жизни?
У каждого есть свой Фекан, свои черно-белые картинки, резкие и приводящие
в отчаяние.
10 апреля он записал в книжке: "Каждому - один".
Еще одна запись, которую Могра через несколько месяцев не поймет, а если
поймет, покраснеет.
Он не верит, что человек может целиком отдать себя людям, но не
исключено, что каждый может полюбить какого-то одного человека и сделать его
счастливым.
Мысли кажутся ему такими поверхностными и нелепыми, что он ищет каких-то
таинственных слов, в которые мог бы их облечь.
Весна уже в самом разгаре. В субботу и воскресенье машины двигались в
двух сотнях метров от его окна непрерывным потоком, буквально бампер в
бампер. А через полчаса, даже меньше, их пассажиры, несмотря на уличные
пробки, были уже за городом.
А еще он написал в дневнике одно имя: "Жозефа".
На него накатила волна желания, и он вспомнил ночную сиделку. Сейчас
Могра не может даже вспомнить ее лица. Но помнит ее тело на раскладушке,
пухлые губы, ямку у горла, руку в теплой промежности.
Он пообещал себе, что займется с нею любовью, но больше ее не видел. В
какой больнице или клинике дежурит она теперь по ночам?
На следующий день, в связи с Жозефой и будущим возобновлением половой
жизни, он записал: "Барбе".
Это название бульвара и станции метро. Для него оно связано с Дорой
Зиффер, единственной женщиной, присутствующей на завтраках в "Гран-Вефуре".
Это случилось более двадцати пяти лет назад: они задержались в типографии
допоздна, работая над макетом женского журнала, которым он руководит до сих
пор.
На улице после долгих поисков они поймали такси, и он предложил:
- Забросить вас домой?
- Нет. На Барбье.
Он не понял. Что она собирается делать в четыре утра в столь безлюдном
месте?
- Вам я могу признаться, Рене, перед вами мне не стыдно. Мне сейчас очень
нужен мужчина.
Она ему объяснила, что у нее никогда не было любовных связей, потому что
после полового акта она всегда испытывает к своему партнеру лишь ненависть и
отвращение.
- Может, это своеобразная гордость? Не знаю. Любовников у меня нет,
поэтому, когда я чувствую потребность, я отправляюсь порой на определенные
улицы, к определенным отелям... Понимаете?
Тогда не понял. Сейчас понимает.
А если предположить, что какому-нибудь мужчине очень захочется изменить
Дору Зиффер, спасти ее от нее самой?..
Есть ли у него право пробовать переделать Лину?
Не это ли он все время пытается сделать? А она то стремится ему помочь,
то упирается, доходя чуть ли не до ненависти.
Он должен принимать ее такой, какая она есть.
Лина послала ему сюда целый чемодан одежды и всяких нужных мелочей. В
шкафчик все это не влезло, и чемодан стоит в углу комнаты.
Сейчас Могра носит фланелевые штаны и домашнюю куртку. Ходит, опираясь на
руку м-ль Бланш. Ему еще трудно поднимать правую ногу, он ее подволакивает,
как тут говорят.
В физкультурном зале многие ходят точно так же, и кое-кого он уже узнает
в лицо. Есть там, например, одна старушка, почти лысая и беззубая, с
перекошенными плечами, которая при его появлении всякий раз улыбается.
Кажется, будто она ждет его прихода. Он отвечает ей улыбкой и идет
заниматься.
В течение долгой недели Могра пребывает в отчаянии, поскольку не замечает
прогресса и ему кажется, что состояние ухудшается.
- Все наши больные проходят через это, - успокаивает м-ль Бланш.
Его так и подмывает не поверить. Он начинает обвинять всех вокруг в том,
что они не делают всего, что должны, что персонал зала лечебной физкультуры
его невзлюбил и посвящает ему меньше времени, чем другим.
Могра начинает подглядывать за другими больными, считать, сколько
упражнений они делают - словно ребенок, который считает, сколько конфет дали
его сестричке.
