Действительно, крепкий парень, подумал полковник. Он опасался
иронического вопроса: "Какая может быть помощь от слепого?"
- Расскажите немного о себе,- предложил он.- Я слышал, вы работаете
каскадером автородео.
- К чему рассказывать? - ответил Мартин.- Перед вами бумаги, в них все
написано. Черным по белому.
- Послушайте, да вы, наверное, обманщик! Вы все видите!
- Хотите, чтобы я снял очки? Предупреждаю, зрелище не из приятных,-
ухмыльнулся Мартин.- Нет, я не вижу, зато я слышу.
- И это вас кормит,- вставил полковник.
- Да. Я ориентируюсь по слуху. Напяльте мне на голову хоть десять черных
капюшонов, я все равно вывернусь на арене с помощью слуха. Само собой, все
это заранее отрепетировано. В свое время мы расколотили вдребезги не одну
машину. Зато теперь мы их разбиваем только когда нам нужно.
- А стрелять вы умеете?
Слепой застыл, вцепившись в подлокотники.
- Перечитайте мои материалы, у вас-то глаза на месте,- неприветливо
огрызнулся он.
- О стрельбе в них ни слова.
- Мой отец был во Вьетнаме, очень давно, меня еще не было на свете. Он
обучал вьетнамских армейских врачей. Когда американцы перенесли военные
действия на Север, отец отказался покинуть опасную зону. И ослеп после
бомбардировки - эксперимент, испытание газового оружия. Аргументы у
американцев были обычные: произошла, мол, навигационная ошибка, пилот
думал, что он на Юге!
Слепой говорил отчетливо и размеренно, будто выступал с обвинительной
речью. Он сжал кулаки, побледнел, на щеках горел лихорадочный румянец. Ему
сорок два, размышлял полковник, но выглядит на двадцать пять. физическая
ущербность иногда как бы консервирует человека.
- Отец вернулся домой слепым,- продолжал Мартин.- Женился. Перед этим
подвергся всевозможным осмотрам, ему сказали, что его генетика в норме и он
может иметь детей. Потом родился я.
- Отец научил вас ненавидеть войну,- заметил полковник.- Вы ненавидите
убийство. Ненавидите оружие.
- Да,- сказал слепой.- А что, я не имею на это права?
- Еще не знаю,- медленно проговорил полковник.- Зрители не догадываются о
вашей слепоте, правда?
- Людям нравится, как я езжу с завязанными глазами. Если бы они
догадались, что я слепой... Люди не любят калек.
- И все-таки нам необходимо, чтобы вы научились стрелять, Данеш!
Мартин взорвался,
- Зачем вы мне это говорите! Вы читали мое дело? Читайте все до конца! О
том, как я разбил витрину магазина с охотничьим оружием, как подрался в
кабаке с двумя расхваставшимися вояками?!
Он вскочил, чуть не опрокинув кресло, и ринулся к двери.
- Данеш, вы нам нужны, чтобы стрелять. Против нас - не люди. Поймите, они
не люди...
Данеш отпустил дверную ручку и повернулся к полковнику.
* * *
Экран светился яркими красками. Уже двадцать восемь часов продолжалось
это удивительное зрелище. В помещении находилось восемь человек. Пять часов
назад они заступили на дежурство, через три часа их сменят. Каждый ощущал
особую приподнятость: они видели это первыми. Агентства новостей вскоре
разошлют по всему миру магнитные копии снимков планеты. Но даже самая
совершенная запись бессильна вызвать магическое ощущение причастности к
происходящему.
Все молчали. К чему разговоры? Их объединяли общие чувства. Им казалось,
что они сами летят над планетой. Они прекрасно знали Нептун по фотографиям
и подробным картам, сделанным предыдущими зондами, но тем большим был их
интерес. Новые камеры "Зари-6" так совершенны, что на экране можно было
различать мельчайшие детали, о которых раньше никто не имел представления.
Найдутся ли здесь следы внеземных цивилизаций? Никто не задал вслух этот
вопрос, но он вертелся у всех в голове. Восемь лет назад, когда "Заря-6"
пересекала систему Юпитера, их предшественники сидели перед этим же экраном
точно с такой же надеждой...
Вдруг края экрана почернели, с обеих сторон к его середине двинулась
непроницаемая завеса.
