В этом огромном зале с низким потолком всегда поддерживалась одна и та же температура, и круглые сутки он освещался мягким, ровным светом. Отличное помещение, чтобы хранить старинные инструменты, карты и папки с документами . и отличное помещение для раненых. Они лежали на тюфяках, разостланных поверх войлочного ковра, крохотные островки сна и боли среди глубокой тишины длинного зала. И он увидел, что надежда его не обманула и между ними навстречу ему идет его жена. Он смотрел на нее - живую, реальную - и не испытывал той горькой нежности, которую вызывали в нем мысли о ней, а просто радовался.
- Здравствуй, Ролери, - буркнул он и, сразу отвернувшись от нее к Сейко и костоправу Воттоку, спросил, как себя чувствует Гуру Пилотсон. Он не знал, что делать с переполнявшим его восторгом, и не мог ни заглушить его, ни справиться с ним.
- Его рана пухнет, - шепотом сказал Вотток, и Агат удивленно посмотрел на него, не сразу сообразив , что он говорит о Пилотсоне.
- Пухнет? - повторил он с недоумением и, подойдя к тюфяку Пилотсона, опустился рядом с ним на колени.
Глаза Пилотсона были устремлены прямо на него.
- Ну как дела, Гуру?
- Ты совершил опасную ошибку, - сказал раненый.
Они знали друг друга с рождения и были друзьями всю жизнь. Агат сразу понял, о чем думает Пилотсон, - о его женитьбе. Но он не нашелся что ответить.
- Это ничего не изменило... - начал он наконец и тут же умолк. Нет, он не станет оправдываться.
- Мало, слишком мало, - сказал Пилотсон.
И тут только Агат понял, что сознание его друга помрачено.
- Все хорошо, Гуру! - сказал он с такой властной твердостью, что Пилотсон глубоко вздохнул и закрыл глаза, словно эти слова его успокоили. Агат встал и вернулся к Воттоку. - Перевяжи мне, пожалуйста, руку, чтобы остановить кровь. А что с Пилотсоном?
Ролери принесла полоску ткани и пластырь. Вотток быстро и ловко забинтовал руку Агата и ответил на его вопрос:
- Я не знаю, альтерран. По-видимому, гаали пользуются ядами, которых наши противоядия не нейтрализуют. Я перепробовал их все. И не один Пилотсон альтерран стал их жертвой. Вот погляди на этого мальчика. С ним то же самое.
Мальчик, которому не минуло и пятнадцати лунокругов, стонал и метался,
точно в кошмаре. В одной из уличных вылазок его ранили в бедро. Кровь давно
остановили, однако под кожей от раны тянулись багровые полосы, а сама она
выглядела странно и была очень горячей на ощупь
- Ты перепробовал все противоядия? - повторил Агат, отводя глаза от искаженного мальчишеского лица.
- Все до единого. А помнишь, альтерран, как в начале Осени ты загнал на дерево клойса и он тебя исцарапал? Эти царапины были похожи на его рану. Может быть, гаали изготовляют яд из крови или желез клойсов. И его рана заживет, как твои царапины. Да, вот шрам... - Вотток повернулся к Сейко и Ролери и объяснил: - Когда он был не старше этого мальчика, он залез на дерево за клойсом, а тот зацепил его когтями. Ранки были пустяковыми, но они распухли, рука стала горячей, и он очень плохо себя чувствовал. Однако через несколько дней все зажило.
- Это рана не заживет, - тихо сказала Ролери Агату.
- Почему ты так думаешь?
- Раньше я... иногда ходила во знахаркой нашего клана. И кое-чему научилась... Полоски у него на ноге... такие полоски называются тропами смерти.
- Значит ты знаешь этот яд, Ролери?
- Это не яд. Так может случится с каждой глубокой раной. И даже с самой маленькой, если кровь не течет, а в нее попала грязь. Огонь, зажженный оружием!
- Суеверные выдумки! - гневно перебил старый врач.
- Оружие не зажигает в нас огня, Ролери. - объяснил Агат, бережным движением отводя ее от рассерженного старика. - Мы не...
- Но ведь он горит и в мальчике, и в Пилотсоне! И погляди сюда...
Она повернула его к тюфяку, на котором сидел раненый теварец, добродушный пожилой человек. Он охотно позволил Агату осмотреть под волосами место, где было его ухо, которое отрубил гаальский топор. Рана подживала, но она распухла, была горячей и из нее что-то сочилось. Агат машинально прижал ладонь к виску, к собственной ноющей ране, которую не удосужился даже перевязать.
К ним подошел Вотток. Свирепо поглядев на ни в чем не повинного теварца, он сказал:
- Местные врасу называют "огнем от оружия" инфекции, возникающие, когда в кровь попадают микроорганизмы. Ты изучал это в школе, Джекоб. Поскольку люди иммунны к местным бактериям и вирусам, нам опасны только повреждения жизненно важных органов, большая потеря крови или химические яды, но от них у нас есть противоядия...
- Но ведь мальчик умирает, Старейшина, - перебила Ролери с мягким упормтвом. - Рану зашили, не промыв...
Старый врач задохнулся от бешенства:
- Иди к своим родичам и не учи меня, как надо лечить людей...
- Довольно! - сказал Агат.
Наступило молчание.
- Ролери! - сказал Агат. - Если ты сейчас здесь не очень нужна, то, может, мы могли бы пойти... - он чуть было не сказал "пойти домой", - поесть чего-нибудь, - закончил он растерянно.
