вовсе не сомнениями охваченный, а упустить не согласный подтверждение,- это
он, не кто-нибудь, он несет в руках нечто, возбуждающее радость, окрыляющее
души.
- Да, да.
- Здесь, в Вешняковском.
- А где это Вешняковский? - спросил Грачик, глядя на замершие вдруг
неожиданно, остановившиеся стрелки своего всепогодного "ориента", спросил
благополучный и целеустремленный человек, ощущая, что проваливается в черный
колодец необратимого времени.
- Да на "Ждановке" выйти к площади, а там на любом троллейбусе две
остановки.
- А там много народу? - последняя безуспешная попытка вернуться в мир
привычных углов и расстояний.
- Никого.
Но нет, оказывается, мы поторопились, он не сдался, вот в четвертый раз
смотрит незрячими глазами на светящийся циферблат. Боже, даже качнулся было
в том направлении, в котором шел легкой пружинистой походкой мгновение тому
назад.
- А много там?
И, услышав "да есть", наконец действительно прекратил сопротивление,
взмахнул рукой, встряхнул спесивым получемоданом и в жарком, но прекрасно
скроенном костюме двинулся, побежал к станции, ускоряясь под скрежет и свист
подкатывающей с томилинской стороны электрички.
Нет, пластинки не кончились, их было много, они стояли рядами, и
двадцать квадратов, двоясь во всю ширь прилавка, превращались в сто, двести.
- А две можно купить? - спросил Грачик томное существо с фиолетовым
маникюром.
- Можно.
- А три?
- Сколько угодно,- ответили синие губки.
"Тогда пять",- решил Грвчмк, разворачиваясь в направлении кассы.
"Нет, семь",- бессознательно прошептал, захваченный неожиданной
чертовщиной, внезапным хороводом цветных видений - голый человек
замахивается жердиной во тьме трясущегося кузова, коротковолосая девушка
просит: "Пить", улыбающийся человек в сомнамбулическом трансе роняет на пол
неустойчивую горку папиросных коробок, курчавая голова заставляет
вибрировать и ухать белый пластик, невесомость, свобода, золотая, платиновая
звезда в высоком небе и почему-то вдруг, внезапно крылышки, непроросшие
крылышки сегодняшних лопаток...
- Сколько? - поторопила замешкавшегося покупателя до самых висков
нарумяненная кассирша.
- На все,- сказал Лысый и, глядя ей прямо в лицо, высыпал на железную
тарелку бумажки всех цветов радуги.
1984-1989
