- Побежали к озеру? Освежимся...
Что я, ненормальный, что ли? Десять километров через лес. После
такого кросса не освежиться захочется, а пролежать остаток дня под
ближайшим деревом.
- Нет... Я не антибиотик...
Допивая колу - папе потребовалось лишь три полновесных глотка, - он
насмешливо улыбнулся.
- Так и быть, возьмем флаер.
Я встрепенулся. И снова замотал головой.
- Папа, я не могу. Я должен узнать, как Арнис.
Отец понимающе кивнул. Что такое дружба, десантники знали прекрасно,
не зря папа никогда не ворчит, оплачивая видеофонные счета.
- Часа через два связь будет. Мы проезжали мимо ретрансляторов,
ничего страшного с ними не случилось. Антенны целы, ну а приборы заменить
несложно.
Я снова посмотрел на отца с восхищением. Так спокойно говорить об
этом! Словно они ехали в прогулочных автомобильчиках, а не в покрытых
керамической броней боевых машинах десанта. Удивительно! Планета Туан
звезды Бэлт. Почти сорок световых от Земли. И мой папа был там. Спасал
людей. Лечил болезнь под названием "Мятеж".
- Пап, а что это такое? - поднял я браслет.
- Опознавательный знак мятежников.
Разъяснить ценность подарка - это целое искусство. Не меньше, чем
выбрать хороший подарок. Папа умел и то, и другое. Теперь я смотрел на
металлическое кольцо с куда большим уважением.
- А зачем кнопка?
- Что-то вроде сигнала. - Папа забрал у меня браслет и теперь крутил
его двумя пальцами. - Мы так и не разобрались до конца, но, похоже, в этом
браслете мощный одноразовый передатчик. Кнопку полагалось нажимать в
критической ситуации, после ранения или взятия в плен. Сигнал "Я вне
игры", понимаешь? Кнопку можно нажать лишь раз.
Это я тоже понял. Владелец браслета свой сигнал уже послал...
- Ты забрал браслет у мятежника?
Папа кивнул.
- А как его надеть?
- Обыкновенно. Всовывай руку, и браслет растянется. Это металл с
односторонней податливостью, как и мой комбинезон.
Я уже приготовился надеть браслет, когда до меня дошло:
- Папа... а как его снимать? Ведь в обратную сторону он не
растянется!
- Конечно. Придется его разрезать. Возьмешь резак, просунешь его под
браслет, включишь. Потом с другой стороны. И получается у тебя две
половинки и запах гари в воздухе.
Папа замолчал, и я почувствовал, почти физически почувствовал его
напряжение. Если папа делал какую-нибудь ошибку, то я замечал это сразу.
Мы очень хорошо понимаем друг друга.
- Ладно, я побежал... - Он сделал неопределенный жест.
- На озеро?
Папа кивнул, и я остался один. С тяжелым браслетом в руках. Я смотрел
на него, никак не решаясь просунуть руку в тугое металлическое кольцо.
Разгадка была в браслете...
Как снять его с руку мятежника не разрезая? Не портя оригинальный
подарок?
Очень просто. Достаточно лишь...
Я замотал головой. Нет.
Нет!
Такого быть не могло. Все гораздо проще. Прямое попадание. Плазменный
заряд разрывает на части. И на почерневшей от жары земле остается его
опознавательный знак.
Торопливо, боясь передумать, я надел браслет. Он оказался неожиданно
теплым - словно хранящим до сих пор пламя того выстрела. И не слишком уж
тяжелым. Походить с ним два-три дня несложно.
Мы живем в пригороде Иркутска. До города километров сто, так что по
ночам видны светящиеся иглы жилых башен на горизонте. Чего я никогда в
жизни не хотел - так это жить в таких домах. Километр бетона, стекла и
металла, бесцельно тянущийся вверх. Как будто на земле мало места...
Не один я так думаю. Иначе не окружили бы каждый такой мегаполис
двухсоткилометровые пригородные пояса.
Уютные коттеджи и многоэтажные виллы, перемешанные с лоскутками лесов
и редкими зеркальцами озер.
