била, била до тех пор, пока он не затих. Кое-как мне удалось
выбраться из-под него, отец мешком лежал поперек коридора, из
его разбитой губы текла кровь, в кулаке была зажата вырванная
прядь моих волос. Руки и лицо у меня были в крови, меня била
крупная дрожь, и просто не было сил подняться на ноги.
Заскрежетал ключ в замке, и в квартиру вошли мама с бабушкой.
Увидев их, я зарыдала в голос, поднялась на ноги и бросилась к
ним, но бабка оттолкнула меня, обругала и стала кричать, что я
во всем виновата, что все несчастья в доме от нас с мамой, что
лучше бы мне было не рождаться на свет. Она долго еще кричала
на меня, а мама, моя мама обтирала отца, обнимала его и жалела.
Вот тогда я и бросилась на кухню и схватила нож и отрезала себе
волосы, по крайней мере никто теперь не сможет схватить меня и
вырвать пряди моих волос.
К вечеру, когда бабка успокоилась и перестала выкрикивать
угрозы в закрытую дверь моей комнаты, а отец громко храпел,
лежа на диване, я собрала свои вещи в рюкзак и тихо
выскользнула из дома.
-- А что было потом?
-- Началась моя самостоятельная жизнь: работала, училась.
Перешла со следующего семестра на вечерний.
-- Как ты жила?
-- Сначала было трудно, а потом привыкла. Стала носить
джинсы, они давали мне ощущение надежности и защиты, уходя из
дома, я не взяла с собой ни одного платья. Научилась обходиться
самым необходимым. По крайней мере, смогла выжить и даже
окончить институт с твоей помощью.
-- А как к тебе относились?
-- Как к юродивой, честное слово, на Руси всегда с
почтением относились к ненормальным. Для окружающих я всегда
была немного чокнутой. Я стала Саней, своим парнем. Сейчас все
заняты своими проблемами, и абсолютному большинству глубоко
наплевать на тех, кто с ними рядом. Меня считали стильной, не
похожей ни на кого. Первое время моя бритая голова вызывала
недоумение и удивление, я всем своим видом бросала
вызов окружающим, не всем хватало храбрости последовать
моему примеру. К чудному привыкают быстро, очень скоро многие
девушки стали брить себе головы. Мой стиль поведения был
принят, и ко мне не приставали с вопросами.
-- Ты совсем не виделась с матерью?
-- Не-а. Борька иногда рассказывал. Что ты смотришь? Мы
раньше жили с ним в одном дворе, пока он год назад не переехал.
Меня и нашли с его помощью, когда отец умер, помнишь? Они своим
старым соседям оставили свой адрес.
-- Прости меня.
-- За что? Мы же с тобой все давно выяснили. Только не
надо меня жалеть, все получилось не так уж плохо. Мне
привычнее, когда ты меня ругаешь.
-- Я тебя ругаю?
-- Целыми днями.
-- Прости.
-- Если еще раз извинишься, я стукну тебя подушкой.
Ни слова не говоря, Максим вскочил с кресла и с размаху
бросил меня на диван. От неожиданности я вскрикнула, но
сумела-таки дотянуться до подушки и замахнуться, бросать я ее
не стала, так как увидела стоящую на полу каменную горку. Вода
журчала, поблескивая, вращался камень на ее вершине. Я
испугалась, что нечаянно разрушу эту красоту. Максим проследил
за моим взглядом и спокойно сел рядом со мной на диван. Мы
любовались красотой камней, ставших необычайно яркими в струях
воды. Максим легонько обнял меня рукой и я непроизвольно
прижалась к его теплому плечу. Мои опасения были напрасны, мой
рассказ не вызвал у Максима отвращения ко мне. Мне стало легко
и спокойно на душе, словно большая цепь, стягивающая мое
сердце, разорвалась, и я стала наконец свободной. Большим
пальцем руки Максим легонько поглаживал мое плечо, чуть
повернув голову, я наблюдала за его рукой. Что будет, если я
поцелую эту руку? Эта совершенно бредовая мысль неожиданно
пришла мне в голову. Некоторое время я пыталась бороться со
своим желанием, потом мои губы прихватили гладящий меня палец,
а зубы слегка его укусили. Максим замер и напрягся.
