Орри сказал как-то Фальку, что Синги вряд ли много путешествуют или торгуют, используя околосветовые корабли; за все время своего пребывания на Земле он ни разу не видел такого корабля. Было ли это следствием того, что они боялись своих собственных соплеменников на других планетах, которые могли во многом превзойти их за прошедшие столетия? Или, возможно, Земля - единственная планета, которой они все еще правили, ограждая ее от любых попыток исследования со стороны других планет? Точных сведений не было; но скорее всего на Земле Сингов действительно немного. Они отказывались верить рассказу Орри о том, что земляне на Вереле видоизменились, генетически сблизившись с местной формой жизни, и в конце концов смогли получать плодовитое потомство от браков с туземными гуманоидами. Синги утверждали, что это невозможно; значит, с ними такого не произошло, они оказались не способны образовывать полноценные семьи с землянами. Они и по прошествии двенадцати столетий были чужими на Земле, оставаясь в изоляции. Неужели Синги и в самом деле правили человечеством из одного-единственного Города?
Рамаррен вновь обратился за советом к Фальку и получил отрицательный ответ. Враг манипулировал людьми с помощью хитрости, страха и оружия, быстро предотвращая чрезмерное усиление какого-либо племени или накопление знаний, которые могли бы представлять из себя угрозу. Синги не давали человечеству возможности что-либо сделать, но и сами ничего не делали. Они не правили, а только вредили.
Теперь было ясно, почему Верель представлял для них смертельную опасность. До сих пор им удавалось сохранять невидимую, но разрушительную власть над человеческой культурой, которую они давным-давно сломали и направили в иное русло. Однако сильная, многочисленная, технологически развитая раса, воспитанная на легендах о своем кровном родстве с землянами, располагавшая познаниями о принципах работы мозга и оружием, не уступавшим их собственному, могла сокрушить Сингов одним ударом и освободить людей от их власти.
Если они узнают от него, где находится Верель, вышлют ли они туда околосветовой корабль-бомбу, как огонек, бегущий по сверхдлинному бикфордову шнуру, что протянулся через световые годы для уничтожения планеты? Да, такая возможность казалась более чем реальной. И все же два факта говорили против нее: тщательная подготовка юного Орри как бы к роли посланника, а также - единственный Закон Сингов. Фальк-Рамаррен был не в состоянии решить, являлось ли правило Уважения к Жизни единственной подлинной верой врага, единственным мостиком над пропастью самоуничтожения, которая таилась в поведении Сингов подобно черному каньону, над которым выстроен их город, или же это было величайшей ложью из всего нагромождения лжи. Они действительно старались избегать убийства разумных существ. Они оставили его и, возможно, других членов экипажа в живых; их тщательно приготовленная пища была растительного происхождения; для того чтобы сдерживать рост населения, Синги натравливали племена друг на друга, развязывали войны, оставляя людям право убивать; согласно легендам, в первые годы своего правления они прибегали к евгенике и переселению народов, а не к геноциду. Значит, они следовали букве собственного Закона, только на особый лад.
В таком случае их забота об юном Орри свидетельствовала о том, что ему и предстояло исполнить роль их посланника. Ему, единственному спасшемуся участнику полета, предстояло вернуться через бездну космического пространства на Верель и рассказать соотечественникам то, что Синги поведали ему о Земле - чирик, чирик, подобно птицам, что чирикали "нельзя отнимать жизнь" высокоморальному борову, или попискивавшим мышам в подвалах Дома Страха. Недалекий, честный, одурманенный Орри принесет Великую Ложь на Верель.
Честь и память о Колонии были сильными движущими силами на Вереле, и зов о помощи с Земли мог бы получить на нем отклик; но если верелианам расскажут, что нет и никогда не было Врага, что Земля является древним райским садом, им вряд ли захочется совершать столь длительное путешествие. Если же они все-таки решатся это сделать, то отправятся в путь невооруженными, подобно Рамаррену и его товарищам. Еще один голос всплыл в его памяти, услышанный еще раньше в глубинах Леса: "Мы не можем жить так вечно. Должна быть какая-то надежда, некое знамение".
Зоув полагал, что Фальк прибыл сюда с посланием к человечеству. Увы, надежда оказалась еще более непрочной, знамение - еще более неясным. Наоборот, ему предстояло переправить послание человечества, по существу, мольбу о помощи, об избавлении.
"Я должен отправиться домой. Я должен рассказать им всю правду", - подумал Рамаррен, зная, что Синги любой ценой не допустят этого, что будет послан только Орри, а его задержат здесь или убьют. Совершенно измотанный долгими попытками думать последовательно и связно, он наконец расслабился, перестав жестко контролировать свой измученный сомнениями двойной разум, и в изнеможении упал на кушетку, спрятав лицо в ладонях. "Если б я только мог отправиться домой. Если б я только смог еще раз пройтись вместе с Парт по поляне." Так оплакивал свою незавидную долю мечтатель Фальк. Рамаррен же пытался уйти от безысходной тоски, думая о своей жене Адрис - темноволосой золотоглазой женщине в платье, расшитом тысячью крохотных серебряных цепочек. Но его обручальное кольцо пропало, а Адрис была мертва. Она умерла давным-давно. Девушка выходила замуж за Рамаррена, зная, что вместе они будут немногим более одного лунокруга, так как он уже готовился к полету на Землю. Во время единственного, ужасного мгновения полета она прожила всю свою жизнь, состарилась и умерла. Со дня ее смерти скорее всего прошло не менее сотни земных лет. Где теперь тот мечтатель, где его мечта? "Тебе следовало умереть столетием раньше", - сказал как-то Властитель Канзаса ничего не понимавшему Фальку, видя, чувствуя или зная, что внутри него кроется человек, рожденный давным-давно. Теперь, если Рамаррену суждено вернуться на Верель, он попадет в далекое будущее. Около трех столетий, почти пять верелианских долгих лет пройдет с тех пор, как он покинул родную планету. Все изменится настолько, что на Вереле он будет таким же чужаком, каким был на Земле.