- Что такое, черт побери? - воскликнул главный по смене, Мисарж.- Похоже,
кто-то задернул занавес!
Все склонились над контрольными пультами.
Счет шел на секунды, необходимо как можно скорее выявить причину
неполадок. Где сбой? "Наверху" или здесь, в бункере центра управления?
- У меня все в норме,- доложил дежурный связист.
- У меня тоже,- присоединилась к нему инженер-энергетик.
- В норме... в норме... в норме...
Все восемь наземных составляющих проекта "Заря-6", образовывавших с
зондом единое целое, работали нормально. Основное находилось здесь, глубоко
в подземелье здания из бетона и стали.
Лишь небольшой, но гораздо более известный мировой общественности блок
был "наверху", неподалеку от Нептуна.
- Что происходит?
- Не знаю,- сказал связист. - Похоже на то...
- Договаривай.
- Чушь, конечно, но похоже, что вы правы. Кто-то в самом деле занавесил
объектив.
Мисарж рассерженно запыхтел, но связист не сдавался:
- Вы видели когда-нибудь, чтобы экран гас одновременно с двух сторон? Да
это технически невозможно! Чем больше я об этом думаю, тем больше начинаю
верить в занавес. Товарищи, а не могли там спуститься защитные жалюзи? Или,
допустим, солнечные батареи развернулись...
- Ничего не опускалось и не разворачивалось,- обиженно сказала инженер.-
Я докладывала, а ты, наверное, не слышал.
- Да слышал, слышал,- проворчал связист.- Я подумал, а вдруг ты
что-нибудь упустила?
- Хватит об этом,- быстро проговорил Мисарж, чтобы пресечь возможную
ссору.- Переключаемся на Байконур. Контрольный центр нам что-нибудь
подскажет.
Не успел он коснуться сенсоров, как экран вновь озарился.
Они увидели пустой зал: покатый пол, стены и потолок овальные.
Изображение было столь четким, что Мисарж в первую минуту предположил, что
на экран центра по ошибке попала какая-то телевизионная программа. Но тут
же отогнал вздорную мысль. Это невозможно, экран составляет неделимое целое
с электронной системой приема информации. Не надо быть экспертом, чтобы
определить: на экране отнюдь не программа земного телевидения. Почему этот
зал выглядит столь странным? Металлические стены с пустой сетью шпангоутов,
рельсы на покатом полу, двустворчатые ворота на заднем плане. Каждый из
восьми наблюдателей обратил внимание на разные вещи.
Мисарж, к примеру, смотрел на рельсы. Почему они не проходят по середине
зала, как проложил бы их земной конструктор? Сдвинуты вправо и причудливо
изгибаются. Ведут к воротам. Почему их створки не прямоугольны и не
симметричны?
Почему опорные конструкции перекрещиваются под непривычным углом, почему
у них разная толщина? Да и пол не назвать идеально гладким...
Лишь в силу инерции человеческий глаз наделял все это знакомыми земными
пропорциями. Мозг отказывался признавать искривление того... что должно
быть прямым! По мере того, как люди всматривались в изображение, оно все
больше напоминало им нечто органическое, далекое от мира техники. Такая
внешне нецелесообразная ассиметрия, присущая каждому живому организму,
начиная с простейших и кончая тканями человеческого тела, на самом деле
строго функциональна.
Какая техника создала этот зал? Может быть, биотехника? Зал, выросший из
семечка... Смешно!
Однако всем было не до смеха.
- Длина зала - пятнадцать метров, высота - четыре,- сообщила Дана
Мразкова, ответственная за камеры "Зари-6".
- Как ты это вычислила? - удивился Мисарж.
- Я рассчитала по экспозиционным параметрам нашего объектива. Глубина
резкости четыре метра, диафрагма два и восемь.
- Что? Кто установил другую резкость?
Мразкова не отвечала. Связист сказал:
- Так что это были не жалюзи и не занавес. Вот эти самые двери.
- "Зарю" взял на борт чей-то космический корабль,- воскликнул кто-то.-
Люди добрые, я сейчас свихнусь!
Мисарж почувствовал, что как руководитель должен произнести сейчас
какую-то историческую фразу. "Маленький шаг для человека - гигантский
скачок для всего человечества", или чтонибудь в этом роде. Однако в голове
у него, как назло, вертелось одно: "Елки зеленые, видел бы это братишка!"