-- Будет очень хорошо, если ты до конца понимаешь, что
творишь, -- прошептал он и мягко уложил меня на диван.
Я протянула руку к выключателю, но он мягко отстранил ее.
-- Не надо, тебе не надо бояться ни света, ни темноты.
Смотри мне в глаза.
И его руки снова неторопливо отправились в путешествие по
моему телу, дарящее мне новые ощущения и радость. Максим,
словно музыкант, своими прикосновениями заставлял петь мое
тело. Эта музыка движений переполняла меня, я задыхалась, не
могла понять, что со мной происходит, пока не догадалась, что
мне нужно поделиться своим восторгом и счастьем. Мои руки
поднялись и обняли склонившегося надо мной мужчину. Я должна
была тоже дарить ему счастье. Мои руки скользнули по ткани, и
все во мне возмутилось. Нет! Во
мне проснулось первобытное желание вернуться к естеству,
одежда скрывала гладкую кожу и сильные мышцы. Рывками я стала
снимать с него одежду. Два обнаженных тела коснулись друг
друга, словно упругие капельки ртути слились вместе,
соединенные взаимным притяжением. Забытое ощущение покоя
охватило меня.
-- Как долго я тебя искала...
-- ... блуждая впотьмах в холод и непогоду.
-- Откуда ты знаешь, о чем я подумала?
-- Я чувствую это.
Я хотела еще что-то спросить, но его губы закрыли мой рот,
а его полуприкрытые глаза были так близко, но я не могла
увидеть их выражение. Максим тесно прижался ко мне, но это не
привело меня в ужас, а вызвало ответное желание раствориться в
нем, принадлежать ему до конца. С ним мне уже ничего не было
страшно. Мое тело выгибалось ему навстречу, требуя еще большего
наслаждения.
Резкая боль заставила меня вскрикнуть от изумления и
обиды. Это напоминало неожиданное предательство, ведь было же
так хорошо. Почему же теперь так больно? Максим замер, словно
моя боль передалась ему и ушла без следа, растворившись в его
могучем теле. Глаза его потемнели и сузились. Мне стало
страшно, таким незнакомым и отрешенным стал вдруг его взгляд.
Мое тело робко двинулось ему навстречу, он ответил мне, и
вскоре все вокруг закружилось в сказочном танце.
Опустошенная, обессиленная и в то же время наполненная
новыми ощущениями, почувствовавшая радость освобождения и
полета, я медленно приходила в себя. Наконец, мне захотелось
открыть глаза, Максим лежал, опираясь на локоть, с тревогой
глядя на меня, другая его рука покоилась на моем бедре.
-- Почему ты молчишь? -- пальцем я обвела контур его губ,
как бы снимая с них заклятие.
-- Почему ты не сказала?
-- А что ты ожидал? Если я жила, как бродяжка, то и вела
себя как...
-- Молчи, -- рука Максима зажала мне рот, не давая
вымолвить то страшное слово, которым однажды уже наградила меня
бабка. Яростно мотнув головой, я оттолкнула его руку.
-- Если бы он тогда сделал бы со мной что-нибудь, я бы
руки на себя наложила.
-- Ой, какая ты у меня дурочка! Почему ты каждый раз
заставляешь чувствовать меня подлецом?
-- Почему? Ты жалеешь о том, что было?
-- Конечно нет, просто опять я грубо с тобой обошелся,
сделал тебе больно, а нужно было быть более нежным с тобой. Я
не имел право так с тобой поступать, ты заслуживаешь большего.
-- Я уже вправе решать это сама. Я хотела этого, все, что
у меня было, я отдала тебе по своей воле.
-- Прости меня.
Максим встал, принес из ванной свой халат, помог его
одеть. Пока я принимала душ, он сменил постельное белье, вошел
в ванную, вытер меня, как маленького ребенка полотенцем, и
отнес в кровать, укутал меня одеялом и осторожно лег рядом,
потушив свет.
Уже засыпая, я подумала, что шум дождя за окном звучит
даже приятно, когда тебя согревает дыхание большого надежного
человека.
Глава 18
Мне было тепло и так спокойно, я потянулась и открыла
глаза. Максим лежал на боку, опираясь на локоть, и внимательно
меня рассматривал.