Оставалось только одно место, куда он действительно мог вернуться как к себе домой и быть с радостью встреченным теми, кто любил его: Дом Зоува. Но он никогда больше его не увидит. Если и вела его куда-то судьба, так только прочь от Земли. Он вынужден полагаться только на самого себя и должен пройти свой путь до конца.
Глава 10
День давно уже наступил. Осознав, что очень голоден, Рамаррен подошел к скрытой двери и громко попросил на галакте принести ему еды. Ответа не последовало, однако вскоре слуга принес еду и сервировал стол. Когда Рамаррен заканчивал трапезу, за дверью прозвучал слабый сигнал зуммера.
- Войдите, - сказал Рамаррен на языке Келшак, и в комнату вошли Хар Орри, высокий Синг Абандибот и двое других, которых Рамаррен раньше не видел, и все же их имена всплыли у него в голове: Кен Кениек и Краджи. Их представили ему с предельной вежливостью.
Рамаррен обнаружил, что в состоянии вполне прилично владеть собой. Необходимость держать личность Фалька тщательно скрытой и подавленной фактически пошла ему только на пользу, позволив вести себя легко и непринужденно. Он чувствовал, что психолог Кен Кениек пытается настроиться на его мозг, причем с недюжинным искусством и напором, но это ничуть не беспокоило Рамаррена. Если его барьеры выдержали даже под парагипно-тическим колпаком, они, безусловно, не подведут и сейчас. Никто из Сингов не обращался к нему телепатически. Они стояли поодаль в странных напряженных позах, как бы опасаясь чьего-либо прикосновения, и говорили исключительно шепотом. Рамаррен задал несколько вполне естественных вопросов о Земле, человечестве и Сингах, с серьезным видом выслушивая каждый ответ. Раз он попытался настроиться на мозг юного Орри. Не удалось. Мальчик не имел никакой видимой защиты, но, вероятно, подвергся некой ментальной обработке, которая свела на нет то небольшое искусство фазовой настройки, которому он научился еще будучи ребенком. Кроме того, мальчик находился под воздействием наркотика, к употреблению которого его приучили. Даже когда Рамаррен послал ему незаметный, традиционный сигнал их родства по пречное, Орри продолжал сосать трубочку с наркотиком. Погружение в яркий, притягивающий мир наркотического полусна притупило восприятие мальчика, и он не реагировал ни на какие сигналы.
- Вы пока что не видели на Земле ничего, кроме этой комнаты, - хриплым шепотом сказал одетый как женщина Синг по имени Карджи. Рамаррен остерегался всех Сингов, но Карджи возбуждал в нем особый, инстинктивный страх и антипатию. Было что-то омерзительное в этом тучном теле под ниспадавшими одеждами, в длинных иссиня-черных волосах, в хриплом выверенном шепоте.
- Разумеется, мне хотелось бы увидеть больше.
- Мы обязательно покажем вам все, что вы пожелаете увидеть. Земля открыта для своего почетного гостя.
- Я не помню, видел ли я Землю с борта "Альтерры", - задумчиво произнес Рамаррен на галакте с сильным верелианским акцентом. - Не помню я и нападения на корабль. Не могли бы вы объяснить мне, чем это вызвано? Возможно, рискованный вопрос, но уж очень хотелось получить ответ, заполнить единственный пробел в двойной памяти.
- Вы находились в состоянии, которое мы называем ахронией, - сказал Кен Кениек. - Выход из полета со скоростью света произошел мгновенно, непосредственно у Барьера, поскольку ваш корабль не оборудован устройством для синхронизации состояний с различной скоростью течения времени. На тот момент и в течение последующих нескольких минут или часов вы были либо без сознания, либо безумны.
- Мы не сталкивались с данной проблемой во время коротких перелетов со скоростью света.
- Чем дольше полет, тем сильнее Барьер.
- Полет на сто двадцать пять световых лет на едва апробированном корабле, - добавил Абандибот своим скрипучим шепотом и с присущей ему напыщенностью, - был очень храбрым поступком! Рамаррен принял комплимент, не поправив цифры.
- Давайте, милорды, покажем нашему гостю Столицу Земли. Одновременно со словами Абандибота Рамаррен перехватил обрывок телепатического разговора между Краджи и Кен Кениеком, хотя не уловил его смысла. Он был слишком поглощен поддержанием собственной защиты, чтобы отвлекаться на подслушивание мыслеречи или даже на прощупывание чужих эмоций.
- Корабль, на котором вы возвратитесь на Верель, -- сказал Кен Кениек, - будет, конечно же, оснащен ретемпорализатором, и вы не испытаете расстройства психики при входе в околопланетное пространство родной планеты. Рамаррен поднялся, причем весьма неуклюже - в отличие от Фалька, он не привык к стульям и ощущал неудобство от сидения будто бы на насесте - но, оказавшись на ногах, тут же переспросил:
- Корабль, на котором мы вернемся?..
