Мы встретимся,
когда осядет ил
Той мутной жизни,
что прошла у нас с тобою.
Свидетель Бог:
я все тебе простил.
Быть может,
ты поплачешь надо мною...
* * *
Собралась на прощание
Узкая компания:
Только пуля-дура,
Да моя фигура.
Для меня мой путь далёк,
А для пули - близок.
Моих мыслей лёт высок,
А поступок - низок.
Пить бы чашу не до дна,
Как-то увернуться...
Ан, в дуле дырка-то одна,
Никак не разминуться!
Знать бы Тайну Бытия.
(Бог, ужель Ты возле?)
Успокоился бы я,
Но это после.
После...
* * *
Как трудно отдавать долги.
Особенно, которые не делал.
Но не свободен ты,
не мучайся,
не лги.
Ни сам себе,
ни тем, кого не ведал.
Вот, замерев перед последним делом,
Пред той чертой,
в конечное мгновенье,
Прижав холодный ствол,
ты всё ж не сделал
Простое и короткое движенье.
Вмешался голос.
Или только показалось,
Что где-то плачут,
кто-то лает,
что-то шепчут...
Рука сама собою опускалась,
В то время,
как озноб хватал все крепче...
А ночью были гулкие шаги,
Чьи отзвуки,
достигшие предела,
Вдруг замерли: -
наверное, долги.
Те самые,
которые не делал...
* * *
Как холст,
облокотившись на треножник,
Задумался сюжетом,
чуть размытым,
Моя надежда проросла,
как подорожник,
Случайно
не растоптанный копытом.
Что дуновения ветров,
игривы мысли
Подобны радостно на юг
летящей стае.
Пьянит ли сказочный простор,
дурманит высь ли,
Но боль на сердце
постепенно исчезает.
Иные чувства здесь
справляют новоселье.
Как у младенцев их шаги
робки и малы.
Но я дойду до настоящего веселья,
И буду счастлив,
что бы мне того не стало!
Напишет холст
рукою Божию художник.
Ту песнь не оборвать
на полуслоге,
Пока
моя надежда-подорожник
Колышется
на столбовой дороге...
* * *
Быть может, в наследство,
быть может, как сглаз,
А, может быть,
в силу харизмы,
Тому, что вся жизнь
исковеркана враз,
Виною -
мои атавизмы.
То волком завою,
то птицей взметнусь,
Зальюсь соловьиною трелью,
То рыбой
на смертный свой нерест вернусь.
Кукушкой яйцо не согрею.
За самку дерусь
на любовном току,
Презрев искушение страхом.
Но счастье в руках
удержать не могу -
И все рассыпается прахом.
Летучим Голландцем
и Вечным Жидом
Брожу, неприкаян,
по странам.
По собственной воле
оставленный дом
Единственной родиной стал мне.
О, Муза, мое искупленье!
Мой крест
Исписан стихами
на тризне.
Как черти от ладана -
мрут в Благовест
Шальные мои
атавизмы!..
* * *
Январь уже рукоположен.
В ледовых своих теремах
Морозом по коже,
до боли,
до дрожи,
Зовёт в белый танец зима.
Застыв, придорожные ели
Каймят не последний ли путь? -
Уже застелили постели
метели
Для тех, кому жребий заснуть.
Скатившись на край небосвода,
Светило пытается быть.
Темнеют,
сгущаясь,
невзгоды,
как годы,
В которых так трудно прожить.
Задумчивы главы отрогов
Высоких значением слов.
Взметнулась сквозь небо дорога
до Бога
Цепочкою редких следов.
И в холоде вечного мрака
Безвременья виснущий бич -
Присутствие высшего знака.
Однако,
Кого - невозможно постичь...
* * *
Поросла быльем-травой
Память вешняя.
Я - с седою головой.
Ты лишь прежняя.
Не скопил себе добра,
Златой утвари.
Лишь на гуслях я играл
Красоту твою.
На чужбинке я слагал
Песню нужную.
А вернувшись, повстречал,
Но - замужнюю.
Ветер в поле разбросал
Слезы-катышки.
Дважды в двери я стучал
К смерти-матушке.
Не прибрал меня Господь.
Поднял гусли я.
Серебром покрыла злость
Кудри русыя.
Как с тех пор осиротел -
Все мне - ближние.
Но о чём бы я ни пел,
Видно: лишний я.
Как отрезанный ломоть
Зрит на хлебушек -
Так и я, прости, Господь,
Знаю девушек.
Ведь душе не приказать
Жить минутою.
Знать, до веку мне играть
Красоту твою...
* * *
Неуловимое движенье,
Слегка коснувшаяся тень,
Укол тревожного сомненья,
Невесть куда пропавший день,
Зачатки смутного желанья,
Итог бесплодной суеты,
Тавро кофейного гаданья,
Покров душевной наготы,
Часть искривлённого пространства,
Кровоточащая вина,
Незыблемость непостоянства,
Ночей расстрельная стена,
Останки маленького детства,
Протяжный звон пустых идей,
Любви истраченные средства,
Оскал затравленных зверей...
