минут.
Виктор Борисович направился к выходу, размышляя, что произойдет, если
хоть несколько мух попадет на Землю. Землю не обработаешь вакуумом и
сверхнизкими температурами.
Он вздохнул, отворил дверь и нырнул головой вперед в черную мохнатую
дыру, еле освещенную красноватым светом.
Они натянули вакуум-скафандры прямо на спецкостюмы. Затем они шли к
рубке длинным тоннелем с черными стенами, сумрачным незнакомым тоннелем.
Стены тоннеля медленно колыхались, словно дышали. Они пришли в рубку.
Здесь тоже все было незнакомо и сумрачно. Капитан спросил:
- Туммер, циркуляция?
- Выключена.
- Штурман, люки?
- Открыты... За исключением внешних.
- Лидин, состояние вакуум-скафандров?
- Проверено, товарищ капитан.
- Начнем, - сказал капитан. Виктор Борисович нагнулся к манометру.
Давление в корабле упало на тридцать миллиметров, а ведь Туммер выключил
циркуляционную систему всего несколько минут назад. Мухи пожирали воздух и
размножались с чудовищной быстротой. Капитан открыл подачу водорода.
Стрелка манометра остановилась, затем медленно поползла в обратную
сторону. Атмосфера... Полторы... Две...
- Есть у кого-нибудь мухи в скафандре или в спецкостюме? -
осведомился капитан.
- Пока нет, - сказал Лидин. Снова наступила тишина. В наушниках было
слышно только дыхание. Кто-то чихнул, кажется Туммер.
- Будьте здоровы, - вежливо сказал Малышев.
Никто не ответил. Пять атмосфер. Черная каша на стенах тяжело
заворочалась. "Ага!" - злорадно сказал Лидин. Шесть атмосфер.
- Внимание, - сказал капитан. Виктор Борисович напрягся и ухватился
за пояс Малышева. Малышев ухватился за Лидина, Лидин - за кресло, в
котором сидел Туммер. Капитан согнал с пульта мушиную тучу и нажал кнопку.
Четыре грузовых люка - широкие пластметалловые шторы, покрывающие грузовой
отсек, - раскрылись мгновенно и одновременно. Виктор Борисович ощутил
мягкий толчок, сотрясший его с ног до головы. Кто-то ахнул.
Водородно-воздушная смесь под давлением в шесть атмосфер устремилась к
люкам и в пространство. В рубке закрутилась черная вьюга. И стало светло.
Ярко, ослепительно светло. Рубка стала прежней стерильно-чистой рубкой.
Только искрилась в отблесках голубых трубок изморось на стенах да у
комингса остался налет серой пыли.
- Как хорошо! - сказал незнакомый хриплый голос в наушниках.
- Внимание, - сказал капитан. - Второй этап!
Затем был третий этап, и четвертый, и пятый. Пять раз корабль
наполнялся сжатым водородом, и пять раз вихри сжатого газа промывали
каждый угол, каждую щель в корабле. Налет серой пыли перед комингсом рубки
исчез, исчезла изморось на стенах. Затем корабль наполнился водородом в
шестой раз. Капитан на полную мощность включил пылеуловители, и только
после этого в корабль я был снова подан воздух.
- Вот и все, - сказал Станкевич. - Пока по крайней мере.
Он первым стащил с головы тяжелый шлем скафандра.
- Может быть, все это нам приснилось? - задумчиво сказал Лидин.
- Сладостное сновидение, - сказал Туммер. А Виктор Борисович помогал
Малышеву освободиться от скафандра. Когда он стянул с правой руки биолога
коленчатый рукав, капитан вдруг сказал:
- А это что у вас, товарищ Малышев?
И в кулаке Малышева была пластмассовая коробочка, похожая на
очешницу. Биолог спрятал руку за спину.
- Ничего особенного, - сказал он и сразу насупился.
- Товарищ Малышев! - ледяным голосом сказал капитан.
- Что, товарищ Станкевич? - отозвался биолог.
- Дайте сюда эту штуку.
- Мама моя, - сказал Виктор Борисович, - у вас там мухи!
- Ну и что же? - сказал биолог. Лидин побледнел, затем покраснел.
- Немедленно уничтожьте эту гадость, - сказал он сквозь зубы. - В
реактор ее, немедленно!
