четырех тринариев по три звена в каждом, только Ударный тринарий
представлял какую-то ценность как военное подразделение. Однако личный
состав его - пятнадцать вернорожденных воинов и семьдесят пять
пехотинцев-Элементалов - был слишком мал, чтобы в одиночку принять на себя
Испытание Права Владения. Три других тринария включали в себя только
воинов-водителей боевых роботов и едва годились даже для несения
гарнизонной службы. Водителями там служили старые вернорожденные воины
(которые скорее позволят понизить себя в звании, чем отправятся на
добровольную почетную гибель) и вольнорожденные. Першоу не знал, кто из
них хуже. В довершение всего их машины настолько устарели, что в бою
тринарии оказались бы скорее обузой, чем ударной силой.
- Наверное, можно устроить небольшой перерыв, хотя бы на несколько
минут, - раздался голос за его спиной. Это была Ланж - воин-Элементал,
помощник и адъютант Першоу. Он давно приметил ее среди личного состава -
Ланж считалась умелым воином, который мог бы стать командиром тринария.
Теперь она была его личным адъютантом, а заодно командовала Элементалами
Ударного тринария. Першоу не подвела интуиция, выбор оказался правильным.
На поле боя бронированная пехота Ланж прекрасно взаимодействовала с его
боевыми роботами, а в гарнизоне женщина-воин отлично справлялась с массой
административных обязанностей. Ланж была умна, работоспособна и - как
Першоу неожиданно для себя обнаружил - искусна в любви. Сексуальная связь
между двумя людьми, так близко связанными по службе, не являлась чем-то
необычным, но далеко не всегда приносила столько удовольствия. Он жалел,
что им придется расстаться, когда кончится текущий контракт. По правилам
Першоу не мог его возобновить до тех пор, пока новый адъютант не прослужит
хотя бы минимально положенного срока.
Хотя Ланж возвышалась над своим командиром по меньшей мере на две
головы, она была ниже большинства Элементалов, которыми командовала.
Першоу иногда дразнил ее, говоря, что у нее гены вольнорожденных...
- Для тебя я всегда сделаю перерыв, - проговорил Першоу и поднялся,
чтобы заключить Ланж в объятия. Даже сквозь жесткую ткань военной формы
Першоу чувствовал приятные мягкие округлости женского тела.
Наверное, они с Ланж слишком сильно отдаются во власть эмоций, в
отличие от других любовников Клана. Если бы когда-то в хранилище
Брайеновских шахт Першоу не случилось услышать записи старинных земных
романсов, он, наверное, так и не узнал бы, что человеческая любовь может
быть сильной и романтической. Как человек Клана, он не мог полностью
понять смысл любовных песенок, но его связь с Ланж была куда глубже, чем
все остальные, которые Першоу имел до того, - в сиб-группе, с
женщинами-воинами, с другими женщинами-адъютантами. По сравнению с
предыдущими связями, отношения с Ланж были не менее глубоки, чем в
старинных причудливых историях о любви.
Но Каэль Першоу был прежде всего воином. Вряд ли он пришел бы в
восторг, если б сейчас кто-нибудь появился в его кабинете и застал их во
время бурных объятий. Возможно, поэтому он отпустил Ланж скорее, чем ему
этого хотелось.
Ланж откинула назад прядь своих темных волос, казавшихся еще чернее
на фоне изумрудно-зеленого головного убора Клана Кречета.
- Что-то тебя беспокоит, - сказала она, озабоченно нахмурившись. -
Обычные дела?
- В общем, да. Застой - так бы я это назвал.
- Застой - хорошее слово, особенно если учесть, что рядом находится
Кровавое болото.
Ланж взмахнула рукой, будто отгоняя насекомое, почудившееся ей,
вероятно, из-за мысли о болоте. На самом деле оно называлось не Кровавым
болотом, но настоящее название этого места давно забыли. С первых дней
существования станции размещенных здесь воинов поразило красноватое
сияние, длинными кровавыми полосами висящее над болотом при свете
глорианской луны.
- Скоро тебя переведут, - сказала Ланж. - Я в этом уверена.