Кошмарный, долгий сон планеты
В коротких всхлипах,
сникнув,
стих...
И, как понять, что было это?
Заклятье... Наважденье... Стих...
* * *
Одиночество,
Одиночество,
Ты фамилия мне
и отчество.
Обобрало меня ты дочиста,
Одиночество.
Нет страшнее пытки
под звёздами:
Нараспашку глазами бесслёзными
Бесконечной ночью
ворочаешься,
Одиночаешься.
И следов за тобою нет,
кроме
Чёрных капель
запёкшейся крови
По дороге
к Его Высочеству
Одиночеству.
Безответно раскрыты
объятья -
Ведь нет места двоим
на распятье!
Как проклятье,
как сглаз,
как пророчество,
Одиночество, Бог!
Одиночество.
Одиночество,
Одиночество,
Ты фамилия мне
и отчество.
Обобрало меня ты
дочиста,
Одиночество...
* * *
Два ангела, два птаха разноликих,
Незримо на моих сидят плечах:
Один исполнен радости великой,
Другой в печали сумрачной зачах.
Нашёптывает в ухо мне грустивый -
И я кручины хлеб крошу в слезу.
Истерзанный, покинутый, гонимый,
Я пестую страданья, как лозу.
Иные песнопенья у счастливца:
Нирванны их несметные дары -
Я всемогущ, как дух, един в ста лицах,
Безумствую, ан знаю: до поры.
Минувших лет натянутые вожжи
Влекут на круг своя любой искус.
Я - перст, послушный воле длани Божьей.
Той жизни имярек - смятенье чувств...
* * *
Свирели наигрыш наивный,
По-детски сладко шепелявя,
Дуэт затеял с тёплым ливнем,
Что сном пролился летней явью.
Их отголоски нежной парой
Укрылись между трав высоких,
В воспоминаниях далёких,
Над ними дуб склонился старый.
Едва означившись, следы
Двумя печатями забвенья
На сердце пали: две слезы,
Как две сестры успокоенья.
Незрима и тиха та пристань,
Где череда времён уставших
Сменяет бремя вечных истин
На мимолётность их познавших.
Свирели наигрыш мой робкий,
Утешишь душу ты едва ли:
В двуголос с мудростию кроткой
Звучат лишь многия печали...
* * *
Хмурьём занавесило веси.
Хоть парой, а всё же не в такт,
Упряжка копытами месит
Забытый просёлочный тракт.
Ворчит под колёсами дроги
Шуршанье сухого листа.
Задумавшись чем-то, дорога
Молчит за верстою верста.
Ухает филин едко
В зарослях у воды.
Испуганно мечутся ветки,
Отмахиваясь от беды.
Тускнеет ярилово злато,
Под спудом надежду тая,
Спускаясь навстречу закату
По склону пологого дня.
Годят сиротливо желанья,
Томясь в ожиданьи имён.
По-своему, все расставанья
Хранят расстоянья времён.
Но уж предвозвещаны встречи,
Что Фатум вслепую избрал:
На вечерю вечера вече
Сбирает начала начал.
В их тайном согласьи с рассветом
Благолепен восход, как икона,
Младенческим утренним светом
Из тьмы материнского лона...
* * *
Наше расставание продлится
Долгим ритуалом увяданья,
Тронувшим морщинистые лица
Холодом последнего свиданья.
До краёв наполненные слёзно,
Свои,
на брудершафт,
испили чаши.
Разрушив напрочь
собственные гнёзда,
Мы так и не смогли,
не свили наше.
Прости меня.
Бессилен я стихами
Восполнить предрешённое судьбой.
Прости меня
за то, что было с нами,
За всё,
что не было,
и будет не со мной...
* * *
Терпеньем запасусь, как сухарями,
Пересекая Время в одиночку,
Арахновыми днями и ночами
За строчкою нанизывая строчку.
Затворных наваждений паутина
Осела тонким флёром ожиданий.
Застыла в недописанных картинах
Поэзия отложенных желаний.
И в эпитимье долгого отсчёта,
От горечи, от жгучего бессилья,
Непроизвольно вздрагивают крылья
Движением свободного полёта...
* * *
Мерные взмахи вёсел.
Покачиванье лодчонки.
Отсвет лампады осени
В бликах, тусклых и ломких.
Замерли звуки и слоги
В дупле схоронившейся мысью.*
Сошлась с поднебесьем дорога,
Где мысль встречается с мыслью.
Пленяет немым красноречьем
Хаос звёздных скоплений -
Разверзнутая предтеча
Божественного Явления.
Всё ближе неясный рокот
Смятений предчувствий и чувств,
Ждущих вердикта Рока
Беспрекословных уст.
В последнем свиве излучины
Проступает величье хором.
