стенку... Пленных, значит, не положено... Что? Да человек десять
в тот раз! Были ли среди них женщины? Были. И из малышни тоже
кто-то под руку попал. Нет, тогда я ни о чем таком не думал. У
меня вообще в тот день одна мысль была, одно воспоминание:
"мама! отец! братики!.."
Ладно. Чего уж теперь бредить. Не я один такой.
Рабство Ближайший Друг отменил сразу после того, как стал
Ближайшим Другом, но суть этой отмены, по-моему, никто, включая
меня, не понял. Правда, выбор у пленных (а из своих - у
осужденных преступников) все-таки сейчас будет: либо
строительные работы (чем не рабство?), либо - Испытания. Причем
средний пленный, если за ним других дел не числится, на
строительстве должен пахать пятнадцать лет, а на Испытаниях -
пять. Если доживет, в чем сомневаюсь. Но все равно многие
согласны, рвутся даже! А что - кормят лучше, издевательств
поменьше. Официально их вообще нет, но мало ли чего нет
официально... Если, упаси Всемогущий, я бы под трибунал попал,
то и сам бы это выбрал.
Ну, дальше все идет как ожидалось. Рассредоточили нас на границе
Западного округа (это Оремон, значит, Западным округом сейчас
называется... Впрочем, сами виноваты: что ни говори, а Лару они
продались). Несем охранную службу, но ночами - стычки с
оремонскими бандами, редкие и успешные. Время от времени нас
повзводно отзывают и дочитывают курс лекций.
Сейчас как раз практические занятия по тактике - Испытания.
Стрелковые, без Групп. Оказывается, специально для Ведущих
разработали новый лук-баллисту, легкий и складной, с двойным
стременем вместо ворота. Не очень-то дальнобойный, но за триста
шагов пробивает щит ларского образца и солдатскую кожаную куртку
вместе с ее содержимым. Как всегда, в этом мы удостоверились на
добровольцах из пленных.
Рубеж перехода в атаку был тридцать шагов, а не шестьдесят, как
обычно, но это нормально: он скорострельней, чем общевойсковой с
воротом. Их задача была дойти до этой метки двумя отрядами:
глубокой колонной и в рассыпном строю. Ну, оба раза они и не
дошли, хотя в рассыпном целиться труднее. Отличное устройство -
будь у меня такой, я бы их в первый же день без всякой погони
перещелкал. Правда, это опытные образцы...
А между прочим,- вот усовершенствуют лук-баллисту, или ручные
огнестрелки появятся, или развалится Империя Лар (ну, это навряд
ли),- и что же? Мы все сразу ненужными станем?
Вигр в последнее время странным стал. Нет, это в нем не власть
переваривается - он ведь давно сержант и лучшего сержанта я, по
правде, не желаю. Это от ума, наверное,- он умный, из
образованной семьи, а в Школу попал, как и я. Но много он на
себя берет, я его сейчас уже обрывать начал: "Не смей! Не желаю
слушать!" Ох, нарвется... А ведь он все-таки мой самый близкий
друг, единственный, кому я могу довериться полностью, вплоть до
головы. Неужели взрослеем, и пути расходятся? Но цель-то у нас
одна? Или нет? Он теперь со здешней молодежью связался, благо в
Оремоне "общий" знают (а у нас уже начали забывать, по-никански
говорим). Сам я не видел, но ребята рассказывают, что один из
них - хиленький такой, головастик,- даже к нам сюда приходил.
Гети по этому поводу гнусно хихикнул, за что получил от меня в
ухо. Я эти намеки отметаю сразу: Вигр не такой человек. А вот
как бы он ненароком не сболтнул лишнего... Если кто-нибудь
стукнет, могут привлечь по делу "о разглашении"..
Впрочем чушь. Вигру я верю, как себе... больше, чем себе. И
думать о друге, "а не выдаст ли он военную тайну" - подло. Иначе
это не друг.
Да, я забыл - меня к награде представили, наверное, на днях
выдадут. За что, спрашиваешь? Ну, нам не объявят, но должно быть
определили, кто эти двое. Могли бы и объявить, кстати,- по
крайней мере, мне. Секретность, чтоб ее три раза об стенку...
3
И сказал Ахура Мазда: "Покуда собака способна лаять, ни воры, ни
волки не унесут ничего со двора твоего".
Но волков, этих зверей со слюнявой пастью, надлежит убивать,
истреблять и уничтожать.