-- Как ты себя чувствуешь?
-- Ты забыл сказать: "С добрым утром!"
-- Я задал тебе вопрос.
-- Ого! По-моему, ты забыл, что начальником ты станешь
только завтра. Ты что, всю ночь не спал, все на меня смотрел?
-- Саша!
-- Я хорошо себя чувствую. А почему ты сказал вчера, что я
заставляю тебя быть подлецом?
-- Я чувствую себя подлецом, потому что постоянно причиняю
тебе боль.
-- Но мы, по моему, вчера все уже выяснили.
-- Я имел ввиду нашу первую встречу.
-- А как ты тогда догадался, что я -- женщина?
-- Девушка. Ты дралась с Семеном уж очень по-женски,
дралась, как кошка, когтями.
-- Ну, ободрала я его тогда порядком.
-- А когда он повалил тебя на землю, ты сжалась, как
маленькая девочка.
-- Семен был на меня очень зол.
-- Оставь в покое Семена. Нам нужно решить несколько
вопросов.
-- Повторяю, начальником моим ты станешь только завтра,
нечего сбиваться на официальный тон.
-- Саша, я говорю совершенно серьезно.
-- Разумеется.
-- Выходи за меня замуж.
-- А поутру они проснулись. С чего это ты?
-- Саша, прекрати немедленно, иначе я...
-- Что ты? Ну что ты мне можешь сделать?
-- Хорошо, завтра мы едем подавать заявление.
-- Ты с ума сошел.
-- Я это сделал уже давно, с того самого дня, как тебя
увидел.
-- Послушай, ты же попрощался со мной тогда.
-- Когда?
-- Когда пел мне романсы у Милы на даче.
-- Я потерял всякую надежду завоевать тебя, кроме того, я
думал, что между тобой и Борисом что-то есть. Мне и в голову не
могло прийти, что ты меня когда-нибудь простишь.
-- Тебя трудно понять и с тобой трудно спорить. Ведь я
разбила твой гараж.
-- При чем тут гараж, чудачка! Ты разбила мое сердце.
-- Правда? А как же гараж?
Максим застонал, перевернулся на спину и закинул руки за
голову.
-- Тебя там и рядом не было, я это понял в первую минуту.
Ты была растеряна и озлоблена, но совершенно не чувствовала
себя виноватой.
-- Тогда зачем тебе нужно было устраивать весь этот
спектакль?
-- Просто я посмотрел в твои глаза и понял, что пропал,
что пропаду совсем, если каждый день не буду видеть тебя рядом.
-- Ты хочешь сказать, что все это решил уже тогда, в самую
первую минуту?
-- Нет, поначалу мне было просто тебя жалко.
-- Все ясно, дед Мазай. Ты уверен, что не ошибаешься на
мой счет?
-- Абсолютно. Кроме того, потом ко мне приходил Борис и
приносил деньги. Он сказал мне, что ты не простишь его, пока он
не возместит мне материальный ущерб.
-- А ты?
-- Отправил его вместе с деньгами и заявил, что прощаю все
долги.
-- Почему ты мне ничего не сказал?
-- Чтобы отдать тебя ему своими руками? Это было сильнее
меня. Расстаться с тобой мне было не по силам. Лучше не спорь
со мной, а выходи за меня замуж.
-- Меня съест все женское население Центра лицензирования.
Максим удивленно вскинул брови и посмотрел на меня.
-- Только не делай такое удивленное лицо, они все в тебя
влюблены, включая Веру Петровну.
-- Да у нее же внуки!
-- Вот-вот, она тебя и прочит в мужья для своих внучек.
-- Хватит язвить. Я так и не услышал от тебя
вразумительного ответа.
-- А если его у меня до сих пор нет?
-- Тогда мы здесь останемся до тех пор, пока он у тебя не
появится.
-- Очень заманчивая перспектива. Пожалуй стоит подумать
над твоей угрозой.
Вечером Максим все-таки отвез меня домой, а на следующее
утро я пришла на работу. Прошла еще одна суматошная неделя,
снова наступил понедельник, я вошла в свою комнату и увидела
там сонную Милу.
-- Привет, отпускница! Как там твои огурцы поживают после