Я шел по тропинке, ведущей к Мишкиному дому. Тропинка была удобной,
даже слишком удобной. Двое мальчишек, пусть даже и бегающих друг к другу
по десять раз на день, такую не протопчут.
Тропинку проложили роботы, следуя тому образу идеальной "лесной
дорожки", что содержится в их кристаллической памяти. И она получилась что
надо.
За каждым поворотом дорожки, за каждым ее непредсказуемым изгибом
открывалось что-то абсолютно неожиданное. То среди древнего соснового бора
оказывалось живописное болотце, опоясанное ивами и ракитой. То за огромным
дубом пряталась маленькая полянка, покрытая сочной зеленой травой. Быстрый
каменистый ручеек пересекал тропинку - а над ними плавной дугой выгибался
крошечный деревянный мостик.
По этой тропинке можно было ходить бесконечно - она не наскучит.
Пятнадцатиминутный путь сжимался в одно мгновение.
Мишкин дом более всего походит на средневековую крепость. Квадратное
здание из серого камня с невысокими башенками по углам. Наверное, его
придумали Мишкины родители - они археологи и очень любят всякие древности.
Мишка ждал меня на пороге. Я не звонил ему, не договаривался прийти
заранее. Но ничего странного в Мишкином ожидании не было.
Дело в том, что он - нюхач.
Можно, конечно, найти словечко покрасивее, но суть от этого не
изменится. Мишка чувствует запахи на порядок лучше любой собаки, не говоря
уже о человеке.
Его родители прошли курс спецлечения, чтобы Мишка родился таким,
какой он есть. Но он сам, по-моему, не очень ценит это. Однажды Мишка
сказал мне, что чувствовать одновременно сотни запахов - это очень
неприятно. Похоже на какофонию из множества одновременно сыгранных
мелодий... Не знаю. Мне лично хотелось бы стать нюхачом и догадываться о
приближении друзей за добрую сотню метров, ощущая в воздухе их запах.
Мишка махнул мне рукой.
- Приехал твой папа! - утверждающе спросил он.
Я кивнул. Иногда, когда у Мишки хорошее настроение, он любит
похвастаться своими способностями.
- Да. Сильно чувствуется?
- Конечно. Гарь, танковое горючее и взрывчатка. Очень сильные
запахи... - Мишка мгновение поколебался. И добавил: - А еще пот. Запах
усталости.
Я развел руками. Все верно, мистер Шерлок Холмс.
- Пошли купаться?
- На озеро?
- Нет, далеко... К Тольке в бассейн.
У нашего приятеля, семилетнего Толика Ярцева, самый большой в
окрестностях бассейн. Пятьдесят на двадцать метров - не шутка.
- Пойдем.
И тут Мишка увидел на моей руке браслет.
- А это что, Алька?
- Подарок папкин.
- Что это, Алька?
Мишка повторил вопрос, словно и не слышал моих слов.
- Подарок. Опознавательный знак мятежников на планете Туан.
- Твой папа вернулся оттуда?
Мишка смотрел на браслет с непонятным испугом. Я никогда не видел его
таким.
- Ты что?
- Он мне не нравится.
Неожиданная мысль пронзила меня.
- Мишка, что ты можешь сказать про эту штуку? Внюхайся! Ты же можешь!
Он кивнул с легкой заминкой, словно пытался и не мог найти повод для
отказа.
- Дезраствор, - сказал он через минуту. - Очень тщательная обработка.
Ничего не осталось... И немножко озона.
- Правильно, - подтвердил я. - Мятежника, который таскал браслет,
сожгли плазмометом.
- Выбрось эту гадость, Алик, - тихо попросил Мишка. - Она мне не
нравится.
- Вот еще... Папа привез мне браслет из десанта...
Мишка отвернулся. Глухо сказал:
- Не пойду я никуда, Алька. До завтра.
Тоже мне умник. Я презрительно посмотрел ему вслед. Мишка завидует
мне, вот и все. Еще бы... мой папа - антибиотик.
