без боя. Видессиане могли бы
перегруппироваться за полевыми укреплениями и возвратиться к битве на
следующее утро.
Марк не сразу понял, что новый сигнал означает отступление. Но
барабаны и дудки настойчиво повторяли его. Наконец, поняв смысл команды,
он сразу сообразил, чего хочет Маврикиос.
- Мы еще схватимся с ними завтра, - предсказал он Гаю Филиппу.
- Нет сомнения, нет сомнения, - согласился центурион. - Поспешите,
ослы! - крикнул он легионерам. - Защитная линия - туда! Копьеносцы!
Держите псов на расстоянии!
Он злился скорее по привычке, чем по необходимости. Римляне выполнили
маневр, как всегда, четко и безукоризненно.
- Мы что, удираем от этих волков? - резко спросил Виридовикс. - В
этом нет никакого смысла. Ну да, мы не побили этих идиотов, но никто не
сможет сказать, что они побили нас. Давайте останемся и покажем им небо в
алмазах.
Он обнажил меч. Гай Филипп вздохнул, вытер пот со лба и задумчиво
поскреб царапину на левой щека Он был готов к бою не меньше, чем кельт, но
лучше понимал суровую и горькую реальность сражения.
- Нет, нас не разбили, - сказал он. - Но когда строй подается взад и
вперед, как сейчас, только боги могут сказать, что с нами случится. - Он
махнул рукой. - Лучше отойти в полном порядке, чем развалиться на части,
пытаясь удержаться на одном месте.
- Это слишком холодный стиль войны, вот уж точно. Но во всем есть
хорошая сторона - теперь я смогу высушить свой трофей, как полагается.
Он довольным жестом похлопал голову казда, привязанную к поясу. Это
было слишком даже для закаленного центуриона, который с отвращением
плюнул.
Организованное и четкое отступление, вероятно, является самым трудным
маневром на поле битвы. Солдаты считают, что отступление - это поражение,
и только сильнейшая дисциплина удерживает их от паники. Видессиане и их
наемные союзники при всей пестроте своего состава держались лучше, чем
ожидал Марк. Защищенные острыми жалами копий, они начали медленно
отходить, шаг здесь, два шага там, унося своих раненых и удерживая фронт в
полном порядке.
- Остановись, куда ты? - Марк схватил поводья лошади Сенпата Свиодо.
Юный васпураканин был готов уже атаковать казда, нагло глядящего на
него с безопасного расстояния.
- Отпусти меня, будь ты проклят!
- Мы еще посчитаемся с ними завтра. На сегодня ты выполнил свой долг.
Это была чистая правда. Шлем Свиодо был разбит и висел на одном ухе,
правое плечо прикрывала грубая повязка, сквозь которую проступали капли
крови. Скаурус крепко удерживал его.
- Если у него кишка тонка подойти поближе, пусть себе стоит. Все, что
нам нужно, - это держать их на расстоянии, и все будет в порядке.
Он яростно посмотрел на бунтующего васпураканина. Римлянину хватило
бы одного приказа трибуна, но Сенпат Свиодо был далек от всякой дисциплины
и, надо отдать ему должное, он имел больше причин ненавидеть этого
ухмыляющегося казда, чем легионеры.
- Я знаю, с какой радостью ты вывалил бы его кишки в пыль, но что,
если ты попадешь в беду? Не говоря уже о том, что твоя жена останется
вдовой, нам еще придется спасать тебя, в то время как вся армия отступает.
- Не трогай мою Неврат! - крикнул Сенпат запальчиво. - Если бы она
была здесь, мы бы бились с этой свиньей рука об руку! Что до вашей помощи,
то мне она не нужна, я не желаю ее. Мне вообще наплевать на вас!
- Но хочешь ты или нет, ты ее получишь, потому что нам не наплевать
на тебя, парень, - сказал трибун. Он отпустил поводья лошади. - Делай, что
тебе угодно, черт подери, но даже Виридовикс отступает с нами, если ты
заметил.
Возникла минутная пауза.
- И он тоже? - Сенпат Свиодо горько улыбнулся. Марк знал, что сумел
убедить его.
