А. СТАРЦЕВ
ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЧЕРНУЮ УХУРУ
Посвящение авторов (друг другу):
"Писать на стенах туалета,
Увы, мой друг, не мудрено..."
Из надписей на стенах
общественных туалетов.
Все имена и события вымышлены.
Всякие совпадения случайны.
1
Наследоу был болен. Он был болен уже довольно давно, примерно около
месяца. Первые признаки болезни начались, когда он начал готовиться к
экзаменам на космопсихолога. Наследоу уделял все свое время исключительно
делу, ни на что не отвлекался, как бывало раньше, усердно готовился к
каждому, и, хоть не без волнений, сдал.
Теперь он должен был пройти трехгодичный курс подготовки, после чего
мог участвовать в космических экспедициях, вплоть до первой категории
сложности, в качестве психолога. В первой категории могли участвовать как
мужчины, так и женщины, и это особенно радовало Эндрю. Ближайшие два-три
месяца ему предстоял отдых, вполне, как он полагал заслуженный. Наследоу
собирался поехать на такую милую планетку Магомеду и разыскать там свою
старую знакомую Гриту, но внезапная болезнь спутала все планы.
Про эту болезнь ему рассказывали раньше, а он всегда смеялся и не
верил. Она так просто и называлась - "экзаменационной болезнью" - и
заключалась в очень простой вещи - заболевший ею не мог. В данном случае
заболевшим был Наследоу. Да-да, знаменитый на целую треть Вселенной своими
редкими качествами Эндрю Нууг Наследоу не мог. Это и было обидно. Это было
страшно досадно. Это было просто несправедливо - за что?! И это было
совершенно нельзя пускать на самотек, если подобное выражение было,
конечно, применимо к данной болезни. Надо было что-то делать, и
немедленно, иначе поездка в поисках Гриты становилась просто
бессмысленной!
Это утро началось как обычно. Наследоу наскоро сполоснулся, с
отвращением выпил ежеутренний стакан настойки банного листа - ее зачем-то
прописали врачи еще несколько лет назад - у него тогда был какой-то
конфликт с сослуживцами - и под любимый старинный марш, также
рекомендованный ему врачами, - "Чтобы тело и душа были молоды, были
молоды, были молоды, бойся сексуального голода, накаляйся, как сталь!", -
стал делать гимнастику. Сегодня ему предстоял визит к знаменитому
специалисту в этой области - профессору Введенскому. Обратиться к нему
Наследоу порекомендовал известный клиницист доктор Рукосуев, который,
правда, в большей степени специализировался по женской сексопатологии, но
порой консультировал и мужчин. "Профессор Введенский - это последняя
инстанция, - сказал Рукосуев, - уж если он не поможет, тогда и не знаю,
что и делать."
То же самое ему говорили профессора Вагинян, Клитт, доктор Гомоз и
многие другие врачи, осматривавшие Наследоу в течение последнего месяца.
Наследоу уже наизусть выучил все их разговоры, повторяющиеся из раза
в раз. Ему не отказывали во внимании, напротив, были ласковы и любезны.
Его внимательно выслушивали, осматривали, трогали, мяли, предлагали пива
со сметаной, орехов с медом, обвязывали веревочкой, потом вели в кинозал,
показывали слайды, картинки, фильмы, наконец натуру, и, рано или поздно,
речь заходила об экзаменах, которые недавно сдавал Эндру. Тут они все
сразу куксились, скучнели, и принимались объяснять, что несмотря на все
достижения, медицина, увы, не всесильна, что еще много неизученного,
странного в человеке, что люди - не роботы, да оно, ха-ха, и к лучшему,
что не роботы. Дальше шло про психорогенные факторы; про тяжелую
наследственность, про нервный срыв, про то, что глядишь, годика через
три-четыре само пройдет. На этом месте Наследоу обычно уходил - от
разговоров про годики ему становилось гадко - он Гриту собирался искать, а
они ему про годики! Вслед неслись рекомендации больше пить пива со
сметаной, настоящего ухурианского пива.
