Чего волнуетесь? Я просто выключил связь". И послышался бы ответ
командира: "Мальчишка! Инкубаторский цыпленок!" Он говорил так, когда
сердился на кого-нибудь.
Но мы не видели на экране ничего, кроме каменной пустыни.
- От этого места он пошел быстрее. Вот здесь, на этой терраске,
оступился. Даже коснулся рукою грунта. Видите?
- Может, что-то заставило его поторопиться? Как ты думаешь?
- Спешить подальше от корабля? Нет, хорошо видно - просто
оступился. Дальше следы ровные. Пошел медленнее.
Тогда мы еще не знали, что не пройдет и минуты, как нас останется
только десять. Мы всматривались в экран, а что-то неведомое и
могущественное уже нависло таинственной пеленой над нашим вторым
товарищем.
Клитоцибер был создан на тридцать лет раньше меня. Мое уважение,
мою любовь к нему трудно преувеличить. Он всему учил меня в первые
годы, когда я заменил Джимми в экипаже Федора Драголюба. Он опекал
меня на каждом шагу, но так деликатно, незаметно, что я лишь позднее
оценил его постоянную заботу. Но был у Клитоцибера большой недостаток,
который невозможно исправить - старость. Он перенес уже восемь
операций на Инканском комбинате биокибернетики. Но ничто не вечно.
Изредка наступали провалы памяти. Только на мгновение, но каждый
понимал, что со временем такие периоды могут повторяться все чаще и
чаще. Порою он бывал чересчур флегматичным, словно сонным. А то вдруг
принимался нудно и выспренно мудрствовать. И хотя сам все понимал, но
ничего не мог поделать с собой.
Клитоцибер покинул нас внезапно и неожиданно просто. Изображение
слегка заколебалось, словно в мареве раскаленного воздуха. И
одновременно долетел тихий зловещий звук. А биокибер внезапно
рассмеялся:
- Невероятно! Ха-ха-ха-ха! Его следы обрываются.
Нестойкое изображение еще давало возможность рассмотреть на экране
отпечатки гофрированных подошв Марка Энса. А за ними - ничего.
Сплошная рябь на экране. Клитоцибер смеялся все тише и тише, будто бы
удалялся. А затем изображение вообще исчезло. Умолк его голос. Звук
камертона растворился в мертвой тишине, заполнившей наш корабль.
Прошел один час после посадки, а нас уже осталось десять. И ни
один провидец, ни самый древний, ни современный, не мог предсказать,
что ждет нас в дальнейшем. Загадочное нечто поглотило двоих,
сопровождая это таинство жуткой музыкой одной-единственной
пульсирующей ноты.
- Что же это? - Вилли Брет произнес тихо и хрипло, словно его
душили.
- Это значит, что их уже... - Драголюб не договорил.
- Думаете, их не стало?! - воскликнула Шандра, по-детски
взволнованно облизнула пересохшие губы. - Разрешите, я пойду на
поиски!
- Замолчи, Юлия! Ты обещала только смотреть и слушать.
Федор Драголюб никогда не отличался галантностью, а в этот миг
глянул на Шандру, как на некое подобие гарпии.
Юлия Шандра была дочерью известного телеактера. Но не хотела идти
проторенной отцовской стезей ей слышался лишь зов Большого Космоса.
Девушка и ее отец каким-то образом сумели убедить руководителя Центра
космических исследований в том, что это ее призвание, и тот лично
просил Драголюба взять девушку с собой, чтобы она увидела настоящий
Космос и испытала себя. Федор долго не соглашался, но отказать
руководителю все же не смог.
На дублирующем экране видеосвязи изображение исчезло. Мы сидели в
какой-то вязкой тишине, словно насекомые, попавшие в каплю, еще не
ставшую янтарем. Оцепенение нарушил филолог:
- Исчезает связь. Но почему вы подумали о смерти? Ведь оба, не
сговариваясь, смеялись? И Клитоцибер, этот старый космический волк,
которого ничем не удивить, даже не намекнул о какой-либо опасности.
Сначала все нужно хорошенько обдумать, проанализировать. Не так ли?
- Помнишь Альту? - отозвался Тихон Перстач. - Там происходило
нечто подобное...
