Отец Лацимон поднял и тут же с отвращением бросил на стол увесистый
том. Я прочел заглавие: "О способах повышения безопасности космических
полетов".
- Безопасность бренного тела он поставил выше спасения души, это ли
не чудовищно?! Мы послали тревожный доклад, и на этот раз апостолическая
столица не замешкалась. В сотрудничестве со специалистами из
американского посольства в Риме Папская академия создала вот эти труды.
Отец Лацимон подошел к большому сундуку и открыл его; внутри было
полно толстых фолиантов.
- Здесь около двухсот томов, где во всех подробностях описаны методы
насилия, террора, внушения, шантажа, принуждения, гипноза, отравления,
пыток и условных рефлексов, применяемых ими для удушения веры... Волосы у
меня встали дыбом, когда я все это просматривал. Там есть фотографии,
показания, протоколы, вещественные доказательства, свидетельства
очевидцев и Бог весть что еще. Ума не приложу, как они все это быстро
сделали, - что значит американская техника! Но, сын мой...
действительность гораздо страшнее!
Отец Лацимон подошел ко мне и, горячо дыша прямо в ухо, прошептал:
- Я здесь, на месте, лучше ориентируюсь. Они не мучают, ни к чему не
вынуждают, не пытают, не вгоняют винты в голову... они попросту учат, что
такое Вселенная, откуда возникла жизнь, как зарождается сознание и как
применять науку на пользу людям. У них есть способ, при помощи которого
они доказывают как дважды два четыре, что весь мир исключительно
материален. Из всех моих миссионеров сохранил веру только отец Серваций,
и то лишь потому, что глух как пень и не слышал, что ему говорили. Да,
сын мой, это похуже пыток! Была здесь одна молодая монахиня-кармелитка,
одухотворенное дитя, посвятившая себя одному только Богу; она все время
постилась, умерщвляла плоть, имела стигматы и видения, беседовала со
святыми, а особенно возлюбила святую Меланию и усердно ей подражала; мало
того, время от времени ей являлся сам архангел Гавриил... Однажды она
отправилась туда. - Отец Лацимон указал на правую часть карты. - Я
отпустил ее со спокойным сердцем, ибо она была нищая духом, а таким
обещано Царствие Божие; но лишь только человек начинает задумываться как,
да что, да почему, тотчас разверзается перед ним бездна ереси. Я был
уверен, что доводы их мудрости перед нею бессильны. Но едва она туда
прибыла, как после первого же публичного явления ей святых, сопряженного
с приступом религиозного экстаза, ее признали невротичкой, или как там
это у них называется, и лечили купаниями, работами по саду, давали какие-
то игрушки, какие-то куклы... Через четыре месяца она вернулась, но в
каком состоянии!
Отец Лацимон содрогнулся.
- Что с ней случилось? - с жалостью спросил я.
- Ее перестали посещать видения, она поступила на курсы ракетных
пилотов и полетела с исследовательской экспедицией к ядру Галактики,
бедное дитя? Недавно я услышал, что ей опять явилась святая Мелания, и
сердце у меня забилось сильней от радостной надежды, но оказалось, что
приснилась ей всего лишь родная тетка. Говорю вам, провал, разруха,
упадок! Как наивны эти американские специалисты: присылают мне пять тонн
литературы с описанием жестокостей, чинимых врагами веры! О, если бы они
захотели преследовать религию, если бы закрывали церкви и разгоняли
верующих! Но нет, ничего подобного, они разрешают все: и совершение
обрядов, и духовное воспитание - и только всюду распространяют свои
теории и доводы. Недавно мы попробовали вот это, - отец Лацимон указал на
карту, - но безрезультатно.
- Простите, что вы попробовали?
- Ну, заклеить правую часть Космоса бумагой и игнорировать ее
существование. Но это не помогло. В Риме теперь говорят о крестовом
походе в защиту веры.
- А вы что об этом думаете, отче?
- Конечно, оно бы неплохо; если бы можно было взорвать их планеты,
разрушить города, сжечь книги, а их самих истребить до последнего, тогда
удалось бы, пожалуй, и отстоять учение о любви к ближнему, но кто в этот
поход пойдет? Мемноги? Или, может, арпетузианцы? Смех меня разбирает, но
вместе с ним и тревога!
Наступило глухое молчание. Охваченный глубоким сочувствием, я
положил руку на плечо изможденному пастырю, чтобы его подбодрить, и тут
что-то выскользнуло у меня из рукава, блеснуло и стукнулось об пол. Как
описать мою радость и изумление, когда я узнал свой ножик! Оказалось, что
все это время он преспокойно лежал за подкладкой куртки, провалившись
туда сквозь дыру в кармане!