Сенпат Свиодо развернул лошадь и галопом погнал ее к римскому отряду,
который медленно отходил назад.
Трибун следовал за отрядом, наблюдая за порядком, в котором отступала
армия. Все было лучше, чем он надеялся. Даже левое крыло не поддавалось
панике.
- Ты знаешь, я верю, что все еще обойдется, - сказал он, поравнявшись
с васпураканином.
Авшар наблюдал за Ортайясом Сфранцезом. Юный военачальник гарцевал
перед левым флангом видессианской армии, пытаясь отвести его к центру. Под
своим покрывалом колдун коварно улыбался
- Ровней строй! Удерживай линию! - кричал Сфранцез, энергично
размахивая руками. Ему понравилось воевать: это оказалось нелегким, но
интересным делом. Решения нужно было принимать сразу же, а ситуации не
всегда аккуратно вмещались в стереотипы, описанные Калокиресом. Когда же
это случалось, то ситуация опять менялась, причем так быстро, что приказы
зачастую противоречили друг другу и становились бессмысленными. Юный
дворянин знал, что он слишком часто маневрировал своими отрядами и в
результате потерял около сотни солдат. Это причиняло ему боль, ведь они
были не черточками на аспидной доске, которые можно легко стереть, а
живыми людьми, истекающими кровью. Они умирали, чтобы дать ему возможность
научиться боевому искусству. И все же он не думал, что командует так уж
плохо. Было несколько прорывов, это правда, но пока ничего серьезного. Он
не знал, что командование получил в результате одного из этих прорывов. Он
думал, что одно только его присутствие укрепляет дух солдат. Ортайяс
пытался представить себе, каким воинственным он выглядит со стороны: в
золоченом шлеме, в доспехах, с богато изукрашенным мечом, рукоять которого
осыпана драгоценными камнями, в своем плаще, который красиво развевался за
его спиной. Правда, был жуткий момент, когда магия Авшара убила Нефона
Комноса. Но даже колдун оказывал должное уважение потомку императоров и
хмурился, когда Сфранцез объезжал свой боевой строй. Он делал все, чего
обычно ожидали от военачальника... за исключением руководства битвой.
Во вражеских рядах взвыли нестройно трубы, и губы Сфранцеза
скривились. Затем недовольство сбежало с лица, уступив место страху.
Тысяча каздов во главе с самим Авшаром бросилась прямо на него.
- О_р_т_а_й_я_с_! - крикнул князь-колдун, и его голос четко прозвучал
среди стука тысяч подков, бьющихся о каменистую землю. Он поднял руку в
железной перчатке. - У меня есть подарок для тебя!
Меч в руке Авшара не был украшенной камнями игрушкой - это был
смертоносный меч, кроваво-черный от засохшей крови, крови неисчислимых
жертв.
Первый среди всех видессиан Ортайяс Сфранцез представил себе глаза
Авшара, скрытые покрывалом, Авшара, и имя этому было Ужас. Душа Ортайяса
ушла в пятки, а сердце похолодело от страха и превратилось в кусочек льда.
- Фос пусть смилостивится над нами! Мы все погибли! - истерически
выкрикнул он.
Резко повернув свою лошадь, он ударил ее шпорами. Пригибаясь к гриве,
чтобы скакать быстрее, он промчался мимо своих ошеломленных солдат -
именно это и предвидел Авшар.
- Все пропало! Все пропало! - завывал он. С этими дикими воплями он
покинул свою армию, изо всех сил нахлестывая жеребца. Мгновение спустя
строй видессианских солдат, изумленных предательством и трусостью своего
командира, распался под мощным ударом колдуна-полководца.
Вот кувшин воды в холодный зимний день Если вода очень чистая и ты не
трогаешь ее, она может не замерзать долго. Но дай только снежинкам осесть
на ее поверхности, и вода тотчас подернется льдом. Так случилось с
видессианской армией. Бегство Ортайяса оказалось той снежинкой, которая
превратила отступление в паническое бегство. В бреши хлынули дикие орды