- С прибытием благополучным!
- Спасибо, приятель Харон...
*Мысь(старорусск.)- белка
* * *
Уж ночи крыло вороное
коснулось
заката.
И день возвратился в былое,
предсказанное
когда-то.
Румянец зари уходящей
бледнеет
и тает.
Месяц, влюблённо молчащий,
кого-то
встречает.
Цветок в упоении томном
бутон
закрывает,
И звёздочки в бархате чёрном
изумлённо
моргают.
Трава под росою кивает,
лишь только
пригубит.
В лесах соловей распевает:
он любит,
он любит.
Поддались магическим чарам
и наши
желанья.
Летят, обдуваемы жаром
второго
дыханья.
Мир светится в лунной дорожке,
чего ж еще
больше?
Вот, разве что, только немножко,
пожить бы
подольше...
* * *
Давлюсь я ненависти хлебом.
Заплесневелый, жжёный кус
Завяз в зубах, он застил небо,
Саднит в душе, аж в горле хруст.
Отдельные слова пропали.
Не узнаю их и вблизи я.
" Понять"... Найду теперь едва ли.
"Простить"... Не помню. Амнезия.
Кипит отвар подлунных дрём.
Настойка терпка и прогоркла.
С последним, в жадности, глотком,
Осклаблюсь я улыбкой волка.
Один, как воин в поле, выйду.
Готовы уж, в преддверьи встреч,
И продублённый щит обиды,
И мести неотвратный меч.
Свершится воля Немезиды.
Падут оковы, сгинут чары...
Свернёт на свет своей планиды
Путь одинокого волчары...
* * *
Тяготят за пазухой камни те,
Что с душою скрепились
шкворнем.
Во внезапных провалах памяти
Дни, как зубы, вырваны -
с корнем.
Словно груда корзин -
сны кошмарные.
Страх застыл, как солдатик из олова.
В те корзины,
что в лузы бильярдные,
С гильотины катятся головы.
Тесной клеткой сомкнулись железины.
Девки-мойры, вы что ж сморозили?
Карт краплёных колода срезана,
И на кладбище - крести козыри.
Я бреду городищем лет прожитых.
Всюду надписи: "Пропито"... "Продано"...
На погосте гордыни (ну, что же ты...)
Подобрать бы, что Богом подано...
* * *
Наук cовокупное место
Сродни поминаньям на тризне:
Везде только тексты о текстах,
Повсюду лишь мысли о мыслях.
Пытаюсь нащупать основу.
Фантом первородного смысла
Найти за пределами слова,
Постичь за пределами мысли.
Но тщетно: - дорогу не срезать,
Знак Фатума не изменить -
Мы пришли Ниоткуда погрезить,
Уходя в Никуда, чтобы жить.
Нет истин, помазанных мирро,
Сам себя наполняет закром.
Так и я, порождённый миром,
Ношу его в сердце своем.
***
Воспарил бы в снах - да года не те.
Слезит третий глаз на темени.
Ах, тоска моя - пепел Памяти!
Развеяна ты по Времени...
* * *
Рассвета лёгкое дыханье,
Коснувшись дремлющих дубрав,
Чуть заблудилось в трепетаньи
Густых ресниц высоких трав.
В низине омут с тёмным прошлым,
Бровей нахмуря камыши,
Собрал движением тревожным
Морщины зеркала души.
Бутоны распустили вежды
От снов дурманного вина.
В сиянье дня надеждой брезжит
Цвет золотистого руна.
И, воспарив душой и телом,
Птах чертит в небе нотный ключ,
Творя стихом, простым и белым,
Романс, звучащий из-под туч,
Благословляющий мгновенья,
В которых жизнь нам дарит вновь,
Сквозь тьму искуса и сомненья,
Надежду, Веру и Любовь...
* * *
За сорок
дней
земли остыло тело.
И лик
зимы
проказой убелён.
Оставив
шрам
следов заиндевелых,
Прошёл я
путь
потерянных времён.
Сквозь кровный
цвет
обложным волком рыскал,
За жизнь
найти
Я выхода не смог, -
Ведь кто-то
так
сноровисто и быстро
Связал
узлом
сплетенья всех дорог.
За кругом
круг,
и помыслом и снами,
Ищу
свой кров
в окраинах глуши.
Как страж
ночи
повис под небесами
Протяжный
зов
мятущейся души...
Для нас
двоих
давно угасшим светом
мертва
любовь.
Но память - не убить.
Любимая когда-то!
Вспомнив
это,
Приди
ко мне
глаза мои закрыть...
* * *
Взгляд.
Шаг.
Влет поворот.
К талии льнет рука.
Вальс -
маг
вьётся из нот,
Как из ручьёв река.
Тих,
стих,
словно укор,
Долу опущен взор.
Дух
лих
лёгок и скор,
Судеб плетет узор.
Звук.
Глюк:
бал-изразец.
Бликует на скрипках лак.
