/**
* (c) Тюрин Александр Владимирович, 2003
* SF-story, encoded Cyrillic
* email: alex.tyurin@mail.ru
* http://www.rusf.ru/books/198.htm
**/
Александр Тюрин
Каникулы капитана Флинта
(цикл "откровенный русский киберпанк")
1. Процесс Thread.sleep. "Свой среди черепах и крабов"
Население необитаемого острова составляли пять черепах, ноль юристов,
двенадцать бакланов, ноль полицейских, сотня чаек, вдвое больше пальмовых крыс,
около тысячи бабочек и неучтенное количество червей, ракообразных, моллюсков и
рыб на мелководье.
Так что необитаемым его можно было назвать лишь с большой натяжкой.
Впрочем, капитана Флинта, привыкшего к общению с малоразговорчивыми тварями,
такое население вполне устраивало. Оно давно сделалось его семьей.
Он уже не помнил, сколько лет назад команда высадила его на этот берег.
Бунт на корабле - весьма неприятная вещь для капитана, потому что он
единственный, кто, при всем желании, не может с криками радости перейти на
сторону бунтовщиков.
Но ребята - молодцы. Они могли вздернуть его на рее, чтобы насладиться
последней пляской любимого капитана. Или килевать. Но они сочли нужным предать
его более изысканной смерти.
Представьте себе сотню сильных незаурядных личностей, с крепким интеллектом,
со своими собственными представлениями о прекрасном, тоскующих по свободе и
материальному достатку. И ты должен всем им навязать свою волю. А если у
кого-то из подчиненных не исчезает тяга к свободе, то надо с ним прощаться.
Причем наглядно. Потихоньку отправить за борт, удавить в гальюне шейным платком
или отравить медленно действующей сулемой - это лишь сработает против
авторитета капитана. А вот убить непокорного у всех на виду, желательно голыми
руками, под хруст позвонков и ручьи крови - ничего лучше не придумаешь для
создания атмосферы страха на корабле. А ведь только в такой атмосфере можно
наладить дисциплину и добиться четкого несения вахты.
Если палубный матрос боится капитана больше, чем морского змея, он полезет
под шквальным ветром на брам-ванты, а канонир выдержит три часа в натуральном
аду с пеклом и дымом, и будет воевать, даже когда вражеское ядро смахнет ему
полголовы.
Только страх перед капитаном остановит разврат на судне и не даст одному
матросу смотреть на своего товарища с лаской во взоре. Помня о капитане, никто
не посмеет в порту затащить на борт "шоколадку" с выразительной задницей.
Только страх заставит кровожадного варвара питаться сухариками, смиренно
выковыривать червячков из галет и говорить "спасибо", "пожалуйста" и "не
соблаговолите ли вы передать мне солонку".
Если и есть на море аналогия бога небесного, то это капитан. Хороший капитан
вызывает страх, а отличный умеет превратить этот страх в любовь, когда к нему
начинают относится как к вождю племени и даже отцу семейства.
Флинт был отличным капитаном. Вплоть до того дня, как один крысенок-юнга
позволил себе слегка нагрубить ему и остался при этом в живых...
На острове дисциплина была не нужна, среди червяков и крабов не было сильных
личностей.
Наверное, за время затворничества Флинт стал стихийным неоплатоником,
поэтому жизнедеятельность животных не была для него реализацией простых
программ "пожрать-спариться-удрать", а выражала высшие идеи. Идеи долга,
морали, государства.
- Помните, я просил вас об аудиенции? - Флинт поднял камень, под которым во
влажном песочке проживал белый червяк по имени Генерал-Губернатор из
благородного семейства Enchytraeidae.
Червяк поживал неплохо, разве что сказать об этом не мог, зато солидно
растягивался и вообще всячески играл размерами своего тела.
- Ваше превосходительство, доколе мы будем терпеть злодеяния этих крабов,
которые воруют юных черепашек на пути от отчего гнезда к вольным просторам
моря, не давая им вкусить и малейших радостей жизни?
Червяк поспешно укоротился, мол, дорогой капитан, даже я не властен над
законами жизненной бухгалтерии.
На руку капитана села бабочка, которую он звал Матильдой. Она всегда
садилась на его руку и начинала трепетать крылышками. И что-то во взмахах
нежных крыльев было от трепетания ресниц светской дамы.