- Да-да, - подхватил Бимба Джамирдзе. - Мы искали тогда Трелинга!
- Но Альта - планета-алярмист. Возможность неустойчивой связи на
Альте предполагалась нами еще на Базе. - Драголюб сидел, застыв в
кресле, и говорил с закрытыми глазами. - А еще этот странный звук...
Кто хочет отправиться на поиски в экспедиционной машине?
- Я, - первой отозвалась Юлия Шандра.
- Кто еще?
Согласились инженер Франциско Трелинг и физик Степан Шалый.
- Пойдете в двух машинах, с максимально возможным интервалом...
Понимаете? - сказал командир. - Вы должны все время видеть друг друга.
Постоянная связь с кораблем. При малейшей опасности, при любых
непонятных явлениях - тотчас возвращаться. Запрещаю сближение. Приказ
для обоих - обязаны вернуться! Это все...
- Нужно все взвесить, командир, - вмешался Михайлов. - Мы,
кажется, спешим...
- Что предлагаешь?
- Ничего конкретного... Но, думаю, стоит прежде слетать к
центурианам. Прошло сорок лет после предыдущей экспедиции землян.
Многое могло произойти на планете. Может, центуриане хоть что-то
объяснят... А Энсу и Клитоциберу мы сами все равно не поможем.
В голосе психолога чувствовалась убежденность.
- Я согласен. Мы действительно слишком торопимся, - сказал
Драголюб.
Неожиданно возразили Трелинг и Шалый. Возбужденно, перебивая друг
друга, спорили с Михайловым и Драголюбом. Казалось, они не понимают,
что идут на смерть. Но это лишь казалось. И я подумал тогда могут,
конечно, и биокиберы осознанно подвергать себя опасности, но с таким
вот воодушевлением и безумным блеском в глазах, словно им предстоит
невыразимое блаженство, способны ринуться куда угодно только люди.
- Центуриане вряд ли объяснят нам, почему пропали наши товарищи.
- Почему?
- А чем нам помогут сказочки об уродливых зеленых дилиаках? Нет
сомнений, на этом плато существует нечто таинственное, хотя бы то, что
испокон века оно не заселено и у центуриан вызывает ужас... Но
разгадать тайну предстоит нам. Понимаете? Андрей Астрагал собрал
множество местных легенд...
- Мой отец не только собирал легенды... Он также предположил
существование на Плато Дилиаков древней цивилизации, которая по
непонятным причинам исчезла... - тихо сказала Зоряна.
- Мы, Зоряна, выбрали для посадки именно Плато Дилиаков, - ответил
Федор Драголюб. - Однако, кроме твоего отца, никто всерьез не
воспринимал гипотезу об этой цивилизации. Поэтому, думаю, сейчас не
время продолжать эту тему...
- Мы берем на себя инициативу и всю ответственность. Не так ли,
Франциско? На двух машинах с максимальным интервалом, чтобы иметь
возможность следить друг за другом. При малейшей опасности зададим
стрекача.
- А что думает Центурион? - спросил командир.
Визит к жителям Керла казался мне целесообразнее поисков в полном
неведении. Я так и сказал.
Но Трелинг, нетерпеливо вскочив, возразил:
- Пока мы спорим, наши товарищи, вероятно, теряют последнюю
надежду на спасение. Командир, разреши вылетать! - Голос его был полон
гнева, хотя звучал тихо.
- Хорошо...
Через несколько минут экспедиционные триангуляры отделились от
нашего корабля. Два блестящих треугольника зависли над коричневой
пустыней.
- Как связь, командир?
- Надежна!
На большом экране внешнего обзора машины быстро превратились в две
блестящие в лучах Центы точки над горизонтом. А на экранах Шалого и
Трелинга мы видим мир глазами наших товарищей.
- Мы сначала облетим вокруг.
- Я пойду первым. Ты моложе... и должен возвратиться... - слышится
голос Трелинга.
- Над морем все спокойно. Ничто не привлекает внимания. Связь
устойчива?
- Да.
- По береговой линии не заметно ничего необычного...
- Вижу темный предмет на расстоянии трех сотен метров от берега.
