храбрый мальчик. И очень помог Ивану.
-- Ему уже не поможешь, -- ляпнул я. Старик и Оскар
переглянулись.
-- Мария... -- негромко сказал Оскар старику, -- я полагаю...
-- А тебе не надо полагать, -- отрезал Мария. -- Лэн, дружок,
если хочешь, то можешь позвать маму или сестру.
Я понял, что они уже все про меня знают.
-- Не надо, -- сказал я. -- Мне попадет.
Мария понимающе кивнул:
-- Где Иван?
-- В ванной, -- я даже удивился такому вопросу. Мария кивнул
Оскару, и тот, не вынимая руки из кармана, пошел к Ивану. А старик
вздохнул, сел в кресло, задумчиво посмотрел на меня.
-- Мальчик, скажи, Иван -- хороший человек?
Я кивнул не раздумывая.
-- Вот и я так думаю... -- вздохнул старик и уставился в окно. В
ванной пару раз звонко хлопнуло, словно кого-то били по щекам, потом
послышалась невнятная ругань на незнакомом языке.
-- Это же ничего не значит, -- попытался объяснить я, косясь на
дверь в ванную. -- Хороший, плохой, а когда слег попробуют, то все...
-- Думаешь? -- заинтересовался Мария.
Я промолчал.
-- Неверное было решение, -- грустно сказал Мария. -- Неверное...
а как найдешь правильное, не ошибаясь...
Из ванной показались Оскар и Иван.
Оскар был весь в брызгах зеленой воды, злой и сосредоточенный.
Иван, в одних брюках, мокрый и взъерошенный, казался пьяным. Он
посмотрел на меня, потом на Марию, без всякого интереса. Оскар уронил
Ивана на кровать, тот присел, тяжело, словно куль с мусором, уперся
руками и тихонько хихикнул. Потом еще раз. Старик молча смотрел на
него сквозь черные очки, Оскар брезгливо отряхивал руки, но далеко не
отходил.
-- Это слег, товарищи! -- торжественно сказал Иван, словно
кому-то еще не было ясно. -- Это машинка, которая будит фантазию и
направляет ее куда придется, а в особенности туда, куда вы сами
бессознательно -- я подчеркиваю: бессознательно -- не прочь ее
направить.
-- Понятно, -- сказал Мария.
-- Чем дальше вы от животного, тем слег безобиднее, но чем ближе
вы к животному... -- Иван уронил голову на грудь и замолчал. Потом
уставился на старика с легким удивлением. Видно, отходить начал. -- Я
для вас не авторитет, -- вяло продолжил Иван, -- но найдутся те, кто
поверит...
-- Кто-то будет пытать людей в темных подвалах, -- мрачно сказал
Мария. -- Кто-то обнимать гурий в садах... -- он покосился на меня, и
не закончил. -- Да. А кто-то -- спасать мир, побеждать слег, и
объяснять глупому начальству страшные тайны... которые начальство
давно знает.
Иван ничего не понимал. В его фантазиях, наверное, тоже были
Оскар, Мария, я, и сейчас его мечты так спутались с реальностью, что
разделить их он не мог. Смотрел на нас, тер переносицу, хватался за
лоб, и молчал.
-- Я виноват, -- тоскливо сказал Мария. -- Нельзя было тебя
посылать, Иван. У тебя с Амальтеи остался этот комплекс... работать
под самим Быковым -- не шутка. И ведь знал же, что тебе захочется
самому все раскопать, но...
-- Вы не виноваты, Мария, -- сказал Оскар.
-- Виноват! -- рявкнул Мария. -- Виноват! Иван всегда, всегда
старался быть первым! А рядом оказывались такие титаны, что свободно
было лишь последнее место! И в космосе, потому-то он и ушел, и на
войне, и в интернате, и в управлении. Вот и зрела мечта... оказаться
лучшим.
-- Я ничего не понимаю... -- прошептал вдруг Иван. -- Мария... вы
же... Оскар... я вас чуть не убил, Оскар!
Старик покосился на меня:
-- Ты иди спать, мальчик, -- ласково сказал он. -- Иди.
Я замотал головой.
Мария вздохнул. Достал из кармана слег, покрутил в руках.
-- Вакуумный тубусоид, -- быстро сказал Иван. -- Он очень похож
на супергетеродин. Понимаете? Случайно поменяли их местами, и все!
Надо же было так получиться, что они одинаковые! Роковая случайность!
Мария молчал. Оскар вдруг решительно двинулся в ванную, где
продолжал трещать и булькать приемник. Раздался грохот, и наступила
тишина.
-- Роковая случайность... -- снова сказал Иван севшим голосом,
глядя на слег в руках Марии. -- Перевоспитывать. Внедрять человеческое
мировоззрение...
Старик поднялся. Подошел ко мне, положил на плечо руку, и я
напрягся.