- Матильда, что ты делаешь? Я и так был без ума от тебя.
Насекомое в ответ ненадолго придержало свои крылышки. А потом в вальсирующем
стиле перелетело на другую руку.
2. Процесс NewThread.start. "Занесенные ветром"
Флинт обернулся. Там, где синь моря сливалась с несколько более блеклой
голубизной неба, появился какой-то изъян.
Утром, пока еще не истаяло облачное забрало, смыкавшее серой пеленой
небосвод и море, можно было бы понадеяться, что это лишь сгущение водяных
паров. Но сейчас погода была отвратительно замечательной.
Через какие-то полчаса Флинт окончательно убедился, что корабль держит курс
к острову. Ни румбом левее, ни правее. Судя по тому, как были затянуты
риф-банты и дергались кливера, корабль шел круто к ветру. Но, в любом случае
несколько морских миль трехмачтовик преодолеет еще до того, как зайдет солнце.
Какое-то чувство из прежней жизни навернулось Флинту на горло и сдавило под
кадыком. Он еле выдохнул и побежал к берегу - уничтожать всякие признаки своего
присутствия. Хижину, плот, сети. Все надо было спешно раскурочить, разорвать,
остатки закопать в песок. Потом еще стереть свои следы, сделав их похожими на
следы кожистой черепахи...
Наблюдение за морем он продолжил уже из густых зарослей древесных
папоротников. Остров и свобода больше не принадлежали ему.
Глядя на свои задрожавшие вдруг руки, капитан Флинт не мог не сравнить себя
с мелким пугливым зверьком, которого каждый может обидеть и раздавить.
Впрочем, зверьку лучше - его могут посадить в клетку с колесом, крутись на
здоровье...
В лучах закатного солнца, подмазывающего багровым цветом лениво полощущийся
грот-марсель, фрегат встал на якорь в паре кабельтовых от берега. Зажег огни на
марсах и корме.
Капитан Флинт понадеялся на то, что до завтрашнего утра ни одна шлюпка не
отправится с корабля к острову. Он укрылся пальмовыми листьями и, не смотря на
сосущую тяжесть в груди, все-таки заснул.
Сон был неприятным, поверхностным - когда то и дело просыпаешься, а глаза,
словно камушки пытаются погрузиться вглубь черепа, который все более напоминает
чугунный котел.
А еще был странный звук. Не со стороны моря и не из зарослей. Звук как будто
шел из его собственного чрева. И вовсе это не голодное бурчание желудка. А
что-то механическое, смахивающее на толчки жидкости через клапан...
Когда Флинт проснулся в последний раз, солнце уже порядком нагрело
прикрывавшие его листья. Он с минуту прислушивался и понял, что люди из команды
фрегата уже на берегу.
Они были со стороны солнца и Флинт долго щурился, прежде чем увидел фигурки
сквозь блеск воды и песка - отсюда они казались какими-то гомункулами. И даже
не верилось, что на самом деле - это здоровенные мужланы с толстыми пальцами,
сильно звенящими яйцами и вонью из всех щелей. А какими же еще могут быть
настоящие моряки?
Шел час за часом, а он все никак не мог разглядеть их как следует. Они
словно передвигались вместе с солнцем, но попробуй только высунься из
папоротниковых зарослей и моряки мигом засекут его - ведь дальше растут лишь
редкие саговые пальмы.
Когда солнце стало клониться к закату, от корабля подошла еще одна шлюпка и
моряки как будто стали собираться, чтобы ретироваться на борт.
Откровенное ничем не замутненное счастье побежало по жилам Флинта, он даже
зажал себе рот, чтобы оно не вылетело в виде ликующего вопля.
Люди сгрудились вокруг шлюпок, раз-два и отчалят. И вдруг от толпы
отделилась одна фигурка и устремилась к зарослям. И хотя она бежала быстро и
легко, Флинт вдруг догадался. И ему стало плохо от этой догадки. Бег этот имел
основные черты женского бега. Расставленные в стороны руки, качание тазом и
недостаточный мах коленом.
Матросня припустила следом, но то ли перепила, то ли забавлялась, так что
женщина ушла в приличный отрыв. Сейчас от зарослей ее отделял едва ли один
рывок и Флинт уже видел ее лицо. Милое, но с искаженным в отчаянном усилии
ртом. Вдруг она упала.