Она еще не обедала, и, сидя рядом с ней в Зале Собраний, он тоже съел несколько ложек. Потом они надели куртки и через неосвещенную площадь, где завывал ветер, пошли к зданию Колледжа. Там они ночевали в классной комнате вместе с двумя другими парами. Большие спальни в Общинном Доме были удобнее, но почти все супружеские пары, если только жена не ушла на Риф, устроились в Колледже, предпочитая хотя бы такое подобие уединения. Одна женщина, укрывшись курткой, уже крепко спала за задвинутыми партами. К разбитым окнам для защиты от дротиков, стрел и ветра были придвинуты поставленные на ребро столы. Агат и его жена постелили куртки на голый пол. Но Ролери не позволила ему сразу уснуть: она зачерпнула с подоконника чистый снег и промыла им раны у него на голове и руке. Ему было больно, и он, обессиленный усталостью, раздраженно потребовал, чтобы она перестала, но она ответила:
- Ты - альтерран, ты не болеешь, но от этого не будет вреда. Никакого вреда не будет.
Глава 13. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
В холодном мраке пыльной комнаты Агат в бредовом сне иногда начинал говорить вслух, а потом, когда она заснула, он позвал ее из глубины собственного сна, через черную бездну, повторяя ее имя и словно уходя все дальше и дальше. Его голос ворвался в ее дремоту. И она проснулась. Было еще темно.
Утро наступило рано: по краям заслонявших окна столов загорелся серебряный ореол, на потолок легли светлые полосы. Женщина, которая спала, когда они накануне пришли сюда, продолжала спать мертвым сном безмерного утомления, но муж и жена, устроившиеся на одном из столов, чтобы избежать сквозняка, уже проснулись. Агат приподнялся, сел, поглядел по сторонам и хрипло, растерянно сказал:
- Метель кончилась...
Чуть-чуть отодвинув стол, загораживающий ближайшее окно, они выглянули наружу и вновь увидели мир: истоптанный снег на Площади, сугробы, венчающие баррикады, фасады трех величественных зданий справа, слева и напротив, слепо глядящих закрытыми ставнями, заснеженные крыши позади них и кусочек моря. Бело-голубой мир. Купающийся в прозрачном свете, голубые тени в сверкающей белизне повсюду, куда уже достигли лучи раннего солнца. Этот мир был прекрасен, но они были беззащитны в нем, словно ночью рухнули укрывавшие их стены.
Агат подумал то же, что думала она, так как он сказал:
- Идемте в Дом Лиги, пока еще они не сообразили. Что могут спокойно расположиться на крышах и тренироваться на нас в стрельбе по мишеням.
- Можно пользоваться туннелями. Соединяющими все здания, - сказал мужчина, спрыгивая со своего стола.
Агат кивнул:
- Мы и будем ими пользоваться, но на баррикады по туннелю не доберешся...
Ролери медлила, пока остальные не ушли, а тогда настояла, чтобы Агат еще раз позволил ей еще раз осмотреть рану над виском. Рана выглядела получше... или, во всяком случае, не хуже. На его лице еще не зажили следы ударов ее родичей, а ее руки были все в ссадинах от камней и веревок, в болячках. Воспалившихся от холода. Она прижала свои истерзанные руки к его истерзанной голове и засмеялась.
- Мы точно два старых воина, - сказала она. Джекоб Агат. Когда мы уйдем в страну под морем, твои передние зубы вырастут снова? Он непонимающе посмотрел на нее и попробовал улыбнуться, но у него ничего не получилось.
- Может быть, когда умирает дальнерожденный, он возвращается на звезды... в другие миры, - сказала она и перестала улыбаться.
- Нет, - ответил он и встал. - Нет, мы остаемся здесь. Ну так идем, жена моя.
Хотя и солнце. И небо, и снег сияли ослепительным блеском, воздух снаружи стал таким холодным, что было больно дышать. Они торопливо шли к аркаде Дома Лиги. Как вдруг позади них раздался шум. Агат схватился за дротикомет, и они обернулись, готовые броситься в сторону. Странная вопящая фигура словно взлетела над баррикадой и рухнула вперед головой в снег почти рядом с ними. Гааль! С двумя копьями в груди. Дозорные на баррикадах махали руками и кричали. Арбалетчики торопливо 6н6атяхивали тетиву своего оружия и. Задрав головы, смотрели на восточную здания над собой - из-за ставней окна на верхнем этаже выглядывал какой-то человек и что-то кричал им. Мертвый гааль лежал ничком на истоптанном окровавленном снегу в голубой тени баррикады.
Один из дозорных подбежал к Агату:
- Альтерран! Они, наверное, сейчас все кинуться на приступ...
Но его перебил человек, выскочивший из дверей Колледжа:
- Нет! Я видел этого! Этот гнался за ним. Оттого он и вопил так...
- Кого ты видел? Он что. Бросился на приступ в одиночку?
- Он убегал от этого, спасал свою жизнь. А вы там с баррикады разве не видели? Неудивительно, что он так вопил! Весь белый, бежит. Как человек, а шня, альтерран... шея вот такая! Выскочил из-за угла следом за ним. А потом повернул обратно.
- Снежный дьявол, - сказал Агат и посмотрел на Ролери, ища подтверждения. Она кивнула - ведь она не раз слышала рассказ Вольда.
