ЧТО В ИМЕНИ?
Следующий рассказ, строго говоря, не является научно-фантастической
загадкой, но я включаю его в сборник. Причина в том, что наука вообще
тесно связана с различными загадками, и мне не хотелось ее наказывать
только потому, что речь идет о сегодняшней науке, а не о науке будущего.
Если вы думаете, что трудно раздобыть цианид калия, подумайте снова.
Я держал в руке бутыль с целым фунтом. Коричневое стекло, четкая этикетка
с надписью "Цианид калия ХЧ" (мне объяснили, что это означает "химически
чистый"), с маленьким черепом и скрещенными косточками под ним.
Человек, которому принадлежала бутылочка, протер очки и посмотрел на
меня. Профессор Гельмут Родни из университета Кармоди. Среднего роста,
коренастый, с мягким подбородком, пухлыми губами, заметным животиком,
копной каштановых волос и с видом полного равнодушия к тому, что я держу в
руках столько яда, что им можно отравить целый полк.
Я спросил:
- Вы хотите сказать, что это просто стоит у вас на полке, профессор?
Он ответил неторопливо, как привык, очевидно, читать лекции
студентам:
- Да, всегда, инспектор. Вместе с другими химикалиями, в алфавитном
порядке.
Я осмотрел тесно заставленную комнату. Вдоль верхней части всех стен
полки, и все заполнены бутылками, большими и маленькими.
- Это яд, - сказал я, указывая на бутылку.
- Большинство остальных тоже, - спокойно ответил он.
- Вы следите за тем, что у вас есть?
- В общем. - Он потер подбородок. - Я знаю, что у меня есть эта
бутылка.
- Но, предположим, кто-нибудь войдет и наберет себе полную ложку.
Сможете определить?
Профессор Родни покачал головой.
- Вероятно, нет.
- Ну, ладно, в таком случае у кого есть доступ в лабораторию? Она
закрывается?
Он сказал:
- Закрывается, когда я ухожу по вечерам, если я не забуду закрыть. А
днем она открыта, и я то в кабинете, то выхожу.
- Другими словами, профессор, всякий, даже человек с улицы, может
выйти отсюда с цианидом, и никто не заметит.
- Боюсь, что так.
- Скажите, профессор, зачем вам столько цианида? Травить крыс?
- Доброе небо, нет! - Эта мысль, казалось, вызвала у него отвращение.
- Цианид используется в органических реакциях при получении промежуточных
соединений, для создания соответствующей основной среды, как
катализатор...
- Понятно, понятно. А в каких еще лабораториях используется цианид?
- В большинстве, - сразу ответил он. - Даже в студенческих
лабораториях. В конце концов это распространенный химикалий, его обычно
используют в реакциях.
- Я бы не назвал сегодняшнее использование обычным.
Он вздохнул и ответил:
- Да, вы правы. - И задумчиво добавил: - Их называли Библиотечные
Двойняшки.
Я кивнул. Причина прозвища была мне понятна. Девушки-библиотекарши
были очень похожи.
Не неразличимы, конечно. У одной небольшой заостренный подбородок на
круглом лице, а у другой квадратная челюсть и длинный нос. Но поставь их
за библиотечным столом: у обеих медово-светлые волосы с пробором
посредине. Посмотри им быстро в глаза: у обеих они голубые одинакового
оттенка. Если посмотреть на них с некоторого расстояния, увидишь, что у
них одинаковый рост, одинаковый размер бюстгальтера. И обе одеты в синее.
Впрочем, сейчас их смешать невозможно. Девушка с маленьким
подбородком и круглым лицом умерла, наглотавшись цианида.
Первое, на что я обратил внимание, явившись со своим партнером Эдом
Хэтевеем, было именно сходство. Одна девушка мертвая лежала в кресле,
глаза ее открыты, одна рука свисает, под ней на полу разбитая чайная
чашка, как точка под восклицательным знаком. Как оказалось, ее звали
Луэлла-Мэри Буш. Вторая девушка казалась первой, возвращенной к жизни;
бледная и дрожащая, она смотрела прямо перед собой и, казалось, не
замечает ни полицию, ни сослуживцев. Ее звали Сьюзен Мори.