Когда они вернулись в укрепленный лагерь, стояли плоские
сумерки. На сей раз не было ни бассейна, ни летней виллы -
просто оборудованная высоко на склоне площадка, с которой можно
было контролировать три смыкающихся ущелья. Сержант и еще
четверо, взяв догов со вьючной сбруей, спустились в деревню за
продуктами. Четверо - потому что лошади здесь не пройдут, а дог
слушается только своего ведущего (исключение - в Строю). Да и
небезопасно было одному в селении, даже при собачьем эскорте.
Скадли сам не напрашивался, и Вигр его не пригласил.
Вернулись они не с учений, а с операции по обезвреживанию банды.
Световым сигналом сообщили, что в двенадцати полетах ниже по
центральному ущелью через реку переправилось несколько
вооруженных мужчин. Застигнутые общевойсковым отрядом, они
успели укрыться в ближайшем селе и отстреливались оттуда. Восемь
Групп собаководов прибыли через час после начала событий
(пришлось бежать) и сразу вступили в дело. Очень быстро и
профессионально они рассыпались вокруг и взяли на прицел верхний
край опоясывающего деревню глинобитного забора. Оружие их было
более мощным, прицельную стрельбу они могли вести дальше, чем
осажденные, и вскоре подстрелили кое-кого из них (а остальные
больше не решались высовываться). Потом все Группы, без ведущих,
управляемые мысленными командами и неслышным для человеческого
уха звуком специальных свистков, подобрались к невысокой стене и
одновременно перемахнули ее в четырех местах. Еще через час в
селенье можно было входить, так как из-за недостатка дерева и
отсутствия воров в здешних краях нет прочных дощатых дверей -
лишь тростниковые занавеси. Среди убитых, конечно, оказались и
бандиты, но кто именно, удалось определить только
предположительно, потому что не было известно даже их точное
число. В Школе обошлось без потерь, идиоты общевойсковики
подставили двух своих под стрелы.
Там-то Вигр рядом со Скадли был... А сейчас - позвать не
соизволил.
Курсанты любили бывать в населенных пунктах, причем даже не с
целью подкормиться или зацепить девочек. Просто это оставалось
единственным разнообразием в их теперешней жизни.
Уже много дней они с Вигром все хуже понимали друг друга. Трое
суток назад он не выдержал и сказал сержанту все, что думает о
нем и о его контактах с местными. Это был их последний
откровенный разговор, да и едва ли не последний разговор за это
время.
Вигр тогда даже совсем не разозлился, он вообще выглядел скорее
сонным.
- Понимаешь,- медленно протянул он,- иногда надо сказать своей
стране: "Права не ты, прав твой враг".
Сказал - как огрел доской по макушке. Скадли уже считал их спор
законченным, он даже успел отойти на несколько шагов, прежде чем
осмыслил эту фразу. Тогда они сорвались, наорали один на другого
- собственно, орал-то Скадли, а Вигр все пытался ему что-то
втолковать.
Нет, не ларов он, оказывается, имел в виду, хотя с ларами тоже
не все так просто (тут Скадли вспомнил свое и временно
заткнулся). Но то, что они сами сейчас творят, делало их, по его
логике, едва ли лучше ларов.
Что? Ну, вспомни вчерашнее дело. Или позавчерашнее. Забыл,
память отшибло?
(Интересно, что бы он сказал о сегодняшнем побоище. Кстати, он
сам в нем участвовал, да и в тех "вчерашних-позавчерашних" тоже.
Но все эти три дня они не то чтобы не встречались, не говорили
совсем - а куда денешься - но стыдились смотреть друг другу в
глаза.)
Уж не будешь ли ты спорить, что Оремон заключил с Ларом сделку
за наш счет? Не буду, я вообще с тобой на этот счет спорить не
собираюсь. Скажешь, неправда? Это наша версия, что во-первых, а
во-вторых, к моим словам она не имеет ни прямого, ни косвенного
отношения. Потом, извини,- ты их что, упрекаешь, что они лизали
ларскую задницу, а не нашу? Дескать, вот злодеи, не ту задницу
выбрали? Ишь, грамотно заговорил, сынок учительский... Ты моих
родителей не трожь, ты понял, птенчик?! Они там же, где твои! Ну
ладно, прости, я виноват, можешь мне в морду заехать. Но скажи,-
значит, по-твоему, оремонцы более правы чем мы? Ну, менее
неправы, если тебе так спокойней. Ты сказанул, однако!!! Вот
послать бы тебя одного в дальнее село,- одного, без Группы,-
висел бы ты на дереве с ободранной шкурой! Ну, я их не
оправдываю. Они темные, жестокие люди, но здесь все так
перемешалось, что нельзя и не нужно определять, кто первый
сказал "гав". Вот ты содранную кожу вспомнил - а что такое
"двуструйка", знаешь? Приходилось видать?
