при которых общество не может найти для образованного человека
лучшего применения, чем превратить его в живую машину для
подметания улиц, а стать торговцем - значить смириться с этим
обществом и с этими порядками, значить поддерживать эти
порядки.". Алена злилась на него за то, что чувствовала, что
на его месте поступила бы точно так же, за то что он воспитал ее
такой - советской...
Алена отступила от картины на пару шагов. Нет, она все-таки
права, что не дала Настене ее испортить. Это действительно была
ее лучшая картина. На ней был изображен прекрасный город,
застроенный удивительными, ажурными, почти воздушными, дворцами.
И среди этих дворцов по воздуху летали люди - у них были
маленькие ранцы с реактивными двигателями за спиной. И было в
том городе очень много света, потому что в небе над городом
висело сразу три солнца - одно настоящее, а два других были
зеркалами-спутниками, освещавшими город из космоса. И наверное
от того, что в этом городе было три солнца, в нем царило вечное
лето, и на всех этажах воздушных дворцов были висячие сады с
пальмами и другой тропической растительностью, и с этажа на этаж
стекали небольшие, но очень красивые водопады...
Алена прошла в ванную, чтобы отмыть с рук краски. Она не
включила свет: электричества днем все равно не было, его давали
только вечером на пол-часа, в течении которых работал
единственный в Московии телевизионный канал. ("Зеленые" долго
колебались, не прикрыть ли телевидение вовсе, как источник
вредного радиоизлучения, но пока все-таки решили сохранить его в
качестве орудия экологической пропаганды.) Алена чуть-чуть
приоткрыла кран для непитьевой воды, потекла вялая струйка
коричневатой жидкости, воняющей керосином, и на счетчике быстро
запрыгали рубли. Когда-то этот кран был краном для горячей воды.
Потом цены на топливо поднялись до такой высоты, что доставку
горячей воды на дом во всей Москве могли себе позволить лишь
несколько толстосумов. А когда пришли "зеленые", они и вовсе
прикрыли теплоцентрали как экологически вредные объекты.
Взглянув на счетчик, Алена испуганно закрыла кран, и стала
махать руками, чтобы они быстрее высохли - не хотелось пачкать
полотенце, его стирка обходилась слишком дорого. Понюхала руки.
Они пахли керосином. Алена дотронулась до кувшина с питьевой
водой и заколебалась. Питьевую воду давали раз в сутки, утром,
на 15 минут, и стоила она гораздо дороже непитьевой. Нет,
все-таки она не могла отказать себе в маленькой роскоши:
плеснула на руку несколько капель питьевой воды, и медленно, как
бы смакуя это приятное ощущение, растерла питьевую воду по руке.
Затем она быстро оделась, завернула картину и отправилась в
центр, к перекупщику...
13. Развертывание десанта.
...Шар упал прямо с неба. Никто не видел как он падал,
наверное потому, что он был небольшим, метра полтора в диаметре,
и спускался на парашюте из тончайшей прозрачной пленки. С глухим
ударом он коснулся земли, распугав голубей в тихом московском
переулке. Парашют автоматически отделился от шара и тут же был
унесен ветром. Несколько секунд шар лежал неподвижно, и самые
смелые из голубей уже было вернулись на место, но тут же были
вынуждены вспорхнуть снова: шар начал раскрываться.
Он раскрывался так, как раскрывается свернувшийся в клубок
ежик: руки, ноги и голова появились откуда-то изнутри, спина
распрямилась, и робот встал на ноги. Несколько секунд он
оглядывался по сторонам. Потом навел свой лазер на асфальт
мостовой. Асфальт на секунду вспыхнул и от него отделилось
маленькое облачко. Потом он навел лазер на стену ближайшего
дома, на дерево, на землю, на стоявший на обочине автомобиль, и
на всем вспыхивали вспышки, испарявшие по нескольку грамм
вещества. Спектр вспышки от автомобиля заинтересовал робота. Он
подошел к машине, и отрезал лазером сначала крыло, потом капот.