Даже если бы она подвернула ногу, то, по идее, могла бы еще ползти, но она
расходовала свои силы на одно лишь жалобное повизгивание.
Преследователи были еще далеко. Флинт мог запросто выскочить из зарослей,
подхватить женщину на плечо и тут же снова скрыться в зарослях. Дамочка была
щуплой, никакой тебе задницы в три обхвата, забрал ее и мигом ушел. Он ведь
знает проходы в хитросплетениях ратонги, где незванные гости будут рубиться
мачете и прочими клинками, как на поле великой битвы.
За зарослями начинаются чмокающие болотистые остатки лагуны, где только он
разведал все пути. Там чуть в сторону и кувыркнулся в яму с тухлой водой и
общительным крокодилом.
А потом. Спасенная дама поблагодарит его, сделав книксен, она увидит в нем
героя. Она будет петь ему, танцевать для него, рисовать с него портреты
прутиком на песке. Она в конце концов отдастся ему в десяти различных позах. А
может не надо никаких поз, просто она погладит его по щеке и скажет: "Я -твоя".
Мускулы едва не вытолкнули его вперед... Стоп. Это означает конец благодати
на одном отдельно взятом острове. У него появится обуза, кандалы, колодки, у
него возникнет собственность, причем весьма ценная, потому что на пять сотен
морских миль вокруг не наблюдается ни одного существа женского пола, если не
считать русалок и самок кита, к которым хрен подкатишь без здоровенного
гарпуна.
Преследователи прибавили хода. И вот уже около женщины трое мужиков. Одного
удара кулаком по чепцу достаточно, чтобы визг прекратился.
Здоровяк с ляжками, как у быка, и икрами, что пушечные ядра, перекинул
бесчувственное щуплое тело через плечо, и вот все они удаляются в сторону
заката.
Флинт вспомнил, что давно не дышал, выпустил стиснутый в груди воздух и
удивился, что так и не разглядел ни одного матросского лица. Видимо он был
полностью сконцентрирован на этой женщине, он пытался ее запомнить. Рот, нос,
завитки рыжих волос, выбивающиеся из-под чепца.
Нет, ничего запоминать не нужно. Сейчас вся эта братия-сестрия сядет на свой
корабль, поднимет якорь и растает на горизонте.
Ее страдания его совсем не интересуют. Если честно, в южные моря попадают
лишь бабы особого сорта. Такого сорта баба мигом уделает любого мужика, едва он
глянет не на ее жилистые ручки, а на ее декольте. Однажды на глазах капитана
Флинта девица весьма анемичного вида и якобы слабой конституции перерезала
горло крупногабаритному как два шкафа австронезийцу, так что его язык вывалился
в районе свистящей трахеи...
Шлюпки отчалили от берега и пошли, упрямо преодолевая усилившийся ветер с
моря. Теперь спать. Баиньки. Завтра все будет хорошо, все как прежде.
Только бы неплохо бы вырыть из песка гамак. Всего лишь пятьдесят шагов по
знакомой тропе, откопал и спи без кошмаров и тяжести в мочевом пузыре.
Луна хорошая, полная. Вот еще несколько шагов. Что-то твердое ударило его в
лоб.
Капитан Флинт все же наскочил на саговую пальму... из ее волокнистого ствола
торчал нож. Ножом была пригвождена к стволу красавица Матильда.
Флинт не подумал о том, почему столь хорошо видит ночью любимую бабочку,
отчего ее окружает светящийся нимб. Он лишь ощущал, как густым горячим варевом
по телу перемещается ненависть.
Из кусочков стальной тверди сейчас собиралась его воля, воля прежнего Флинта.
3. Функция Destroy. "Вперед, за бабочку!"
Луна хорошо освещала фрегат и словно окутывала его в серебристый туман от
грот-стеньги до ватерлинии. Лунная дорожка тянулась от берега по воде прямо к
кораблю, как ковер. Что-то здесь было не так. Парусник как будто подставлялся и
может быть даже вызывал Флинта на дуэль.
"ВР", вдруг всплыло в памяти капитана. Но на виртуалку не похоже. Он не мог
бы жить на нейроинтерфейсном подключении к виртуалке и вообще не замечать