- Спокойно, бортинженер, - сказал Виктор Борисович. Малышев стряхнул
с себя пустолазный панцирь и сунул коробочку в карман. Брови его поднялись
до волос и снова надвинулись на глаза.
- Мне стыдно за вас, товарищи, - объявил он.
- Ему стыдно за нас! - Лидин так и взвился.
- Да, стыдно. Я понимаю, это было неожиданно и... по-человечески
страшно...
- Да вы представляете, - сказал Лидин, - что будет если хоть одна
муха попадет в земную атмосферу?
- Вы знаете, как они размножаются? - спросил штурман.
- Знаю. Видел. Это все чепуха. - Малышев перешагнул через скафандр и
сел в кресло. - Выслушайте меня. Жизнь в Космосе иногда бывает враждебна
земной жизни, это правда. Глупо это отрицать. Если бы мухи угрожали жизни
или хотя бы здоровью человека, я бы первым потребовал отвести корабль
подальше от Земли и взорвать его. Но мухи неопасны. Небелковая жизнь не
может - не может, понимаете? - угрожать белковой жизни. Меня поражает ваша
неосведомленность. И ваша, простите, нервозность.
- Малейшая ваша неосторожность, - упрямо сказал Лидин, - и они
расплодятся на Земле. Они сожрут всю атмосферу.
Малышев презрительно щелкнул пальцами.
- Вот, - сказал он. - Пусть они даже расплодятся на планете, и я
берусь в два дня вывести двадцать две рас азотно-кислородных вирусов,
которые уничтожат и мух, споры, и двести двадцать поколений потомства. Это
во первых. А во-вторых, мы пробовали и леталь, и буксил, петронал, и еще
что-то. Но я уверен, что эффективнейшим средством против наших мух были бы
простые слюни.
Туммер захохотал.
- Черт знает, что вы говорите, - проворчал Станкевич.
- Ну, не слюни, конечно, но простая вода. Обыкновенная аква
дистиллята. Я уверен в этом.
Малышев обвел межпланетников торжествующим взглядом. Все молчали.
- Но вы по крайней мере понимаете, что нам повезло? - спросил он.
- Нет, - сказал Станкевич. - Еще нет.
- Нет? Ладно, - сказал Малышев. - Во-первых, в наших руках, - он
похлопал себя по карману, - уникальнейшие экземпляры небелковых существ.
До сих пор небелковая жизнь воспроизводилась только искусственно.
Понимаете? Оч-чень рад. Во-вторых. Представьте себе завод без машин и
котлов. Гигантские инсектарии, в которых с неимоверной быстротой плодятся
и развиваются миллиарды наших мух. Сырье - воздух. Сотни тонн
первоклассной неорганической клетчатки в день. Бумага, ткани, покрытия...
А вы говорите - в реактор.
Биолог замолчал, извлек пластмассовую коробочку и поднес ее к уху.
- Гудят, - сообщил он. - Уникальнейшие существа. Редчайшие...
Редчайшие.
Глаза его вдруг округлились, на лице появилась растерянность.
- Моя улитка, - сказал он и кинулся из рубки. Межпланетники
переглянулись.
- Биология - царица наук, бортинженер, - сказал Туммер.
- Много я знаю о небелковой жизни! - сказал Лидин брезгливо.
Капитан поднялся.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал он, глядя на Туммера. -
Если мне еще кто-нибудь когда-нибудь станет болтать про угрозу из
Космоса... Кто вахтенный?
Виктор Борисович поглядел на часы. (Мама моя, - подумал он, - еще не
кончилась моя вахта! Неужели прошло всего три часа?)
Сменившись с вахты, он зашел к Малышеву. Биолог горестно вздыхал над
донышком стеклянного баллона. Во время вакуумной чистки внутреннее
давление разорвало и баллон и титанианскую улитку, и высушенные
Пространством клочья слизняка присохли к стенам и потолку каюты.
- Это был такой экземпляр, - жалобно сказал Малышев, - такой
экземпляр!
- Зато у вас теперь есть мухи, - сказал штурман. - А в следующий рейс
я привезу вам другого слизняка. Пойдемте в медотсек и покажите мне, что
там с микротомом. Понимаете, нам еще не приходилось им пользоваться.
