Анн взяла себя в руки, и я себя почувствовал, что вновь тону в
трясине безысходности.
Отчаявшись, я бросил наобум:
- Анн! Вам должно быть ясно, что с того момента, как муху исследуют в
лаборатории полиции, у них будут доказательства того, что вы здоровы. И
тогда...
- Нет, Артур! Умоляю вас не делать этого ради Гарри...
- Тогда расскажите мне все, Анн. Поймите - это в интересах Гарри. Так
я сумею лучше защитить его.
- От кого его защищать? Неужели вы не понимаете, что если я здесь, в
сумасшедшем доме, то только в интересах сына: он не должен знать, что его
мать приговорили к смертной казни за убийство его отца.
- Анн, интересы вашего сына так же дороги мне, как вам. Клянусь, если
вы расскажете подробности, я сделаю все от меня зависящее, чтобы уберечь и
защитить его! Но если вы откажетесь говорить, муха попадет к инспектору.
- Но зачем вам это нужно знать? - подняла она на меня глаза, в
которых застыла ненависть.
- Анн! Послушайте! Речь идет о судьбе вашего сына.
- Идемте! У меня готов рассказ о смерти моего несчастного Боба.
Анн поднялась к себе и тотчас же вернулась с пухлым желтым конвертом
в руках.
Протянув его мне, она вышла из холла, не попрощавшись.
Только дома я увидел надпись: "Тому, кому это полагается по праву.
Инспектору Твинкеру, наверное".
Налив себе чашку чая, я пробежал глазами первую страницу:
"Это не исповедь, так как я, хоть и убила собственного мужа, чего,
кстати, никогда не скрывала, преступницей себя не считаю. Я исполнила его
волю, его последнее желание".
Забыв про чай, я перевернул страницу.
"Не задолго до смерти муж познакомил меня со своими опытами. Он был
уверен, что эксперты Министерства запретят эти опыты как вредные и все же,
прежде чем познакомить их с сутью своих исследований, добивался
положительного результата.
Радио и телевидение передают на расстояние звук и зрительные образы:
Боб же утверждал, что изобрел способ передачи на расстояние материи.
Материя, т.е. плотное тело, помещенное в специальный передаточный аппарат,
моментально дезинтегрируется и так же мгновенно реинтегрируется в другом -
приемном аппарате.
Сам Боб считал это открытие самым важным со времен изобретения
колеса. Он полагал, что передача материи на расстояние посредством
мгновенной дезинтеграции-реинтеграции означает революцию в человеческой
истории. Это помогло бы разрешить проблему транспортировки на большие
расстояния не только товаров и, в первую очередь, скоропортящихся
продуктов, но и людей. Он, ученый - практик, никогда не предававшийся
мечтаниям, видел уже время, когда у людей отпадет потребность в поездах,
самолетах, автомобилях, железных дорогах и шоссе. На смену им придут
приемно-передаточные станции в различных уголках земли. Пассажиры и
товары, предназначенные для отправки, будут дезинтегрироваться на
передаточных станциях, а затем моментально реинтегрироваться в нужной
точке земного шара. Вначале у мужа были трудности. Его передаточный
аппарат отделяла от приемного одна стена. Первый его успешный опыт был
проделан с обыкновенной пепельницей, которую мы привезли из путешествия по
Франции.
Я сначала ничего не поняла, когда он с торжествующим видом принес и
показал мне пепельницу.
- Анн! Взгляни! Эта пепельница была полностью дезинтегрирована за
одну десятимиллионную секунды. На миг она перестала существовать! Только
ее атомы со скоростью света неслись к другому аппарату. Спустя мгновение
атомы соединились вновь и образовали эту пепельницу.
- Боб! Прошу тебя! Я ничего не понимаю. О чем ты говоришь? Объясни!
Тогда он впервые приоткрыл передо мной некоторые подробности своих
исследований и, так как я сначала ничего не понимала, набросал для меня
чертежи, сопроводив их цифрами. И все же я долго ничего не могла
уразуметь.