- Похоже на человека?
- Нет. Локация характеризует предмет как выход глубинных пород на
поверхность. Иду на снижение. Датчики сигнализируют о сверхмощном
гравитационном возмущении. Прибор зашкаливает... Да... Это простая
каменная глыба. Она лежит, будто ее выворотили на поверхность.
- Есть свежие следы?
- Никаких, командир. Просто глыба стоит торчком, а глубинная
локация говорит об отрыве ее от основного пласта.
Летели низко, описывая круг. Не обнаружили ничего опасного. Только
выход глубинных пород зафиксировали в десяти пунктах, равноудаленных
от предполагаемого центра. Это и было место исчезновения наших
товарищей, оно представляло собой чашу с диаметром венца 13084,66
метра, как показала локация. Условная линия выхода глубинных пластов
на поверхность имела форму идеального круга, что никак не вязалось с
законами тектоники. Поэтому сразу возникала мысль об искусственном
происхождении такого образования. Но это ничего не говорило о судьбе
наших товарищей.
- Вижу вдали очертания Керла, командир...
- Углубляемся в зону. Выдерживай интервал семьсот метров. Скорость
минимальная. Высота пятьдесят...
- Иду за тобой. Хорошо вижу твою машину. Ничего опасного.
- Высота тридцать метров. Хорошо заметны следы Марка Энса и
Клитоцибера. Высота двадцать метров. Как связь?
- Устойчивая. Иду за тобой. Интервал восемьсот. Все в норме.
- Мою машину качнуло... Возрастает скорость. Увеличил
антигравитацию... Но скорость растет... Я падаю... Тошнит...
На четвертом экране мы хорошо видели, как машина Трелинга клюнула
носом, потом слегка завалилась на левый бок и упала, зарывшись в
песчаный грунт.
- Ничего не понимаю. Все произошло мгновенно. Связь есть,
командир?
- Да. Мы тебя слышим.
- Ты зарылся левым бортом. Не разбился? - послышался голос Шалого.
- Ударился грудью. Но, кажется, цел. Что же случилось? Мне
показалось, что при включении антигравитации падение ускорилось. Такое
возможно лишь при взаимодействии с другим гравитационным полем. Нужно
проверить.
- Не выходи из машины!
- Ладно, я только выключу генератор поля! Есть одна идейка, мне
показалось... - но, дико расхохотавшись, так и не смог закончить свою
мысль.
И тут же изматывающее душу звучание камертона заставило нас
оцепенеть. И мы снова услышали вибрирующий звук камертона.
- Шалый! Немедленное возвращение! Шалый! Немедленно! - Драголюб
закричал надорванным, каким-то бесцветным голосом.
На четвертом экране заметно было, как машина Трелинга на какой-то
миг поднялась в воздух, а потом... Потом просто исчезла. Правда, было
такое впечатление, что какое-то время она уменьшалась, и глаз вроде бы
успел запечатлеть отдельные фазы этого удаления. И все. Словно ничего
и не было.
Через несколько минут Шалый возвратился на корабль. Открыл тяжелую
бронированную дверь центрального салона, где мы все находились. Хорошо
понимая всеобщее настроение, заставил себя улыбнуться:
- Это не смерть. Понимаете? Я, кажется, начинаю понимать. Но это
не смерть, поверьте.
Ему никто не ответил, но каждый достойно оценил желание Шалого
вытравить из нас крупицы отчаяния и бессилия. Степан долго смотрел,
уставившись перед собой в одну точку.
- Нужно поразмыслить, все взвесить. Вы понимаете, куда они все
исчезли? Я, кажется, догадываюсь... Вам хорошо все было видно?
Ему не ответили.
На экране внешней панорамы догорал центурианский день. Оранжевое
светило медленно опускалось за море. Нить воспоминаний невольно -
протянулась к далекому Солнцу, которое каждый из нас так давно не
видел... Как оно заходит в море, за горы...
Хенк Михайлов медленно вышел в соседний отсек. Было слышно, он
открыл кран и начал плескаться. Вышел с мокрым лицом, капли висели на
его ресницах, на кончике носа.
Вновь просмотрели видеозапись, вторично пережили короткие минуты