Но и это проходит. Проходит до такой степени, что однажды, когда они
сидят с Линой и греются на солнышке, он вдруг говорит:
- Помоги мне встать.
Такого еще не бывало, и Лина крайне удивлена. Она подводит его к кровати,
он ложится, но она все еще ничего не понимает.
- Иди ко мне.
- Ты хочешь?..
Она оглядывается на дверь без ключа или задвижки, которую в любую минуту
кто-нибудь может открыть.
- Мне раздеться?
- Нет, сними только трусики.
Он не ожидал, что она так обрадуется. Активную роль пришлось играть ей.
На сей раз это она внимательно следит за лицом мужа.
Как знать? Может, у них с Линой все и наладится. Он терпелив и проявляет
всю нежность, на какую только способен.
"Балет".
Это запись от 27 апреля. Часов в одиннадцать утра привезли нового
больного.
Из окна, а иногда сидя во дворе, он часто наблюдает за тем, как привозят
и увозят больных. Происходит это всегда одинаково. Привозят больных на
"скорой помощи", и в нужном месте двора их уже ждет персонал: санитары с
носилками, дежурный врач с фонендоскопом на шее, старшая медсестра...
Это напоминает Могра ритуал большого отеля с его посыльными, швейцаром,
администратором, горничными... Все происходит четко, как в балете, и вот уже
кто-то обегает палаты в поисках профессора Одуара, готовятся шприцы, у
постели ставится капельница с глюкозой...
Уезжают же отсюда, как правило, в сопровождении родных. Больной идет по
двору, рядом родственники с его пожитками. Некоторых ждет такси. Другие
пересекают двор и идут на автобусную остановку на углу.
Могра меняет фланелевые штаны на другие, более легкие; каждое утро ему
теперь приносят газеты. В одиннадцать он, как правило, звонит Колеру.
Могра плохо переносит бездеятельность. Минут за пять до очередного похода
в физкультурный зал он уже не находит себе места и очень сердится, если м-ль
Бланш опаздывает.
Последняя запись в книжке сделана 18 мая. Это всего лишь имя, как в
случае с Жозефой. Но это имя никаких эротических мыслей у него не вызывает.
"Дельфина".
Дельфина - это толстенная г-жа Шнейдер.
Записывая это имя, Могра подсмеивается над самим собой, потому что
начинает напоминать эту женщину. Нет, он не толстеет, но зато, не успев
толком проснуться, уже начинает думать о том, что будет сегодня есть.
Поскольку еда в больнице пресная и однообразная, он добавляет к ней всякие
вкусности, которые приносит Лина.
Началось это с того, что ему вдруг захотелось колбасы. С тех пор он
быстро привык разнообразить свое меню, и теперь тяжелые пакеты таскает уже
не Лина.
Вместе с ней к нему поднимается Леонар. Могра не стесняется, что к нему
заходит его шофер.
Больничное вино он заменил на бордо, которое пил прежде. Время от времени
Оливе, владелец "Гран-Вефура", посылает ему тарелочку паштета, так что Могра
занимает своей снедью чуть ли не целую полку в холодильнике.
- Уже скоро, доктор?
- Вы можете потерпеть еще полтора месяца? Иначе вам придется каждый день
приезжать на физкультуру.
Это не пойдет. Нельзя одновременно вести две такие разные жизни. Он
повторяет:
- Полтора месяца...
На дворе конец мая.
- Может, на недельку поменьше. Это во многом зависит от вас.
Если б ему позволили, он делал бы упражнения до полного изнеможения.
Могра не понимает, почему по воскресным и праздничным дням зал закрыт. По
какому праву они заставляют его терять день, а то и два в неделю?
Он выйдет из больницы в период отпусков. Как только Рене начал двигаться,
дочь перестала его навещать. А вот Фернан Колер приходит несколько раз в
неделю, приносит с собой папки с документами, гранки, так что в комнате
понемногу становится тесно и Могра порой по два часа кряду не видит м-ль
Бланш.
