воспротивилась Камалало, - давай по-настоящему!
Тогда Акуй-Халава лег рядом с ней и принялся кушать плечо.
-- Опять шутишь, щекочешь только, переходи на другую
сторону!
Акуй-Холява перешел постепенно и сЦел женщину всю до
конца. Одна голова осталась лежать в гамаке. Наконец, лесной
человек поднялся, взял самый большой сосуд с пивом и пил,
покуда живот его не наполнился. Потом он вышел на улицу и
взглянул на небо: как там звезды, близок ли рассвет?
-- Камалало сказала, что в доме их двое; надо бы
посмотреть! - пришло Акуй-Халава в голову.
Он принялся изучать следы, ведущие в сторону леса - вроде
бы никто из селения не уходил. Тогда он вернулся в дом. В это
время сверчок запел:
-- Зошиши-колита, зошиши-колита, анаши-опали! ("Если
хочешь сЦесть потроха, ищи среди маниоковой кожуры!").
Акуй-Халава разворошил кучу очистков, но ничего не нашел.
"Зачем это сверчок говорит, будто потроха в кожуре? - подумал
Акуй-Халава. - Как только сЦешь какую-нибудь дуру, сразу
звездный дождик идет!". В действительности это кто-то из
детишек написал с помоста. Акуй-Халава вышел во двор и
направился к своему сливовому дереву. По дороге он пел:
Амм... лапала, амм... лапала...
Мои длинные волосы, толстые ноги,
моя красота -- очаровало все это Камалало!
Подумала, дура, что я человек,
но теперь увидела, кто я!
Амм... лалала, амм... лалала...
Стало уже совсем светло. Зама-Зомайро и дети спустились с
помоста. В гамаке лежала голова сестры и посверкивала глазами.
-- Что я тебе говорила! - торжествующе произнесла
Зона-Зомайро. -- А вы, дети --быстро купаться!
-- Я тоже купаться пойду, - заявила голова Камалало.
-- Каким это образом? - удивилась старшая сестра. В ответ
голова выкатилась из гамака и поскакала к реке, подпрыгивая,
будто мячик. Вернувшись, Зама-Зомайро велела детям пива не пить
-- его ведь пробовал Акуй-Халава! Поэтому они лишь облизали
котел.
-- Бедные детишки мои! - вздохнула Зама-Зомайро. Она
испекла лепешек и сказала:
-- Дети, пойдемте навстречу отцу!
-- Я тоже пойду! - опять заявила голова.
-- Ну, давай, - ответила старшая сестра. Пустились в путь.
Голова снова запрыгала впереди всех. Когда дорогу перегородило
упавшее дерево, голова перескочила через него, а Зама-Зомайро с
детьми перелезли. Вот и муж.
-- Ты хоть и предупреждал, а она пошла... Теперь вот...
И Зама-Зомайро сделала жест в сторону головы. Куйменарэ
поставил на землю корзину с жареной рыбой. Все стали есть.
-- Я тоже хочу! - сказала голова.
Сестра отдала ей кости и чешую. Голова все это проглотила,
но тут же извергла через шею. Жуя рыбу, все направились к дому,
голова как всегда впереди.
Только добрались, как Куйменарэ заявил:
-- Сейчас пойдемте снова в лес!
-- И я! -- откликнулась голова.
И так все время: куда остальные -- туда и голова, покоя
никому больше не было.
-- Что делать станем? - спросила Зама-Зомайро мужа.
-- Я скажу ей, что время купаться. Ты сама пойди заранее
вперед, но только, чтобы голова не видела. На дороге написай.
Моча обожжет ей шею. А я пока побуду с детьми.
Зама-Зомайро вышла. Через некоторое время Куймена- рэ
крикнула детям:
- Эй, сорванцы, купаться!
- И я, и я! - голова была тут как тут.
- Что же, иди, -- ответил Куйменарэ, -- сестра твоя уже на
берегу.
Голова поскакала, обожглась на тропе и превратилась в
птицу. Она перелетела на другой берег и запела:
- Заза, Зомай, вакваха! ("Сестра моя, Зомай, давай
купаться!").
5. Попугай
Индеец отправился ловить рыбу, захватив с собой сына. Злой
дух супай подсмотрел, как выглядит мальчик, и принял его облик.
