Вскоре подоспел к ним и Фрон де Беф, прервавший свои жестокие занятия. Он слегка замешкался на пути в зал, отдавая необходимые приказания слугам.
- Посмотрим, в чем причина такого дьявольского шума, - сказал он. Вот письмо. Если не ошибаюсь, оно написано по-саксонски.
Он смотрел на письмо, вертя его в руках, словно надеясь таким путем добраться до его смысла. Наконец он передал его Морису де Браси.
- Не знаю, что это за магические знаки, - сказал де Браси. Он был так же невежествен, как и большинство рыцарей того времени. - Наш капеллан пробовал учить меня писать, - продолжал он, - но у меня вместо букв выходили наконечники копий или лезвия мечей, так что старый поп махнул на меня рукой.
- Дайте мне письмо, - сказал храмовник, - мы хоть тем похожи на монахов, что немножко учимся, чтобы осветить знаниями нашу доблесть.
- Так мы воспользуемся вашими почтенными познаниями, - сказал де Браси. - Ну, что же говорится в этом свитке?
- Это письмо - формальный вызов на бой, - отвечал храмовник. - Но, клянусь вифлеемской богородицей, это самый диковинный вызов, какой когда-либо посылался через подъемный мост баронского замка, если только это не глупая шутка.
- Шутка! - воскликнул Фрон де Беф. - Желал бы я знать, кто отважился пошутить со мной таким образом. Прочти, сэр Бриан.
Храмовник начал читать вслух:
- "Я, Вамба, сын Безмозглого, шут в доме благородного и знатного дворянина Седрика Ротервудского, по прозванию Сакс, и я. Гурт, сын Беовульфа, свинопас"...
- Ты с ума сошел! - прервал его Фрон де Беф.
- Клянусь святым Лукой, здесь так написано, - отвечал храмовник и продолжал:
- "... я, Гурт, сын Беовульфа, свинопас в поместье вышеозначенного Седрика, при содействии наших союзников и единомышленников, состоящих с нами заодно в этом деле, а именно: храброго рыцаря, именуемого Черный Лентяй, и доброго иомена Роберта Локсли, по прозвищу Меткий Стрелок, объявляем вам, Реджинальд Фрон де Беф, и всем, какие есть при вас сообщники и союзники, что вы без всякой причины и без объявления вражды, хитростью и лукавством захватили в плен нашего хозяина и властелина, означенного Седрика, а также высокорожденную девицу леди Ровену из Харготстандстида, а также благородного дворянина Ательстана Конингсбурского, а также и нескольких человек свободно рожденных людей, находящихся у них в услужении, равно как и нескольких крепостных, также некоего еврея Исаака из Йорка с дочерью, а также завладели лошадьми и мулами; указанные высокорожденные особы, со своими слугами и рабами, лошадьми и мулами, а равно и означенные еврей с еврейкой, ничем не провинились перед его величеством, а мирно проезжали королевской дорогой, как подобает верным подданным короля, а потому мы просим и требуем дабы означенные благородные особы, сиречь Седрик Ротервудский, Ровена из Харготстандстида и Ательстан Конингсбургский со своими слугами, рабами, лошадьми, мулами, евреем и еврейкою, а также все их добро и пожитки были не позже как через час по получении сего выданы нам или кому мы прикажем принять их в целости и сохранности, не поврежденными ни телесно, ни в рассуждении имущества их. В противном случае объявляем вам, что считаем вас изменниками и разбойниками, намереваемся драться с вами, донимать осадой, приступом или иначе и чинить вам всякую досаду и разорение. Чего ради и молим бога помиловать вас. Писано накануне праздника Витольда, под большим Сборным Дубом на Оленьем Холме; а писал те слова праведный человек, служитель господа, богоматери и святого Дунстана, причетник лесной часовни, что в Копменхерсте".
Внизу документа был нацарапан сначала грубый рисунок, изображавший петушью голову со стоячим гребешком и подписью, что такова печать Вамбы, сына Безмозглого. Крест, начертанный ниже этой почетной эмблемы, обозначал подпись Гурта, сына Беовульфа; затем следовали четко и крупно написанные слова: "Черный Лентяй"; а еще ниже довольно удачное изображение стрелы служило подписью иомена Локсли.