Пробегавший мимо мальчишка остановился в изумлении, широко
раскрыв рот. Робот продолжал работать, не обращая на него
никакого внимания. Вот он раскрыл у себя на брюхе какую-то
дверцу, и оттуда высыпалось с пол-дюжины маленьких механизмов,
похожих на крабов, ощетинившихся металлическими ногами и
клешнями. Робот стал нарезать двигатель автомобиля на ломтики и
кидать их "крабам". Те тоже дружно принялись за работу. Один из
них отщипывал от ломтиков металла совсем маленькие кусочки,
быстро вращал их между своими клешнями, и кусочки на глазах
превращались в маленькие винтики, которые "краб" просто бросал
на землю вокруг себя, и отщипывал новый кусочек металла. Другой
"краб" точно так же изготавливал шестеренки. Третий,
предварительно нагрев кусок металла своим маленьким лазером,
растягивал его в длинный провод.
Двое крабов отошли на несколько метров, туда где кончался
асфальт и начиналась голая земля. Они направили свои лазеры
прямо на землю, она слегка задымилась и начала светлеть,
становясь песком, который быстро плавился и превращался в
стекло. Один из "крабов" выхватывал из земли комки полужидкого
стекла, быстро вращал их между своими клешнями и одну за другой
отбрасывал в стороны готовые линзы. Другой "краб" был занят
гораздо более тонкой и кропотливой работой: он взял совсем
немного стекла, подобрал среди проволок, изготовленных другим
"крабом", проволочку потоньше, раскатал ее до совсем
микроскопической толщины, приварил ее лазером к своему кусочку
стекла, направил на этот кусочек еще какой-то свой непонятный
инструмент, потом приварил рядом еще одну проволочку, и так до
тех пор, пока проволочки не стали торчать из этого кусочка
стекла во все стороны, после чего с полным безразличием бросил
изготовленную деталь на землю, и принялся за изготовление еще
одной такой же.
Время от времени "крабы" меняли род занятий. Так, например,
когда вокруг "краба", изготовлявшего линзы, их скопилось не
меньше двух десятков, он вдруг стал выдавать вместо линз пучки
стекловолокна.
Когда робот закончил разрезать автомобиль на кусочки, вокруг
него уже валялась куча самых разнообразных деталей,
изготовленных "крабами". Робот склонился над этой кучей, и с
помощью своего лазера стал быстро сваривать детали друг с
другом. Через пять минут его точная копия уже была готова, и
невозможно было отличить, какой из этих двух роботов свалился с
неба, а какой был собран здесь, на Земле. Первый робот закапал в
отверстие на втором роботе несколько капель какой-то жидкости, и
второй робот ожил, поднялся на ноги, подошел к следующему
стоявшему на обочине автомобилю и начал его разрезать. Первый
тоже занялся разрезанием еще одного автомобиля. Используя
остатки деталей, "крабы" тоже начали размножаться.
Тем временем толпа зевак разрасталась. Роботы никак не
реагировали на присутствие людей, и те потихоньку смелели.
Откуда-то прибежал владелец разрезаемого автомобиля, и с размаху
ударил робота куском тяжелой водопроводной трубы. Робот даже не
обернулся в его сторону, продолжая разрезать автомобиль.
Владелец автомобиля сел на землю и разревелся: автомобиль было
жалко, несмотря на то, что он, как и большинство других
автомобилей в Москве, последние несколько лет стоял на приколе -
сначала из-за непомерно возросших цен на топливо, а потом и
из-за указа правительства "зеленых", разрешавших использование
автомобиля, этого экологического чудовища, только в служебных
целях. Несмотря ни на что, большинство автолюбителей в глубине
души еще надеялись, что когда-нибудь они все же смогут сесть за
руль. Наконец владелец автомобиля поднялся, и побежал звонить в
полицию.
Когда полиция приехала, роботов было уже не меньше десяти.