-- Ой, ой1 - закричал он, подходя вечером к дому. --
Муравей укусил меня в пенис? Мать в это время сидела за ткацким
станком.
-- Ой, больно, больно? -- ныл мальчик, стоя в дверях. Его
пенис распух и стал большим, как у взрослого.
-- Ложись у огня, только не плачь! -- утешала мать,
собираясь ко сну. Однако всхлипывания продолжались.
-- Успокойся, пожалуйста! - воскликнула женщина. - Если
хочешь, то ложись рядом с младшим братиком.
Мальчик придвинулся ближе, однако не успокаивался. Пенис
его продолжал увеличиваться в размере.
-- Мама, мама, никак не проходит! - жаловался мальчик.
-- Хорошо, сынок, - отвечала женщина, -- ложись рядом со
мною'
Плач прекратился и мать, наконец, заснула. Она лежала на
спине, лицом вверх. Супай приподнялся, лег на женщину и пронзил
ее пенисом всю насквозь, так, что конец сперва вышел у нее изо
рта, а потом обвил петлей шею. Супай хотел унести женщину, но
не мог - она оказалась слишком тяжелой и толстой.
В это время младенец поднял крик. "Как бедняжке не
плакать! - думал живший в доме ручной попугай. - Ведь ему давно
пора сосать грудь!"
-- Тише, тише, малыш! - пробовал успокоить попугай
младенца, но тот вопил пуще прежнего.
Тогда попугай взлетел, сел на голову мертвой хозяйки и с
размаху клюнул супая в головку члена. Брызнула кровь.
Свернувшись, она потемнела и с той поры у здешних попугаев клюв
совсем черный.
Наконец, вернулся хозяин дома.
-- Что с малышом, он просто зашелся от плача! - воскликнул
отец.
-- Супай убил твою жену! -- обЦяснил попугай. -- Он
побежал вон в ту сторону, а я успел оторвать ему кончик пениса.
Овдовевший индеец выскочил из дома и увидел кровавый след.
Собрались соседи. Они поскорее зарыли женщину в землю и
направились в лес. Следы привели к пещере, которая зовется у
нас пещерой Летучей Мыши.
Злого духа решили выкурить дымом. Принесли десять корзин
жгучего перца, подсушили, развели у входа пещеры костер и стали
бросать перец в огонь. Из глубины горы послышались странные
звуки - там был целый город сумев и вот они все начали
задыхаться. Как только самки, самцы и детеныши выскакивали
наружу, индейцы забивали их насмерть дубинками. Наконец,
появился супай, погубивший женщину.
-- Я, я виноват! -- кричал он, сжимая в руке свой
кровоточащий пенис.
-- Ах, вот ты где! -- отвечали индейцы. Они окружили его и
били до тех пор, пока не превратили в кашу.
Одну девушку-супая индейцы повременили убивать. Решили,
что из нее получится нянька присматривать за младенцами. Сперва
эта девушка делала все, что ей велено, и люди были ей довольны,
но затем проявился ее злой нрав. Как-то раз все работали в
поле. Чертовка тоже работала. Из дома послышался плач ребенка и
няньку отправили последить за младенцем. Вскоре плач
прекратился, но девушка почему-то не возвращалась.
Обеспокоенная мать пошла глянуть, в чем дело. Ребенок был
мертв: чертовка скушала у малышки весь мозг, а сама убежала в
лес.
6. Хури-хури
В канун Рождества наши предки взяли духовые ружья и пошли
в лес. Убили несколько обезьян, мясо стали коптить. Когда
мертвую обезьяну подносишь к костру, от жара ее черты
искажаются будто в улыбке, руки шевелятся сами собой. Кто-то
нашел, что выражение лица мартышки в этот момент сильно
напоминает жену вождя, занятую приготовлением кукурузного пива.
Шутка имела успех. Каждый норовил сунуть свою обезьяну ближе к
огню некоторые сами от смеха чуть в костер не попадали. Тальке
глухой не участвовал в общем веселье. Бедняга решил, что
смеются над ним, обиделся и с досады ушел в чащу.