Первый мой вопрос был:
- Родственники?
Оказалось, нет. Даже не двоюродные сестры.
Я осмотрел библиотеку. Множество полок с книгами в одинаковых
переплетах, потом другие полки с книгами в других одинаковых переплетах.
Это тома журналов исследований. Во второй комнате полки с учебниками,
монографиями и другими книгами. В глубине альков, в нем непереплетенные
номера периодики в мягких серых обложках. От стены до стены длинные столы,
за которыми может усесться сто человек, если занять все места. К счастью,
сейчас такого не было.
Сьюзен Мори невыразительно, безжизненно рассказала нам о
происшествии.
Миссис Неттлер, старший библиотекарь, пожилая женщина, ушла во второй
половине дня, оставив двух девушек. Очевидно, это не было чем-то
необычным.
В два часа, плюс минус пять минут, Луэлла-Мэри пошла во вторую
комнату за библиотечным столом. Тут, помимо новых книг, еще не занесенных
в каталог, новых журналов, ждущих переплета, и отложенных книг, ждущих
своих читателей, была также небольшая плитка, чайник и все необходимое для
приготовления чая.
Очевидно, чай в два часа здесь тоже обычное явление.
Я спросил:
- Луэлла-Мэри готовила чай ежедневно?
Сьюзен взглянула на меня своими голубыми глазами.
- Иногда миссис Неттлер, но обычно Лу... Луэлла-Мэри.
Когда чай был готов, Луэлла-Мэри вышла, и они вдвоем ушли во вторую
комнату.
- Вдвоем? - резко спросил я. - А кто присматривал за библиотекой?
Сьюзен пожала плечами, будто удивилась, чему тут беспокоиться, и
ответила:
- Нам видна дверь. Если кто-нибудь подойдет к столу, мы можем выйти.
- Кто-нибудь подходил?
- Нет. Сейчас перерыв.
Под перерывом она понимала промежуток между весенним семестром и
летней сессией. В тот день я много узнал о жизни колледжей.
Мало что оставалось добавить. Чай уже дымился в чашках, сахар
добавлен.
Я прервал:
- Вы обе пьете с сахаром?
Сьюзен медленно ответила:
- Да. Но сегодня в моей чашке сахара не было.
- Не было?
- Раньше она никогда не забывала. Она знала, что я пью с сахаром. Я
только отхлебнула и собиралась взять сахар и сказать ей, когда...
Когда Луэлла-Мэри испустила странный приглушенный крик, уронила чашку
и через минуту была мертва.
После этого Сьюзен закричала, а потом появились и мы.
Мы довольно быстро разделались с обычными делами. Сняли фотографии и
отпечатки пальцев. Записали имена и адреса всех людей в здании и отпустили
их по домам. Причиной смерти, очевидно, был цианид, и его источник -
сахарница. Были взяты образцы для официальной проверки.
В библиотеке во время убийства было шесть читателей. Пятеро студенты,
выглядевшие испуганно, смущенно или болезненно, по-видимому, в зависимости
от характеров. Шестой - человек средних лет, посторонний, говорит с
немецким акцентом, и у него никаких связей с колледжем. Он выглядел
испуганно, смущенно и болезненно - все одновременно.
Мой кореш Хэтевей увел их из библиотеки. Мы хотели, чтобы они
подождали в зале общего обучения, пока мы подробней не займемся ими.
Один из студентов отделился от остальных и, не сказав ни слова,
прошел мимо меня. Сьюзен подбежала к нему и схватила за руки.
- Пит, Пит.
Пит сложен, как футбольный игрок, только профиль его
свидетельствовал, что он и на полмили не подходит к игровому полю. На мой
вкус, он слишком красив, впрочем, я легко начинаю ревновать.
Пит смотрел мимо девушки, лицо его расползалось по швам, пока вся
показная сдержанность не исчезла и на нем отразился ужас. Он спросил
хрипло, задыхаясь:
- Как Лолли могла...
Сьюзен выдохнула:
- Не знаю. Не знаю.
Она по-прежнему старалась посмотреть ему в глаза.
