Атаману, не удалось ни свалить его, ни урезать а правах. Но в одном отношении
оппозиция все-таки имела успех: ей удалось убедить Круг в необходимости оставить
от Круга законодательную комиссию во главе с председателем В. Харламовым. В
состав названной комиссии попали лица, главным образом, из противного лагеря
Атаману. Оставшись в Новочеркасске, они, пользуясь своим положением, в
достаточной мере тормозили работу Атамана. Больше того, та же комиссия завязала
тесные сношения со ставкой Добровольческой армии, дабы общими усилиями, во что
бы то ни стало свалить неугодного Атамана и на его место поставить ставленника
ген. Деникина безвольного ген. А. Богаевского.
Начало августа надо считать началом нового периода борьбы Дона с большевиками.
Основной задачей этого периода являлось: окончательное очищение приграничных
полос Области от красных и обеспечение ее от угрозы извне, с целью дать
населению возможность перейти к мирной жизни.
К этому времени, Донская область с юга была обеспечена войсками Добровольческой
армии, очистившей от большевиков значительную часть Кубани и Ставропольской
губернии. С запада не было опасности, так как Харьковская и Екатеринославская
губернии были заняты германскими войсками, поддерживавшими в них строгий
порядок. Но зато пределы области с востока, севера и северо-запада оставались
все еще под угрозой вторжения извне противника и население, особенно
приграничной полосы области, еще жило в вечном страхе за свою жизнь и имущество.
Было совершенно ясно, что до тех пор, пока противник владеет такими пунктами в
приграничной с Доном полосе, как города Царицын, Камышин, Поворино,
Борисоглебск, Новохоперск, Талы, Калач и Богучар и пользуется охватывающими
область железными дорогами, проходящими через них, Донская армия не могла
успешно выполнять задачу обеспечения границ области. Отсюда вытекала
настоятельная необходимость выдвинуть Донскую армию за пределы области с целью
овладения указанными выше пунктами.
Было решено, что первым этапом по выполнению этой задачи должно явиться
наступление на восток для захвата Царицына и на северо-запад для занятия
Богучара, Калача, Талы; на остальном фронте предполагалось сдерживать натиск
красных активной обороной.
К началу августа, занятием Богучара донцами, часть этой программы была
выполнена. Казалось назревал момент для осуществления и другой ее части, а
именно овладения Царицыном, тем более что войска ген. Мамантова дружным натиском
вдоль железнодорожных магистралей, ведущих к Царицыну, подошли уже почти
вплотную к этому городу, обложив его с трех сторон. Однако, завершение этой
задачи натолкнулось на серьезные препятствия...
Спасая свое положение, Советская власть, использовав заметное переутомление
казачества 3-х месячной борьбой, перенесла центр тяжести борьбы исключительно на
политику и широкой пропагандой через своих агентов, стала прививать фронтовым
казакам, что задача
294
их кончена и нет никакой надобности казачеству переходить границы области, что
переход границы служит не целям наилучшего обеспечения пределов Области, а лишь
завоевательным замыслам Донского Правительства 222). Идея "без аннексий" и здесь
быстро была подхвачена казаками, пришедшими с германской войны. Среди них,
начали ярко появляться признаки разложения, нашедшие выражение в митингах.
Это явление только лишний раз показало дальновидность и проницательность
Донского командования и подтвердило основательность опасений Донского Атамана,
когда он еще в мае месяце 223) категорически противился провозглашению лозунга
"Москва", признавая его несвоевременным для казаков и требующим для своего
осуществления предварительной подготовки казачьих масс в этом направлении.
Однако, сознание необходимости перехода к выполнению дальнейшей задачи по
освобождению России, а для этого -- движение на Воронеж и дальше на Москву
сильно озабочивало Донское командование. Добровольческая армия не признавала
пока возможным покинуть Кубань. На все призывы Атамана выдвинуться на главное
операционное направление -- Воронеж--Москва, ген. Деникин отвечал отказом.