Рыцари выслушали до конца этот необыкновенный документ и в недоумении переглянулись, не понимая, что это значит. Де Браси первый нарушил молчание взрывом неудержимого хохота, храмовник последовал, правда более сдержанно, его примеру. Но Фрон де Беф, казалось, был недоволен их несвоевременной смешливостью.
- Предупреждаю вас, господа, - сказал он, - что при настоящих обстоятельствах нам следует серьезно подумать, что предпринять, а не предаваться легкомысленному веселью.
- Фрон де Беф все еще не может опомниться с тех пор, как его свалили с лошади, - сказал де Браси. - Его коробит при одном упоминании о вызове, хотя бы этот вызов шел от шута и от свинопаса.
- Клянусь святым Михаилом, - отвечал Фрон де Беф, - было бы гораздо лучше, если бы ты один отвечал за эту затею, де Браси! Эти людишки не дерзнули бы обращаться ко мне с такой наглостью, если бы им на подмогу не подоспели сильные разбойничьи шайки. В этом лесу множество бродяг.
Все они на меня злы за то, что я строго охраняю дичь. Я только раз захватил на месте преступления одного парня - у него еще и руки были в крови - и велел его привязать к рогам дикого оленя. Правда, тот в пять минут разорвал его в клочья. Так вот, с тех пор столько раз стреляли в меня из лука, точно я та мишень, что стояла на днях в Ашби... Эй ты! крикнул он одному из слуг. - Посылал ли ты узнать, сколько их там собралось?
- В лесу по крайней мере двести человек, - отвечал слуга.
- Прекрасно! - сказал Фрон де Беф. - Вот что значит предоставить свой замок в распоряжение людей, которые не умеют тихо выполнить свое предприятие! Очень нужно было дразнить этот осиный рой!
- Осиный рой? - сказал де Браси. - Просто трутни, у которых и жала нет. Ведь все они - обленившиеся рабы, которые бегут в леса и промышляют грабежом, чтобы не работать.
- Жала нет? - возразил Фрон де Беф. - Стрела с раздвоенным концом в три фута длиной, что попадает в мелкую французскую монету, - хорошее жало.
- Стыдитесь, сэр рыцарь! - воскликнул храмовник. - Соберем своих людей и сделаем против них вылазку. Один рыцарь и даже один вооруженный воин стоят двадцати таких вояк.
- Еще бы! - сказал де Браси. - Мне совестно выехать на них с копьем.
- Это было бы верно, - сказал Фрон де Беф, - будь это турки или мавры, сэр храмовник, или трусливые французские крестьяне, доблестный де Браси, но тут речь идет об английских иоменах. Единственное наше преимущество - рыцарское вооружение и боевые кони. Но на лесных тропинках от них проку мало. Ты говоришь, сделаем вылазку. Да ведь у нас так мало народу, что едва хватит на защиту замка! Лучшие из моих людей - в Йорке; твоя дружина вся целиком там же, де Браси. В замке едва наберется человек двадцать, не считая той горстки людей, которые принимали участие в вашей безумной затее.
- Ты опасаешься, - спросил храмовник, - что их набралось достаточно, чтобы пойти на приступ замка?
- Нет, сэр Бриан, - ответил Фрон де Беф, - у этих разбойников, правда, очень отважный начальник, но без осадных машин, без составных лестниц и без опытных руководителей они ничего не поделают с моим замком.
- Разошли гонцов к соседям, - сказал храмовник, - пускай поторопятся на выручку к трем рыцарям, осаждаемым шутом и свинопасом в баронском замке Реджинальда Фрон де Бефа.
- Вы шутите, сэр рыцарь! - отвечал барон. - К кому же послать?
Мальвуазен, наверно, успел уже отправиться в Йорк со своими людьми, остальные мои союзники - тоже. Да и мне самому следовало бы быть там, если бы не эта проклятая затея.
- Так пошли в Йорк отозвать наших людей обратно, - сказал де Браси. Если эти бродяги не разбегутся, завидя мое знамя и моих стрелков, я скажу, что они храбрейшие из разбойников, когда-либо пускавших стрелы в зеленых лесах.