По какому-то суеверию он продолжает ставить в записной книжке крестики.
Одуар сказал: полтора месяца, быть может, даже меньше, и Могра, словно
заключенный, считает дни.
В редакции, разумеется, ждут его возвращения, готовят торжественную
встречу с шампанским.
Доктора предупредили, что несколько месяцев он еще будет немного
выбрасывать ногу в сторону и испытывать трудности с правой рукой.
Почему он должен этого стыдиться?
Конец уже близок. Месяц. Три недели. Люди приходят, уходят. Старики в
голубом все так же сидят на скамейках, стараясь выбрать место в тени, и уход
для них может быть лишь окончательным.
- Куда мы поедем, Рене? В Арневиль?
Нет. И не в Поркероль. Он пока не знает куда. Да это и не важно.
Возможно, он никуда не поедет.
В июле и августе завтраков в "Гран-Вефуре" не будет.
Своих друзей он увидит лишь в сентябре или даже октябре.
Найдут ли они, что он изменился? А его сотрудники, которые не видели его
так давно?
В редакции кто-нибудь непременно произнесет речь или по крайней мере
скажет тост.
Под окном останавливается "скорая помощь". В коридорах и общей палате
суматоха. Привезли еще одного человека в коме: он знать не знает, какую
сумятицу произвел, и ему еще предстоит пройти через все, что прошел Могра, г
Это почему-то пугает и наводит на грустные мысли. Он же вот-вот выйдет
отсюда. Даже палата, где полно его вещей, как бы уже принадлежит не только
больнице.
Только появившись здесь, Могра сколько-то дней неподвижно лежал в
постели, прислушиваясь к звукам в коридоре и звону колоколов, ожидая, когда
появится Деревянная Голова, чтобы молча его поразглядывать.
Сколько дней провел он таким образом? В сущности, не так уж много, но они
составляют значительную, если не самую важную часть его жизни.
Он ощущал свою близость к старичкам, которые сидят во дворе на скамейках
и покуривают трубки. Теперь же он лишь иногда бросает на них рассеянный
взгляд, а купленная м-ль Бланш трубка валяется в ящике ночного столика.
Сигареты принесла Лина. В красивом портсигаре, вместе с зажигалкой, на
которой выгравированы его инициалы.
Могра не находит себе места. Иногда его охватывает беспричинный страх.
Откуда знать, что будет? Ему хочется сказать: нужно жить как все. Но он ведь
не совсем такой, как все, и другим уже не станет.
Одуар тоже понимает это, смотрит на него серьезно. Быть может, видя
больных, которые покидают больницу в сопровождении родственников...
Пусть он не нашел ответов, зато задавал себе вопросы, возможно, даже
слишком много вопросов, которые теперь будут жить у него внутри.
И разве они уже не там?
Чтобы не думать об этом, нужно прибегнуть к испытанному средству - начать
что-то делать.
Он уже начал.
- Алло! Колер? Это ты?.. Какой идиот...
Лина рядом, она смотрит на него, слушает и ждет своей очереди. Ну
разумеется! Он будет нежен! Разве он уже не переполнен нежностью?
Если б только он смог... Да нет. Человек делает то, что должен делать,
вот и все. Что может делать.
Когда-нибудь они с Линой съездят в Фекан, к его отцу.
Примечания
1. Колер в переводе с французского означает гнев.
2. Односторонний паралич
3. Де Кирико Джордже (1888-1978) - итальянский живописец, глава
метафизической школы.
4. Статуя в г. Бельфоре, поставленная в честь доблестных защитников во
время франко-прусской войны 1870-1872 гг. Ее бронзовая копия находится в
Париже.
5. Мистангет, наст. имя Жанна Буржуа (1873-1956) - французская актриса и
певица.
6. Один из старых районов Парижа
7. Евангелие от Матфея, 19, 24.