Двинуть дальше одних изнемогавших казаков, было невозможно. Крайняя усталость
брала свое. Чувство жуткого одиночества в борьбе со всей огромной Россией, все
более и более тяготило казачество. Чаще и чаще раздавались голоса, требовавшие
скорее кончить войну с большевиками. "Пойдем и мы спасать Россию -- говорили
казаки -- но пусть с нами идут солдаты и добровольцы. Дону самому не по силам
справиться с многомиллионной, потерявшей голову Россией". Домашнее хозяйство без
рабочих рук гибло и разваливалось. Пришлось в ущерб делу, уволить наиболее
старых казаков для реализации урожая. Не сделать этого было нельзя. Дону грозила
бы голодная смерть. Положение Войска Донского становилось все более и более
критичным. Оставаться дальше в тех же условиях, значило бы рисковать потерять и
то, что было уже сделано. Требовалось найти какой-то выход из тяжелого
положения. Создавшаяся обстановка указывала на необходимость сформирования из
крестьян Воронежской, Саратовской и Астраханской губерний, Русской армии,
которая могла бы приступить к освобождению этих губерний от Советской власти.
Учитывая настроения казачьей массы командование было уверено, что для той же
цели оно сможет двинуть Молодую Донскую армию, усиленную казаками из действующей
армии, преимущественно младших сроков службы, а также казаков добровольцев 224)
(с большими окладами жалованья). Рассчитывать на большее не было никаких
реальных оснований.
Для осуществления идеи сформирования неказачъей армии, Донской Атаман решил
воспользоваться отчасти уже готовой организацией, созданной в Киеве союзом "Наша
Родина". Будучи заинтересован в обеспечении от большевиков границ Украины,
гетман Скоропадский,
222) Выше я указывал, что обвинение в этом нам бросили и круги Добровольческой
армии. См. письмо ген. Алексеева.
223) Совещание в ст. Манычской 15 мая 1918 года.
224) В общем это могло бы составить армию в 45--50 тысяч бойцов.
295
охотно давал средства на создание в Воронежской губернии русской армии.
Выказывали желание помочь денежно и русские банки и, кроме того, предполагалось
в широкой мере использовать и средства Дона.
Будущая армия получила наименование -- "Южная". В ее состав, кроме частей,
намеченных к формированию в Воронежской губернии, должны были войти части
Астраханцев, образовав Астраханский корпус. Последние, численностью около 4-х
тысяч штыков и сабель обороняли восточные степи за Манычем, ведя, время от
времени успешные бои с бродячими шайками красных. Номинально Астраханцев
возглавлял неудачный, с авантюристическими наклонностями Астраханский Атаман
князь Тундутов. Астраханцы были раздеты, плохо вооружены, плохо организованы, а
главное не имели хороших начальников. Нужно было, как можно скорее, их
переформировать и взять всю организацию Астраханцев в железные руки. В состав
Южной армии. намечалось также в будущем включение полков из Саратовских
крестьян, составлявших в то время уже пехотную бригаду, отлично сражавшуюся с
большевиками на границе своей губернии.
Итак, средства и люди для Южной армии были. Требовалось только найти энергичных
старших начальников и достаточное количество кадровых офицеров, чтобы по примеру
Постоянной Донской армии, создать новую, сильную и боеспособную армию.
По первоначальному плану, предполагалось Южную армию подчинить ген. Деникину,
который бы взял на себя организацию и руководство. Выгод от этого было бы много,
не считая и того, что работа добровольческого командования в Донской области по
формированию и управлению этой армией, невольно сблизила бы донских и
добровольческих руководителей и, быть может, несколько рассеяла вражду между
ними, много вредившую общему делу.
Но начатые в этом отношении переговоры Донского Атамана с ген. Деникиным через
генерала М. Драгомирова ни к чему положительному не привели. Словно над
взаимоотношениями с добровольцами тяготело что-то роковое, что всегда мешало
полюбовному разрешению возникавших вопросов.