Купаться к Толику я пошел один. Там мое самолюбие несколько
успокоилось. Мальчишка выслушал меня затаив дыхание, а через полчаса уже
носился в компании таких же малышей, играя в десантников. Когда я выбрался
из бассейна и лениво обтирался тонким розовым полотенцем, из-за дома -
модернового нагромождения огромных пластиковых шаров - доносилось: "Ты
убит, снимай браслет!"
Я невольно усмехнулся. Дня на два-три новая игра, с ее громкими
выкриками и оглушительными хлопками "бластеров", лишит покоя всех соседей.
И это натворил я... Может быть, сказать Толику, что десантники воюют тихо
и скрытно, как индейцы?
Когда я пришел домой, компьютер видеофона продолжал повторять вызов.
Связи с планетой Туан по-прежнему не было.
Папу я нашел в библиотеке. Он сидел в своем любимом глубоком кресле,
неторопливо перелистывая страницы книги с глубокомысленным названием "Нет
мира среди звезд". На обложке был изображен вертолет, разваливающийся на
куски без всякой видимой причины. Я слегка склонил голову - картинка
дрогнула и изменилась, переходя в другую фазу изображения. Теперь
звездолет стал целым, а в бок его, куда-то между главным реактором и
жилыми отсеками, бил темно-голубой луч. Папа продолжал читать, делая вид,
что не замечает меня. Я повернулся и тихо вышел из библиотеки. Если папа
принимался за старые космические боевики, это было верным свидетельством
плохого настроения. Наверное, даже антибиотику бывает грустно.
У себя в комнате, забравшись с ногами на кровать, я с минуту
размышлял, чем бы заняться. На столе валялась недочитанная "Сага огня и
воды", старинная книжка про войну, выпрошенная на два дня у Мишкиного
папы-археолога. Бумажные страницы книжки обтрепались и были залиты
прозрачным пластиком, обложка не сохранилась вообще, но читать ее от этого
стало лишь интереснее. Вторая мировая война предстала передо мной в
совершенно неожиданном ракурсе. Впрочем, я всегда плохо знал историю...
Было и другое занятие - на дискетке компьютера третий день дожидались
меня невыполненные задачи по математике. Тянуть с ними не стоило -
преподаватель мог вот-вот проверить уроки...
Но вместо того, чтобы взять книгу или подсесть к терминалу школьного
компьютера, я сказал:
- Включить телевизор. Информация по восстанию на Туане за последние
шесть часов.
На стене засветился мягким светом телеэкран. Замелькали, сменяясь с
невоспринимаемой быстротой, кадры. Телевизор просеивал тридцать с лишним
круглосуточных программ, выуживал все сообщения, где упоминался Туан.
Через несколько секунд поиск прекратился.
- Двадцать шесть передач. Общая продолжительность - восемь часов
тридцать одна минута, - сообщил равнодушный механический голос.
- Начинай с первой, - приказал я, устраиваясь поудобнее.
На экране мелькнула эмблема развлекательного канала и заставка
Виктор-шоу. Молодящийся мужчина жизнерадостно помахал рукой и сказал:
- Привет! Что вы задумались, как повстанцы перед прибытием Десантного
Корпуса?
Повинуясь невидимому режиссеру, грянул гомерический хохот.
- Убрать, - с непонятной самому себе гадливостью приказал я.
Прозвучали торжественные позывные правительственного канала. Возникло
изображение огромного зала. Стоящий перед микрофоном мужчина говорил:
- События на Туане продемонстрировали нам необходимость сохранения
финансирования...
- Переключить.
Экран наполнился густой чернотой. Из мрака медленно, плавно выплыл
медово-желтый колокол. Накатился густой долгий звон. Информационная
программа "Взор".
- Оставить.
Колокол расплылся, превращаясь в человеческий глаз. Зрачок
увеличился, стал прозрачным. Проступили контуры бронетранспортеров, людей
с оружием в руках. Знакомый голос Григория Невсяна - знаменитого
телеобозревателя - произнес:
- Мы на Туане, первой планете звезды Бэлт. Трагедия, разыгравшаяся в
этом тихом, спокойном мире, не может оставить равнодушным никого...
Я лежал и слушал. Про экстремистов, рвущихся к власти на Туане. Про
обманом втянутых в мятеж жителей. Про десантников, с риском для жизни