- А кто отвезет такое письмо? - сказал Фрон де Беф. - Они устроят засады на каждой тропинке, поймают гонца и вытащат у него из-за пазухи письмо... Вот что я надумал, - прибавил он, помолчав немного. - Сэр храмовник, ты умеешь не только читать, но и писать... Лишь бы нам отыскать письменные принадлежности моего капеллана, умершего в прошлом году, в разгар святочного веселья.
- Осмелюсь доложить, - вмешался оруженосец, все еще стоявший перед хозяином, - старая Урфрида, кажется, хранит их у себя, на память о своем духовнике. Я слышал, как она говорила, будто он был последним человеком, от которого она слыхала такие речи, какие прилично слушать женщинам...
- Так ступай и принеси что нужно, Энгельред, - сказал Фрон де Беф, а ты, сэр храмовник, напиши ответ на их дерзкий вызов.
- Я бы предпочел отвечать им мечом, а не пером, - сказал Буагильбер, - но как хотите, будь по-вашему.
Он сел к столу и на французском языке сочинил письмо такого содержания:
Сэр Реджинальд Фрон де Беф и благородные рыцари, его единомышленники и союзники, не принимают вызова со стороны рабов, крепостных и беглых людей. Если лицо, именующее себя Черным Рыцарем, действительно имеет честь принадлежать к рыцарскому сословию, ему должно быть известно, что он унизил себя подобным союзом и не имеет права требовать уважения со стороны знатных особ благородного происхождения. Что касается пленных, то мы, соблюдая христианское милосердие, просим вас прислать какое-либо духовное лицо, чтобы исповедать их и примирить с богом, ибо мы порешили казнить их сегодня до полудня и выставить их головы на стенах замка, чтобы показать всем, как мы мало считаемся с теми, кто взялся их освобождать. А потому, как уже сказано, просим прислать священника, дабы приготовить их к смерти. Исполнением нашей просьбы вы окажете последнюю услугу в земной их жизни.
Сложив это письмо, Фрон де Беф отдал его слуге для вручения гонцу, дожидавшемуся у ворот ответа на принесенное им послание.
Иомен, исполнивший это поручение, возвратился в главную квартиру союзников, расположенную под старым, развесистым дубом, на расстоянии трех выстрелов из лука от замка. Здесь Вамба, Гурт, Черный Рыцарь и Локсли, а также веселый отшельник с нетерпением ожидали ответа на свой вызов. Немного дальше виднелось немало отважных иоменов, зеленая одежда и загорелые лица которых показывали, какого рода ремеслом они промышляли. Их собралось уже более двухсот человек, к ним непрестанно присоединялись все новые и новые отряды. Их вожди только тем и отличались от своих подчиненных, что на шапке у них было по одному перу; во всем остальном они были одеты и вооружены совершенно одинаково с прочими.
Помимо этих ватаг на подмогу сходились саксы из ближайших местечек, а также крепостные люди и слуги из обширных поместий Седрика, явившиеся выручать своего хозяина. Они были вооружены по преимуществу вилами, косами, цепами и другими хозяйственными орудиями. Норманны, придерживаясь обычной политики завоевателей, не позволяли побежденным саксам владеть мечами и копьями. По этой причине саксы были далеко не так страшны для осажденных, как могли бы оказаться, если принять в расчет их крепкое телосложение, их многочисленность, а также воодушевление, с которым они взялись постоять за правое дело. Предводителям этого пестрого войска и было вручено письмо храмовника.
Прежде всего отдали его отшельнику, прося прочесть, что там написано.
- Клянусь посохом святого Дунстана, - сказал этот почтенный монах, а этим посохом он собрал такую паству, как ни один святой в раю... Клянусь, что не только не могу прочитать вам то, о чем тут сказано, но не скажу даже, по-французски оно написано или по-арабски.
С этими словами он передал письмо Гурту, который угрюмо мотнул головой и отдал его Вамбе. Ухмыляясь с таким хитрым видом, какой мог бы быть у обезьяны при подобных обстоятельствах, шут осмотрел все четыре угла бумаги, потом подпрыгнул и отдал письмо Роберту Локсли.