- Вот они! - закричала Мразкова.
Слева в поле зрения появились две прямые фигуры. Одна остановилась,
другая направилась к центру зала, где изображение было особенно четким.
Если расчеты Мразковой верны и высота помещения действительно составляла 4
м, инопланетяне были примерно человеческого роста.
Слезы заволокли глаза Мразковой.
- Как люди... совсем как люди...- всхлипывала она.
Инопланетянин приблизился к зонду. Изображение дрогнуло, словно он
неосторожно задел зонд. Кто-то манипулировал с объективом, будто пытаясь
отрегулировать резкость. Это не удавалось, изображение было расплывчатым.
Экран показывал инопланетянина по пояс, но очень размыто - разглядеть лицо
было нельзя.
- На какую глубину можно навести резкость? - неуверенно спросил Мисарж.
Мразкова была не в состоянии ответить.
- Не реви! - заорал Мисарж. Нервишки и у меня расходились, виновато
подумал он тут же.- Прости, Дана... Ну, успокойся же.
- Ах я, идиотка, - причитала девушка. - У объектива фиксированная
резкость, ее нельзя изменить. Я не знаю, как им это удалось.
Мразкова закрыла лицо руками. Никто уже не обращал на нее внимания.
- Они навели резкость!
"Укрепили на объективе какую-нибудь насадку,- мелькнуло в голове
Мразковой.- А я, курица, ничего не вижу. И что я за истеричка, сломаться в
такую минуту!"
- Он одноглаз, как циклоп! - вскрикнул связист.
Мразкова услышала голос Мисаржа:
- Он смотрит прямо на нас, видите, глаз у него будто светится изнутри.
Какой большой, в нем бушуют языки пламени!
Глаз заполнил экран.
Они оцепенело уставились на большой овал золотистого цвета с сетками
прожилок. В радужной оболочке не было зрачка, она походила на океан
зловещей чужой жизни, наблюдаемый с большой высоты. Дикими, яростными
волнами вскидывались красные, белые и голубые язычки огня. Посередине,-
нет, несколько сбоку,- появился неправильный бархатисто-черный овал. Он
начал пульсировать, монотонно и успокаивающе покачиваясь из стороны в
сторону, как инструмент укротителя змей. Слева направо, справа налево, змея
раскачивается в такт, слева направо, справа налево... Змее хотелось бы
ускользнуть или напасть на укротителя, но она не может этого сделать,
потому что должна повторять эти движения, она сама не знает, что такое с
ней происходит...
Никто не обращал внимания на рыдания Даны Мразковой.
Ужас перехватил горло:
- Прочь... кто-нибудь... выключите это...- прохрипел Мисарж.
"Что там происходит?" - пыталась понять Дана Мразкова, яростно тараща
глаза, чтобы увидеть хоть что-нибудь сквозь ослеплявшие ее слезы.
* * *
Мартин Данеш вернулся в кресло. Полковник Яролимек с облегчением
вздохнул, погладил поверхность стола и улыбнулся.
Они были в кабинете одни, но свидетелями их разговора были телекамеры и
чуткие микрофоны.
Данеш не подозревал, кто смотрит на него и слушает его слова.
Этажом выше в здании Службы госбезопасности располагалось помещение
штаба. Посреди выстроившихся полукругом телемониторов и компьютеров стоял
длинный стол, заваленный фотографиями, схемами и документами. За столом
сидели генералы и полковники авиации и наземных родов войск. Докладывал
генерал-лейтенант Малина.
- Противник пресек все наши попытки вступить в переговоры,- сообщил он в
заключение.-- Когда агрессивность его замыслов стала очевидной, мы
попытались применить силу, но безрезультатно. Они используют силовое поле
неизвестной природы. Короче говоря, классические способы здесь бесполезны,
В кабинете воцарилось молчание. Все мысленно возвращались во вчерашнее
утро, когда стало известно о вторжении. Почему оно стало возможным? Из-за
потери бдительности?
Нет. То, что произошло, нельзя было предусмотреть. И если бы не
счастливая случайность и самоотверженность одной девушки, последствия были
бы необратимыми.
* * *
Глаз пылал на экране золотым огнем.