Скадли вздрогнул. "Двуструйку", или "двуструйный огнемет", он
видел лишь однажды (когда общевойсковое соединение взяло кого-то
из бандитов живым) и не горел желанием наблюдать это зрелище
снова. Страшная это вещь: человека фиксируют в позе "на
четвереньках" и накачивают ему зажигательную смесь для огнемета
- в глотку и... в другое место, а потом...
Умом-то Скадли понимал его доводы. Хуже всего, что они имели под
собой реальную почву. Но как он, ради Всемогущего, сам не
понимает, что невозможно, кощунственно даже думать так, когда в
опасности Родина? Выбор-то каков? Пусть нас лучше за-воюют?
Вырежут, обратят в рабство, да?!
- Не знаю...- Это Вигр сказал тихо-тихо, словно самому себе.-
Может быть, лучше для нас будет именно это. Ведь мы-то не темные
и не жестокие... не были такими. Но сейчас... Понимаешь, то, что
спасает себя таким способом, не имеет права на существование.
Раз! И снова - будто доской по темени.
- Ах ты па-адаль,- прошептал Скадли и хлестко ударил его в
челюсть.
Заметил безмерное удивление в черных глазах и, превозмогая
дурноту, ударил второй раз. Мгновение спустя они уже дрались,
сцепившись, как дикие коты, не вспоминая ни о боевых приемах, ни
о коротких мечах на поясах, чтобы ничего не могло встать между
ними и их ненавистью.
Где-то на краю сознания мелькали растерянные голоса - Гети,
Кель, Биаци... Но все-таки даже сейчас они оставались щупачами,
поэтому когда волна собачьей ярости опалила их, они с неуловимой
быстротой развернулись спина к спине и в одно горло крикнули:
"Стой!"
Вовремя. Еще миг - и полетело бы мясо с костей: в такой ситуации
собак одним мысленным посылом не остановить. Скадли даже сорвал
голос.
Вигр кинулся успокаивать свою Группу; Скадли, сипя и кашляя,-
свою, и так они разошлись в разные стороны.
Вообще-то Скадли не умел долго хранить ненависть, и потому он
одно время пытался поймать взгляд Вигра: вдруг тот подмигнет,
тогда они рассмеются и обо всем забудут; или хотя бы не опустит
глаза, тогда Скадли сам подмигнет... Вигр и не опускал, но
глядел как бы сквозь него.
И вот теперь он не возвращается, хотя сумерки уже перешли в
ночь. Не случилось ли чего?
Внезапно Нюхач из его Группы рявкнул басом, другие собаки
отозвались, и несколько четвероногих теней сразу исчезло в
темноте.
Но это не ребята возвращаются: тогда псы лаяли бы иначе. Враг!
Когда Скадли и остальные подоспели, Нюхач стоял передними лапами
на распростертой фигуре и улыбался во всю пасть. Молодец -
доказал свою профессиональную пригодность.
Звеня длинными ножнами по земле, прибежал дежурный офицер.
Задержанного подняли. Обыкновенный оремонский мальчик,
недоросток лет пятнадцати. И - абсолютно безоружен, хотя здесь в
таком виде из деревни не выходят. Да и вообще, в одиночку здесь
бродить, даже местному... Босые ноги сбиты в кровь - издалека
добирался.
- Что тебе здесь нужно?
Парнишка, мешая оремонскую речь с "общим", испуганно
затараторил. Скадли наморщил лоб, пытаясь разобраться. Кто-то
ему был нужен... младший начальник какой-то...
- Старший начальник здесь я! - Дежурный офицер возвышался над
ним, как дог над Малым.
Нет. Зачем-то ему был нужен именно младший.
- Из начальников у нас младшие - вожаки,- куражливо выкрикнул
один из курсантов.- Может, он к моему вожаку пришел, а? Мяса ему
принес. Своего!
Вокруг загалдели:
- Мяса! Жратиньки хочу-уу!
- Да врет он все, парни, слушай больше!