- Прости, Анн! - засмеялся он, увидев, что я начинаю что-то
улавливать. - Помнишь, однажды я прочел статью о таинственном случае в
Индии, когда камни проникли в дома при закрытых окнах и дверях.
- Как же, отлично помню! Профессор Доунинг, который провел у нас
уик-энд, сказал, что если это не шарлатанство, то подобный случай можно
объяснить дезинтеграцией камней снаружи и их реинтеграцией внутри домов.
- Вот именно! И помнишь, он добавил: "Если только это явление не
произошло в результате частичной дезинтеграции стены, через которую
проникли камни".
- Да. И все же я ничего не понимаю. Почему дезинтегрированные камни
могут свободно проходить через стену?
- Это вполне возможно, Анн. Атомы, составляющие материю, не
прикасаются друг к другу - их разделяют огромные пространства.
- Огромные пространства, ты говоришь?!
- Пространства между атомами относительно огромны, т.е. огромны по
сравнению с самими атомами. Ты, например, весишь около пятидесяти
килограммов при росте 1 метр 55 сантиметров. Если все атомы, из которых ты
составлена, вдруг вплотную прижмутся друг к другу, в тебе останется
пятьдесят килограммов, на ты будешь с булавочную головку. Пепельницу,
которая весит две унции, с трудом удастся разглядеть в микроскоп, если
составляющие ее атомы сольются в одну массу. Дезинтегрированная пепельница
легко пройдет через любое непрозрачное и твердое тело - например, через
тебя, так как ее разъединенные атомы в состоянии без труда пройти через
твои разреженные атомы.
- Значит, ты дезинтегрировал эту пепельницу и, пропустив через другое
тело, реинтегрировал ее вновь?
- Совершенно верно! Через стену, разделяющую передаточный и приемный
аппараты.
- Но это же прекрасно, Боб! Надеюсь, со мной ты так не поступишь? Я
очень боюсь выйти из аппарата такой же, как эта пепельница.
- Что ты имеешь в виду, Анн?
- Помнишь, что было написано на пепельнице?
- Помню, конечно. "Made in France". Надпись эта должна остаться.
- Она осталась, но посмотри на нее, Боб!
Он с улыбкой взял у меня пепельницу, но, перевернув, побледнел, и
улыбка сползла с его лица. Это окончательно убедило меня в том, что ему и
вправду удалось проделать этот странный опыт с пепельницей.
Надпись на обратной стороне сохранилась, но читалась задом наперед.
- Это ужасно! - буркнул он и помчался в лабораторию, откуда вышел
лишь на другое утро.
Спустя три дня у Боба произошла новая неприятность, которая на
несколько недель повергла его в дурное расположение духа. Прижатый мною к
стене, он признался, что его первый опыт, проделанный с живым существом,
кончился неудачей.
- Боб, ты проделал его с Данделло, да?
- Да, - виновато вымолвил он. - Данделло великолепно
дезинтегрировался, но реинтеграции не получилось.
- И что же?
- Данделло больше нет. Есть только атомы Данделло, летающие бог весть
где.
Данделло был беленьким котенком. Но однажды он у нас исчез. Теперь-то
я узнала, что с ним приключилось!
После серии безуспешных опытов и многочисленных бессонных ночей Боб
сообщил мне наконец, что аппарат работает отлично, и пригласил
присутствовать при опыте.
Я поставила на поднос два бокала и бутылку шампанского, чтобы
отпраздновать победу, так как знала, что Боб не позвал бы меня зря: раз он
демонстрирует открытие, значит, оно действительно удалось.
- Чудесная идея! - улыбнулся он, беря у меня из рук поднос. - Выпьем
реинтегрированного шампанского!
- Надеюсь, оно будет таким же вкусным, Боб?
- Конечно! Вот увидишь, Анн.
Он открыл дверцу переоборудованной телефонной кабины.
- Это передаточный аппарат, - пояснил он, ставя поднос на табуретку
внутри кабины.
Захлопнув дверцу, он протянул мне темные очки и осторожно подвел к
стеклу.