-- Лэн, дружок, скажи, ты стал бы пробовать слег? -- спросил он.
Очень серьезно.
-- Нет, -- я замотал головой.
-- Ты же слышал, что это очень здорово, -- сказал Мария.
-- Вот еще, -- я фыркнул, покосившись на Ивана. И тут мне в
голову пришла мысль, что меня сейчас накормят "Девоном", сунут в
ванну, и включат слег, чтобы я тоже стал проклятым, как Иван...
Вывернувшись из под руки Марии я отбежал, но только он ни о чем таком
не думал, он опять смотрел в окно и задумчиво говорил вслух:
-- Строятся заводы по производству антивещества, космические
корабли бороздят просторы галактики, раскапывают древние города, а в
то же время... да какое мировоззрение им можно внедрить, Иван! Разве ж
это поможет? Старое не уходит само, Иван. Оно цепляется за жизнь,
фашистскими путчами, гангстерскими бандами, наркоманами... тянется в
будущее, в двадцать первый век. Поздно их перевоспитывать. Вот, --
Мария указал на меня, -- вот это наша надежда! Они слега не попробуют.
И на дрожку не пойдут. Верно, малыш?
На всякий случай я кивнул.
-- А Страна Дураков... может захлебываться в горячей воде,
истреблять друг друга, прыгать через высоковольтные провода, раз
нравится. Эволюция, Иван. Жестоко, но справедливо. Прошлое уходит
само, без насилия... -- он покрутил в руках слег, и с отвращением
швырнул о стену. Слэг хрустнул и разлетелся. -- Надо только...
Он замолчал.
Оскар, который вышел из ванной, взял Ивана за плечо и сказал:
-- Но страдают и наши люди. Пек, Римайер, Жилин...
-- Мы тебя увезем, Иван, -- строго произнес Мария. -- Все будет в
порядке. Поверь.
Иван дернулся, как от удара.
-- Никуда я не поеду! -- зло сказал он. -- Пока закон об
иммиграции позволит -- никуда не уеду! А потом нарушу закон! Не может
быть, чтобы здесь не оказалось тех, кто ненавидит этот сытый мир! Я
помогу им не растрачивать ненависть по мелочам!
Мария вздохнул:
-- Пойдем, Иван. Еще поговорим. Пойдем.
Иван встал, зябко поежился, обхватывая плечи. Глянул на меня, и
его взгляд прояснился:
-- Знаешь, Лэн, я видел чудесный мираж! Ты и Рюг стояли передо
мной почти взрослые, вы решили поехать в Гоби, на Магистраль...
Я ничего не сказал, не очень-то мне хотелось ехать в пустыню, где
уже лет двадцать строили какую-то магистраль, и видно собираются
строить еще столько же. Мария взял Ивана за руку, и как ребенка повел
из спальни. Иван замолчал и обмяк.
Так он больше ничего и не сказал. Я подождал, пока они вышли, и в
окно проследил, что точно ушли. Потом пошел в ванную, открыл сток, и
стал убирать разбитый приемник. На полу валялись вывалившийся слег и
супергетеродин, который Иван вынул. Эти супергетеродины почему-то
всегда ломаются. И они во всех приемниках стоят. А слег, который Иван
называл вакуумным тубусоидом, по виду точно такой же, и везде
продается за пятьдесят центов. Дальше же все просто, правда?
Обязательно кто-то слег вместо гетеродина вставит, и в ванну
заберется.
Может я и маленький -- пока, и трусливый -- пусть даже навсегда,
только не дурак. Все я понимаю, но кричать об этом не буду. И слег не
стану пробовать, лучше уж в пустыне в песке возиться, магистраль эту
дурацкую строить...
-- Лэн, -- сказали из-за спины. Я повернулся -- это был Рюг. -- Я
в саду ждал, -- пояснил он. -- Думал, вдруг чего...
Он засопел.
-- Помоги убраться, -- попросил я. -- Не хочу, чтобы Вузи это
увидела, она расстроится очень.
-- А так, думаешь, не узнает? -- удивился Рюг. -- Иван теперь
никуда не уедет... -- Взял тряпку, сыпанул на нее порошка, и принялся
с сопением оттирать ванну от "Девона". Делал он это умело.
-- Ну, узнает, только позже...
Мы убрали в ванной, умылись, и не сговариваясь вернулись в холл.
Конечно, спать уже не хотелось, да и рассвет наступал.
-- Рюг, хочешь, когда вырастем, поедем в Гоби строить железную
дорогу? -- спросил я.
Рюг очень удивился:
-- А что, надо?
Я подумал и кивнул:
-- Да, наверное. Придется.
За окном светлело, и мы стояли рядом, держась за руки. Какая
предстоит работа, подумал я. Какая работа...
Только что уж делать, раз мы все прокляты.
Апрель 1997 г.
Алма-Ата.