- Я знаю. Обновление кадров и постоянная ротация - традиции Клана. Но
до меня очередь пока не дошла. Я же хочу этого прямо сейчас. Попасть туда,
где воин по-настоящему выполняет свой долг. Мне надоело устраивать в
войсках идиотские конфликты, просто чтобы держать их в форме. Им нужен
настоящий бой, то же самое я могу сказать и о себе.
- Мне приснилось, как ты участвуешь в бою. Нет, ничего не говори. Мои
сны - я знаю, ты в них не веришь. Даже когда они сбываются. Давай пойдем в
спальню. Нет, я вовсе тебя не соблазняю. Просто в твоих глазах читается
усталость. И выглядят они как лужи, окруженные черной землей.
- В них тоже - застой?
Это замечание заставило Ланж улыбнуться.
- Нет, застоя в них нет.
- Еще чуть-чуть, - прошептал Першоу. - Еще чуть-чуть, и мы пойдем. Я
только закончу с отчетом.
- Он не может подождать?
- Я хочу быстрее разделаться с этим - о драке.
- Драке двух командиров звеньев? Баста и Хорхе?
- Да. Какой позор для моих подчиненных. Этот вольнорожденный засранец
смог так легко победить вернорожденного в дурацкой потасовке.
- Дурацкой? Но, кажется. Воет оскорбил Хорхе.
- Правильно. Будь они оба вернорожденными, ни о каком позоре речи бы
не было. Но Хорхе здорово отвалтузил Баста - чуть не сломал ему шею, - а
все эти вольнорожденные обезьяны стояли вокруг и подзадоривали его. Это
омерзительно.
Хотя эмоции редко проявлялись на лице Першоу, сейчас в его глазах и
опущенных уголках губ явно читалось отвращение.
- Хорхе - хороший воин, хотя и вольнорожденный, - мягко заметила
Ланж. - Меня там не было, но я представляю, как он разделался с Бастом.
- Тем не менее Хорхе следовало быть посообразительней и не
ввязываться в драку. Я хочу, чтобы вольнорожденные понимали, что я не
желаю никаких конфликтов между ними и вернорожденными, и они должны...
должны...
- Знать свое место? Позволять вытирать об себя ноги нам,
вернорожденным? Вообще притихнуть и задавить в себе воина?
Першоу улыбнулся. Это случалось с ним редко, и Ланж старалась
запоминать такие моменты.
- Я принимаю критику, Ланж. Но истина состоит в том, что я вообще
ненавижу командовать вольнорожденными. Если бы я только мог, я бы отправил
их всех куда-нибудь подальше и имел бы дело только с ребятами из генного
пула.
- Я понимаю. Но до тех пор, пока под твоей командой находится хотя бы
один вольнорожденный, особенно если он так независим, как этот Хорхе, ты
должен ждать неприятностей. Ты наказал его?
- Я пытался. Но он использовал Шуркай.
Ланж удивленно подняла брови.
- Да? Я не ожидала, что Хорхе удастся успешно исполнить Ритуал
Прощения. Его надменность...
- Я и не говорю, что этот "вольняга" хорошо его исполнил. Он был
надменен, как всегда. Но я принял Ритуал. Я не мог иначе, воут?
- Ут. А теперь тебе нужно обо всем этом забыть.
- Я не могу. Хорхе как мина на моем пути. Наступи на него - и он
взорвется. Будет еще больше неприятностей.
Ланж кивнула.
- Хорошо, тогда действительно вымести всю свою злобу в отчете. Такие
инциденты не украсят послужной список Хорхе.
Першоу пожал плечами.
- Послужной список для вольнорожденного - это пустой звук. Они не
могут внести вклад в генный пул, так что им все равно.
Ланж коснулась ладонью его лба.
- Ты слишком много думаешь, Каэль Першоу. Тебе нужно отдохнуть.
Приходи скорей ко мне.
Она вышла из кабинета. Еще несколько минут Першоу трудился над
отчетом, но затем понял, что ему так и не удается собраться с мыслями.