Одно время Наследоу только и делал, что пил пиво и закусывал
сметаной. Он уже и не помнил, сколько её съел, но ничего не помогало, а на
пиво он смотреть просто не мог - его тошнило от этого пива, к тому же, оно
начинало сочиться через распухшие ноги...
Он собрался и, взглянув на часы, понял, что пора выходить. Эндру не
был на Зебопе довольно давно, и сейчас шёл по улицам столицы планеты, с
интересом осматриваясь. Все здесь рождало в нём бурю воспоминаний. Три
года назад Зебопа выглядела намного менее обжитой и благоустроенной
планетой. Сейчас же она прямо расцвела. Наследоу обнаружил, что
колоссальная клиника профессора Введенского расположена на том самом
месте, где раньше находился армейский тренировочный лагерь. В этом лагере
он находился вместе с Алеком Зандером, Бремом Квадринтом, фон Гасом и
мистером Шкароффым.
Как давно это было! Никого из них уже не осталось в живых - все
погибли в том страшном бою на Саладе, когда полчища скрутинайзеров -
роботов-охранников Станции Защиты Космоса - рвались к ним со всех сторон.
Увидев слева от клиники дом, по стене которого они удирали из лагеря
в самоволку, Наследоу растрогался. Да, все-таки, несмотря на все свои
тяжелые стороны характера, Алек Зандер и Брем Квадринт были неплохими
ребятами, и вполне искупили своей страшной смертью во чреве скрутинайзеров
все свои прегрешения по отношению к нему, Наследоу, а уж в фон Гасе он
просто души не чаял. Участь мистера Шкароффа осталась неизвестной, на его
личной карточке значилось: "Пропал без вести на планете Салада во время
десантной операции 20 марта 3189 года по земному календарю." Впрочем той
же самой формулировкой оканчивались записи в личных карточках остальных
троих.
В клинике Введенского, блистающей чистотой красовалось самое
современное оборудование. Очаровательные медсестры, при виде которых
Наследоу только зубами скрипел от злости на свою болезнь, так и сновали по
коридору. Вообще, комплекс был построен только-только, имел самый, что ни
на есть внушительный вид, и по неволе у Эндру затеплилась надежда - а
может, правда, вылечат?
Его проводили к профессору в кабинет и попросили подождать. Через
минуту вошел и сам профессор - тучный, высокий человек, с окладистой
бородой, в белом старомодном халате поверх обычного комбинезона.
Он поздоровался с Наследоу и принялся его осматривать, вертя и так и
этак.
- Нус-с, батенька. а теперь подышите, подышите... так... ладно,
хорошо, стало быть "экзаменационную" подхватили, ничего, бывает, мне
Рукосуев говорил, что очень тяжелый случай, ну, а мы посмотрим...
посмотрим... Нус-с прошу на диагностер, в соседнюю комнату!
Наследоу отправился на диагностёр. Там было все как обычно.
- Так, - говорил Введенский, - попробуем сильнодействующие
средства... Вот тут тоже ко мне приходит один больной, вот, говорит, ко
мне завтра любимая девушка придет, а боюсь, вдруг, ничего не получится,
профессор, кричит, помогите! Ну, я ему дал одно сильнодействующее
средство: на следующий день приходит, ах говорит, профессор, такое
средство, такое средство, ну просто замечательное средство, спасибо
говорит. Я говорю, ну а как девушка-то, довольна, я, знаете всегда
спрашиваю об этом, а он говорит, какая, говорит девушка, ах эта, да совсем
не приходила! - профессор захохотал, причем, весьма зычно. Засмеялся и
Наследоу - история показалась ему забавной.