В сферах Добровольческой армии, идея формирования такой неказачьей армии
сочувствия не нашла. Наоборот, встретила даже явно отрицательное отношение. В
создании Южной армии на границе Донской области, ген. Деникин усмотрел
ослабление Добровольческой армии, умаление ее значения и даже для себя обиду. Не
нравилось ему и то, что к этому делу был причастен Гетман и, значит, немцы, --
его враги. "Немецкая затея, с целью вредить Добровольческой армии и задерживать
офицеров на Украине" -- злобно твердили в Екатеринодаре, умаляя тем самым
значение Южной армии и создавая вокруг ее формирования весьма нездоровую
атмосферу.
Кампания, поднятая Екатеринодарской прессой 225) против Южной армии и наряду с
этим крайне нелестные отзывы о ней ставки, вскоре
225) Наряду с явными вымыслами о каких-то тайных договорах Дона с Украиной,
Екатеринодарская газета "Россия" (от 7 сентября 1918 года, No 19) не стеснялась
помещать уже и такую чушь: "...В-третьих, Германия стремится использовать в
борьбе с чехословаками так называемую "Южную армию"... от лиц, вступающих в
Южную армию, отбирается обязательство воевать, если потребуется, против
чехословаков и тех, кто будет с ними"...
296
возымели свое действие: лучшие офицеры стали воздерживаться от поступления в
армию, боясь своим участием, скомпрометировать себя в глазах Добровольческого
командования. В армию устремился худший элемент. Желали попасть, главным
образом, те, кто далеко не отвечал назначению и не удовлетворял даже самым
снисходительным требованиям. Я замечал, что в зачислении в формируемые полки
видели лишь способ уклониться от боевой службы на фронте. Одновременно, спрос на
тыловые должности сильно возрос.
Бойкотирование Екатеринодаром Южной армии, несомненно сильно отражалось на ее
формировании. Между тем, для Дона создание Южной армии было вопросом жизни.
Необходимость ее обусловливалась, как в видах дальнейшего продвижения вглубь за
пределы Дона, так и в целях облегчения казакам военной службы, ибо при наличии
этой армии возможно было бы часть казаков, хотя бы старше 45 лет, отпустить
домой.
Чрезвычайно важное значение приобретал вопрос возглавления этой армии. Попытки
ген. Краснова найти в высших кругах Добровольческого командования популярного
русского генерала на пост командующего этой армией, окончились, как я упоминал,
неудачей. Ставка продолжала занимать непримиримую позицию в отношении Южной
армии. Поручить формирование ее одному из донских генералов, по понятным
причинам, было бы нецелесообразно. Тогда Атаман решил с этой просьбой обратиться
к герою Львова и Перемышля -- безупречно честному и стоявшему вне политики ген.
от артиллерии Н. И. Иванову. Принципиально не отказываясь, ген. Иванов, однако,
прежде, чем окончательно принять предложение Атамана, решил поехать в
Екатеринодар и заручиться согласием ген. Деникина. Как принял его
главнокомандующий, какой разговор произошел между ними, мне неизвестно, но
только ген. Иванов вернулся из Екатеринодара крайне мрачным. Видно было, что
тамошняя атмосфера удручающе подействовала на старика. Тем не менее, считая
формирование армии полезным русским делом, как он сам заявил Атаману, ген.
Иванов согласился стать во главе армии с подчинением Донскому командованию 226).
Здесь не могу не отметить, что в то время ген. Иванов уже сильно сдал. Ужасы
революции и издевательство солдат, оставили на нем глубокий след. Заметно было,
что временами ему начинала изменять память. Еще до сих пор мне памятны наши
долгие беседы о нуждах Южной армии. Кончив, бывало один вопрос, мы переходили к
следующему, но ген. Иванов, забыв, очевидно, вновь возвращался к первому, уже
окончательно решенному. Так порой несколько часов дорогого времени уходило
непродуктивно на подобные разговоры.
Своими наблюдениями я поделился с командующим армиями и Атаманом и просил их
убедиться в правоте моих слов. Однако, я должен засвидетельствовать, что