"Наверное, случится что-то важное", - решил он.
Но когда, менее чем через полсуток, это "важное" действительно
произошло, Першоу был несказанно удивлен.
- Чем вольнорожденный командир звена отличается от грязной свиньи в
униформе Клана?
- Я не знаю, Баст. Чем?
- Грязная свинья вполне может нести службу на передовой.
Все захохотали. Баст тоже. Человек, впервые попавший в компанию
воинов, ни за что бы не догадался, что подобный звериный рык означает
смех.
Эйден понимал, что шутка направлена против него, однако это его
удивило: неужели Баст не чувствует, что он только что вошел в помещение и
стоит всего в нескольких шагах позади? Как человек может быть настолько
глуп? Баст все еще носил гипсовый "воротник" после драки, которая
произошла, когда он оскорбил Эйдена и тот локтем повредил ему шею. Эйдену
и сейчас очень захотелось подкрасться к Басту сзади и всадить "воротник" в
уже полураздавленную шею этого вернорожденного.
Но словно невидимый ошейник был надет на его собственную шею - он не
мог ничего сделать. Не проронив ни слова, не показывая вида, что услышал
издевательскую шутку Баста, Эйден подошел к бару офицерской комнаты и
заказал огнефир. Этот напиток был сейчас популярен в среде вольнорожденных
и представлял собой крайне ядреную смесь, которую никто кроме дерзких
"вольняг" не отваживался поднести к губам. Эйден не стал пить залпом, а
задержал жидкость во рту. Ощущение было такое, будто растворяется зубная
эмаль.
Офицерская комната выглядела столь же заурядно, как и другие
помещения на станции. И мебель, и стены, и пол были размалеваны
желтовато-серыми, грязно-коричневыми и тошнотворно-зелеными красками.
Порой Эйдену казалось, что приятнее было бы отправиться в джунгли, чем
сидеть здесь, хотя там, в джунглях, по рассказам, водились страшно
ядовитые ящеры, укус которых выводил из строя "ногу" боевого робота. Это,
конечно, всего лишь безумная солдатская байка, но у Эйдена совершенно
отсутствовало желание ее проверять. К сожалению, как раз из его
подразделения, полностью состоящего из вольнорожденных и потому самого
низкого в командной иерархии, выбирали людей для операций в джунглях. До
сей поры воины видели там лишь зловещие корявые деревья, на коре которых
выступал сок, выделявший ядовитые испарения, и животных, настолько быстро
скрывавшихся в переплетении ветвей и лиан, что не было никакой возможности
их разглядеть. Кроме того, однажды, в свободное от дежурства время, Эйден
обнаружил какие-то цветы с красивыми кроваво-красными лепестками, покрытые
ярко-желтыми полосами. Он принес несколько цветков в лабораторию станции и
выяснил, что они ученым известны, называются "Кровавые Лепестки" и вполне
успешно могут применяться в медицине. Извлеченную из них сыворотку вскоре
испробовали на нескольких воинах и техниках, подцепивших на Глории
странную инфекцию, симптомами которой были сонливость и слабость. Хотя
полностью люди не вылечились, оказалось, что сыворотка временно улучшает
состояние и возвращает на несколько часов силы...
Эйден подумал, что неплохо было бы поразмять мускулы прямо сейчас, но
вдруг у него помутилось в глазах - вероятно, под действием огнефира.
Говорили, что большое количество этой смеси, выпитое за короткий срок,
может сделать человека слепым. У Эйдена же до сих пор случались только
незначительные приступы головокружения да ненадолго темнело в глазах. Он
не обращал на это внимания, пренебрегая опасностью ядовитого зелья. Ведь
одурь от огнефира служила единственным клапаном, дававшим выход скуке
серого казарменного существования.
Эйден уже достаточно насиделся в разных крысиных норах и тихих
заводях, куда его раз за разом переводило командование. Одна станция
следовала за другой, и всегда на долю его подразделения выпадали наихудшие
задания, не говоря уже о презрительном, а подчас и просто злобном
отношении вернорожденных, одно происхождение которых, вне зависимости от