Трое роботов подошли к полицейской машине и начали быстро
нарезать ее на ломтики. Полицейские едва успели выскочить из
автомобиля, исчезавшего на глазах под мощными лучами лазеров.
Один из полицейских выхватил пистолет, и выпустил в спину робота
полную обойму. Робот нехотя обернулся, взял из руки
остолбеневшего полицейского пистолет, рассек пистолет напополам,
и кинул обломки пробегавшему мимо "крабу".
Полицейский вытер со лба проступившую испарину и
сказал:"Кажется, пора вызывать войска..."
14. "Поганые" от англ. "pagans" - "язычники".
-"Так мало?" - невольно вырвалось у Алены, когда перекупщик
назвал ей цену. Вообще-то советские никогда не торговались,
всегда считали это ниже своего достоинства, и Алена так была
воспитана, но это действительно было мало и едва окупало затраты
на краски.
-"Молчала бы, совковка поганая," - ответил перекупщик
(православные россияне называли советских "поганые", что на
россиянском языке означало "язычники") - "скажи спасибо, что я
вообще твои картинки покупаю. Они у тебя все сплошь экологически
невыдержанные. Думаешь, я не понимаю, что ты тут изобразила? Ты
советское светлое будущее изобразила. Три солнца, вместо одного,
созданного Господом Нашим, и люди по небу летают, хотя Господь
положил им ходить по суше . Если бы господь считал, что так
надо, он бы и сделал три солнца и людям крылья бы приделал.
Однако он счел, что крыльев достойны только ангелы, и мы не
можем с Ним спорить. Ох, и загремлю я когда-нибудь из-за этих
твоих картинок! Говорил мне отец, не связывайся с совками, они
Империю Зла построили и опять ее восстановить хотят...Ладно, так
и быть, чуток накину."
Алена вышла от перекупщика веселая - он накинул даже больше,
чем она надеялась. А перекупщик, оставшись в своем магазине,
наклеил на картину ценник, на котором стояла сумма, почти в
двадцать раз превышающая ту, что он заплатил Алене. Картина была
явно запретная, и это позволяло надеяться на то, что богатые
коллекционеры ее быстро купят. Конечно, небольшой риск был -
кто-нибудь мог написать донос в Министерство Экологии Духа, и
тогда перекупщику не поздоровилось бы, однако он хорошо знал
своих постоянных покупателей и понимал, кому и что можно
предлагать...
15. Шоколадка для Настены.
На витрине магазинчика лежали шоколадки. От очень большой,
которую Алена никогда бы не смогла себе позволить, до совсем
малюсенькой, которая тоже была дорогой, но находилась где-то на
пределе ее финансовых возможностей после удачной продажи
картины. Алена вдруг вспомнила, что Настена никогда в жизни не
пробовала шоколада. Сама Алена в детстве ела шоколад, даже целых
три раза, но тогда, в 90-годы, и цены были другие, гораздо
дешевле. "Нет, нельзя, чтобы ребенок вырос, не разу не
попробовав шоколадки." - решила Алена, и подошла к двери
магазинчика. На двери висела табличка: "Совкам и собакам вход
воспрещен". Алена повернулась и увидела, что позади нее стоит
какой-то небритый тип. Он скользнул глазами по красной
звездочке, пришитой к Алениному пальто и сказал: "Могу зайти и
купить то, что надо. За двойную плату."
16. Неолуддиты.
Когда Алена проходила по Арбату, завыла сирена. Это был
сигнал экологической тревоги - опять приближался смог. И тут
Алена вспомнила, что забыла дома свой противогаз. В сумочке у
нее лежал лишь маленький респиратор, закрывавший рот и нос, но
не защищавший глаз. "Ну вот," - подумала Алена, натягивая
респиратор - "опять глаза будут красные. Растяпа!"
Смог накрыл улицу внезапно, за один порыв ветра. Декабрьское
небо, и без того пасмурное, сделалось совсем черным. Однако
выступавший поблизости уличный оратор не прекратил своего