Возвращался он поздно вечером. Отблесков костра нигде не
было заметно. Не сразу отыскав поляну, на которой располагался
лагерь, индеец застал товарищей спящими и, похоже, давно --
огонь погас и даже угли остыли. К счастью, он вспомнил, что
проходя по лесу, видел в отдалении струйку дыма - примерно там,
где над деревьями возвышалась скала. Теперь он заспешил в том
направлении, надеясь раздобыть головешку.
Вот и скала, в ней пещера. У костра дремлет старушка.
Опасаясь разбудить спящую, индеец приблизился. Костер был
сложен из человеческих костей. Взяв две из них в руки, глухой
бросился прочь, но не прошел и ста шагов, как кости погасли. Он
повернул назад, но теперь старуха проснулась.
-- Зачем ты сюда явился? -- процедила она неожиданно
злобно.
-- Мне бы огня, а то наш погас, -- ответил индеец.
-- А ты не смеялся над мертвыми обезьянами? -- перешла
старушка на шепот. Она отвернулась, так что глухой не сразу
понял вопрос, догадаться о смысле которого он мог только по
движению губ.
-- Нет, нет, я не смеялся, я рассердился, сбежал от них в
лес, -- лепетал он.
-- Знаю, знаю, - успокоилась ведьма. -- а теперь слушай:
сейчас к вам на стойбище сыночки мои придут, хури-хури. Ты как
пойдешь туда, спрячься в какой-нибудь яме, чтобы тебя не
заметили!
Глухой послушался. В полночь задул ветер, грянул гром и
продолжал грохотать не переставая. Из зарослей выбежали
хури-хури, громко и бодро крича:
-- Хури-хури-хури-хури!
Они подбежали к спящим, вырвали им глаза и скрылись так же
внезапно, как появились.
Утром человек выбрался из укрытия. Слепые беспомощно
толкались, падали и просили отвести их домой. Глухой связал их
веревкой и повел к обрыву над озером, что у подножья горы
Сумако.
-- А теперь перед вами канава, все разом -- прыг! --
скомандовал он. Слепые кувырком полетели в воду и превратились
в лягушек.
Через некоторое время после того, как случилась эта
история, охотники проходили мимо старого дуплистого дерева.
-- Хури-хури-хури-хури! -- послышалось из дума.
Индейцы кинулись собирать хворост. Обложив валежником
ствол и насыпав поверх жгучего перца, подпустили огня.
Задыхаясь и кашляя, хури-хури вылезли наружу и падали в пламя.
Тех, кто корчился дольше других, добивали палками. Вдруг
появилась девушка хури-хури с необычно светлой кожей. Она
сумела забраться по стволу вверх и, вцепившись в ветки,
принялась молить о пощаде; говорила, будто никого еще в жизни
не убивала. Нашелся холостяк, который привел ее к себе в дом.
Из этого вышло мало хорошего. Молодая жена завела такой обычай:
подзовет какого-нибудь мальчика, якобы, поискать у него вшей в
волосах, а сама возьмет и задушит, а мозг высосет. В конце
концов она и у мужа высосала мозг и убежала в лес. Там у нее
родился сын. Эта парочка произвела на свет новых хури-хури,
расплодившихся взамен прежних.
7. Горшок с мясом
Если стрелы индейца из племени карихона не смочены дом
кураре, ему лучше вовсе не думать об охоте на обезьян. Между
тем в одной деревне запас кураре иссяк. решили немедленно
отправиться за ядом. Идти вызвалось человек пятьдесят.
-- Ты тоже пойдешь! - велел один из воинов пленнику, много
лет назад захваченному при набеге на деревню племени уитото, да
так и оставшемуся с карихона.
-- Надеюсь ты помнишь, собака, что мясная пища не для
рабов! Это я к тому, что придется тебе готовить! -- обЦяснил
воин, ухмыльнувшись.
Много ли отравы достали индейцы, где и как ее раздобыли --
об этом в точности не известно. Но только на обратном пути
предводитель отряда начал подумывать, что не худо бы настрелять
дичи -- запасы все давно сЦедены. Остановились, выбрали
желающего и велели ему быстрее бежать вперед, да постараться
добыть тапира.
-- Дом уже близко, -- предложил кто-то, -- пусть сразу
несет мясо в деревню, а нам оставит только сердце, печень и
легкие.
На том и порешили, и охотник заспешил по тропе. К концу
следующего дня индейцы вышли к берегу речки.