Профессор назначил курс лечения сильно действующими препаратами, и
Наследоу стал ходить в клинику и принимать сеансы лечения. Заключались
они, собственно говоря, в том, что Эндру литрами пил воду с большим
содержанием железа. Потом у него брали два известных анализа, предлагали
мочиться, после чего с хитрым выражением на лицах вешали на шею большой,
и, видимо, очень мощный магнит. Так прошло около недели, но никаких
улучшений не наступало. Профессор не терял надежды, был весел, говорил,
что надо лечится еще, но в один прекрасный день Наследоу понял: ничего
нового профессор уже не скажет.
С присущей ему прямотой он заявил об этом Введенскому. Тот долго
молчал, тяжело вздыхал, пожимал плечами и разводил руками. Потом был
вынужден признать свое поражение.
- Понимаете, - говорил профессор, у вас очень тяжелый случай. Моя
клиника законно считается одной из лучших, но вы же видите сами, ничего не
помогает.
- Профессор, - взмолился Наследоу, - сделайте что-нибудь, я вас
умоляю! Я ведь не могу так жить, - это одна из основных моих потребностей,
без этого дела моя жизнь пуста, скучна и неинтересна!
Наследоу еще долго произносил подобные слова, профессор все хмурился,
вздыхал и все как-будто порывался что-то сказать, но в последний момент не
решался.
- Слышите, профессор, что я вам говорю, - говорит Эндру, тыкая
Введенского пальцем в плечо, так как тот сидел с совершенно отсутствующим
видом.
Наконец профессор решился.
- Понимаете, - начал он, - есть такой профессор Гуго Гускель.
Весьма и весьма новоиспеченный профессор. Наш ученый мир его не очень
признает, но на Земле, как ни странно, его выбрали почетным академиком, уж
не знаю за какие заслуги. Дело в том, что он практикует лечение болезней
людей внеземными способами и средствами. По нашему мнению, это
неправильный подход, и вообще, шарлатанство.
- Так а люди-то, - вскричал окрыленный Эндру, - люди вылечиваются?
- Вылечиваются, - с неохотой признал Введенский, - и, надо сказать,
довольно успешно.
- Адрес, - молил Эндру, - адрес!!!
- Вот адрес, но помните, что я вам его не давал, а то коллеги мне
такое устроят за это!
Но Наследоу уже не слушал. Он мчался по коридору и все у него пело.
Он чувствовал, что на этот раз ему должно повезти.
Билетов на Таркузу, где жил Гуго Гускель, не было. Пришлось томиться
в космопорту целых три дня и ждать очередного звездолета. Наконец, билеты
были куплены и Наследоу отправился в путь.
Звездолет на Таркузу шел около восьми суток, и постепенно Эндру
овладевало мрачное настроение. Почему, думалось Наследоу, этот Гуго
Гускель обязательно вылечит меня? Ведь такие специалисты в один голос
говорят, что ничего не выйдет! И потом, что это за внеземные методы,
средства и препараты? А может, он меня отравит? - думал Наследоу. От таких
мыслей тянуло в бар.
Бар на корабле оказался знатным. В нём было полутемно, уютно, играла
мягкая музыка. В одной из композиций Наследоу узнал руку мистера Шкароффа
и чуть не прослезился. Иногда показывали видео, порой очень неплохие, и на
третий день Эндру почти не вылезал из бара. Знакомств он не заводил, хотя
многие узнавали его и издали вежливо кланялись.
- Да-а, Эндру Нууга Наследоу знали очень многие, если почти не все -
ведь он был Галактическим Героем, человеком, спасшим человечество.
Конечно, в этом деле - спасении всего человечества - участвовал не только
он, но дело было в том, что он был единственным оставшимся в живых! Тем
более, что мертвым воздали довольно славы, памятники стояли на всех
планетах, да и что мертвым слава, на что она им?! К Эндру же люди
относились с почтением и благодарностью, каждый хотел что-нибудь для него
сделать, но Наследоу сидел с таким мрачным и неприступным видом, что не
все решались к нему подойти.