Затем он тоже надел защитные очки, нажал подряд несколько кнопок, и я
услышала приглушенный гул электрического мотора.
- Ты готова? - Он погасил лампу и щелкнул выключателем, отчего в
кабине вспыхнул фантастический голубоватый свет. - Тогда смотри в оба!
Он нажал какой-то рычаг, и лаборатория осветилась нестерпимым
оранжевым сиянием. Внутри кабины я успела рассмотреть нечто вроде
огненного шара, который с треском улетучился. Ощутив лицом внезапное
тепло, я спустя мгновение различала только пляшущие черные круги с зеленым
ободком, как это бывает, когда поглядишь на солнце.
- Можешь снимать очки. Конец!
Театральным жестом Боб открыл дверцу передаточной кабины, и, хотя я
была готова, у меня захватило дух, когда я увидела, что табуретка, поднос,
бокалы и бутылка шампанского начисто исчезли.
Боб торжественно повел меня в соседнюю комнату, где стояла точно
такая же кабина, и, открыв дверцу, триумфальным жестом вынул оттуда поднос
с шампанским, которое тут же поспешил открыть. Пробка весело полетела в
потолок, и шампанское заискрилось в бокалах.
- Ты уверен, что это можно пить?
- Абсолютно, - ответил он, протягивая мне бокал. - А теперь мы
проделаем с тобой еще один опыт. Хочешь?
Мы снова перешли в зал с передаточным аппаратом.
- О, Боб! Вспомни о Данделло!
- Данделло лишь подопытное животное, Анн. Но я уверен - неприятностей
не будет.
Он открыл дверцу и пустил на металлический пол кабины маленькую
морскую свинку. Снова раздалось гудение мотора и вспыхнула молния, но на
этот раз я сама поспешила в другую комнату. Сквозь стекло приемной кабины
я увидела морскую свинку, которая как ни в чем не бывало бегала из угла в
угол.
- Боб! Все в порядке! Опыт удался.
- Наберись терпения, Анн. Это покажет будущее.
- Но свинка жива-здорова, Боб!
- Так-то так, но для того, чтобы узнать, не повреждены ли внутренние
органы, нужно выждать время, Анн. Если через месяц все будет в порядке, мы
сможем предпринять с тобой серию новых опытов.
Этот месяц показался мне целой вечностью. Каждый день я ходила
посмотреть на реинтегрированную морскую свинку. Чувствовала она себя
отлично.
По истечении месяца Боб поместил в передаточную кабину нашу собаку
Пиколса. За три часа он десятки раз был разложен и восстановлен.
Выскакивая из приемной кабины, пес с лаем несся к передаточному аппарату,
чтобы повторить опыт.
Я ожидала, что Боб пригласит некоторых ученых и специалистов из
Министерства авиации, чтобы доложить им, как всегда, результаты своих
исследований. Но Боб не спешил с обнародованием изобретения. Я спросила
почему.
- Видишь ли, дорогая, это открытие слишком важно для того, чтобы
взять и просто сообщить о нем. Есть некоторые фазы операции, которых я сам
до сих пор не понимаю. Предстоит работать и работать.
Мне не приходило в голову, что он может подвергнуть опыту самого
себя. Только когда произошло несчастье, я узнала, что в передаточной
кабине смонтирован второй командный пульт.
В тот день, когда Боб проделал этот опыт, он не пришел к обеду. На
двери его лаборатории была приколота кнопками записка:
"Прошу не мешать. Работаю".
Чуть позднее, перед самым обедом, ко мне прибежал Гарри и
похвастался, что поймал муху с белой головой. Я, даже не взглянув на муху,
велела немедленно отпустить ее.
Боб не вышел и к послеобеденному чаю. С ужином повторилось то же.
Томимая смутным беспокойством, я постучала в дверь и позвала его.
Слышно было, как он ходил по комнате. Спустя немного времени Боб
подсунул под дверь записку. Я развернула ее и прочла:
"Анн! У меня большая неприятность. Уложи Гарри и возвращайся через
час".
Напрасно я стучала в дверь и кричала - Боб не открыл мне. Услышав