Пит высвободился. Он так ни разу не посмотрел на Сьюзен, все
оглядывался через плечо. Потом позволил Хэтевею взять себя за руку и
вывести.
Я спросил:
- Приятель?
Сьюзен оторвала взгляд от уходящего студента.
- Что?
- Он ваш приятель?
Она взглянула на свои дрожащие руки.
- Мы встречаемся.
- Насколько серьезно?
Она прошептала:
- Очень серьезно.
- Другую девушку он тоже знал? Он назвал ее Лолли.
Сьюзен пожала плечами.
- Ну...
- Сформулируем так: он с ней тоже встречался?
- Иногда.
- Серьезно?
Она огрызнулась:
- Откуда мне знать?
- Ну, ну. Она к вам ревновала?
- К чему вы все это?
- Кто-то подложил цианид в сахар и добавил эту смесь в одну чашку.
Предположим, Луэлла-Мэри ревновала настолько серьезно, что решила отравить
вас и расчистить себе поле действий с Питом. И предположим, она по ошибке
взяла не ту чашку.
Сьюзен ответила:
- Это нелепо. Луэлла-Мэри так не поступила бы.
Но губы ее сжались, глаза засверкали, а когда я слышу в голосе
ненависть, я ее всегда узнаю.
В библиотеку вошел профессор Родни. Я первым встретил его в здании, и
с тех пор мое отношение к нему не улучшилось.
Начал он с сообщения, что как представитель факультета он здесь
старший.
Я ответил:
- Старший здесь теперь я, профессор Родни.
- На период расследования, инспектор, но я отвечаю перед деканом и
собираюсь выполнять свои обязанности.
И хоть у него была не фигура аристократа, а скорее лавочника, если вы
понимаете, что я хочу сказать, он умудрился посмотреть на меня так, будто
мы по разные стороны микроскопа, причем он с большей стороны.
Он сказал:
- Миссис Неттлер в моем кабинете. Она, очевидно, услышала новость и
сразу пришла. Она очень взволнована. Вы с ней увидитесь? - У него это
прозвучало как приказ.
- Приведите ее, профессор. - Я постарался произнести это как
разрешение.
Миссис Неттлер была в обычном для такой пожилой леди недоумении. Она
не знала, то ли интересоваться, то ли приходить в ужас от такого близкого
соседства смерти. Ужас победил, когда она заглянула во внутреннюю комнату
и увидела, что осталось от чая. Тело к этому времени, конечно, уже убрали.
Она упала в кресло и заплакала.
- Я сама тут пила чай... - стонала она. - И я могла бы...
Я негромко и как мог спокойно спросил:
- Когда вы пили здесь чай, миссис Неттлер?
Она повернулась ко мне.
- Ну... сразу после часа, кажется. Помню, я предложила чашку
профессору Родни. Сразу после часа, правда, профессор Родни?
Легкое раздражение появилось на полном лице Родни. Он сказал мне:
- Я пришел сразу после ленча, чтобы сверить сноски. Миссис Неттлер
предложила мне чашку. Но я был слишком занят, чтобы принять ее или
заметить время.
Я улыбнулся и снова повернулся к пожилой леди.
- Вы ведь пьете с сахаром, миссис Неттлер?
- Да, сэр.
- Вы положили сахар в чай?
Она кивнула и снова начала плакать.
Я немного подождал. Потом:
- Вы заметили, в каком состоянии сахарница?
- Она... она... была... - неожиданно она удивленно приподнялась. -
Она была пуста, и я сама наполнила ее. У меня двухфунтовый пакет
гранулированного сахара, и я помню, что сказала себе: когда мне нужен чай,
сахара никогда нет, и нужно сказать девушкам...
Может, подействовало упоминание девушек во множественном числе. Она
снова расплакалась.
Я кивнул Хэтевею, чтобы он ее увел.
Очевидно, между часом и двумя кто-то опустошил сахарницу и потом
заполнил ее сахаром с приправой - очень аккуратно рассчитанной приправой.
Может быть, появление миссис Неттлер напомнило Сьюзен ее обязанности
библиотекаря, потому что когда Хэтевей вернулся и вытащил сигару - спичку
