гражданка Либезьянова купила на рынке молочка, в котором
оказался этот атом, по-прежнему не распавшийся. И лишь когда
гражданка Либезьянова выпила это молочко, и этот атом заканчивал
свое путешествие по ее внутренним органам, ему вдруг ни с того
ни с сего вздумалось распасться. Образовавшаяся при этом
альфа-частица изо всех возможных направлений вылета по
непонятной случайности выбрала траекторию, проходящую через одну
из яйцеклеток внутри гражданки Либезьяновой. Альфа-частица
слегка задела в ней один ген, вызвав в нем некоторые необратимые
биомолекулярные изменения, и далее беспрепятственно покинула
тело гражданки Либезьяновой. Еще через четыре дня эта яйцеклетка
стала зародышем Либезьянова-младшего.
Именно такие изменения, именно этого гена, за всю историю
человечества происходили неоднократно, но по тем или иным
случайным причинам, лишь очень немногие из зародышей с таким
геном доживали до родов, а те, кто все-таки рождались, еще в
младенческом возрасте погибали в результате какого-нибудь
несчастного случая - словно какая-то невидимая сила оберегала
человечество от угрозы, которую они несли в себе. Но на этот раз
эта невидимая сила как-будто потеряла всякий интерес к судьбе
человечества: гражданка Либезьянова родила сына. С виду это был
вполне нормальный и здоровый младенец. Прошло несколько месяцев
с момента его рождения, а он даже и не думал себе падать с
кроватки, чтобы расшибиться насмерть, как это бывало с его
историческими предшественниками. Он не задохнулся, подавившись
материнским молоком, его не укусила бешеная собака, и даже
молния не поразила его. Он жил и довольно быстро рос.
Так пришел в этот мир Вася Либезьянов...
8. 2017 год, Московия, "Зеленые Братья" у власти
или "носитель не виноват".
Прошло восемнадцать лет и наступил год 2017-й, первый год
Мировой Экологической Революции...
...В дверь постучали. Андрей открыл. На пороге стоял
человечек и держал в приподнятой руке удостоверение следователя
МЭД - Министерства Экологии Духа. Позади тщедушного МЭДовца
высились фигуры двух дюжих молодцев.
- "Ладогин Андрей Павлович, 1960 года рождения?" - спросил
следователь, и не дожидаясь ответа достал из портфеля бумажку -
"Вот ордер на обыск в вашей квартире. Распишитесь."
Андрей еще не успел поставить подпись, а дюжие молодцы уже
принялись потрошить книжный шкаф.
- "А в чем, собственно говоря, я обвиняюсь?"
- "Пока ни в чем. Хотя вина на вас лежит, огромная вина,
такая же как и на всех инженерах, конструкторах, ученых - всех
кто довел планету до ее нынешнего состояния. Однако нынешнее
правительство Московии, руководствуясь принципами благостности и
христианского человеколюбия, простило эту вину всем тем, кто
покаялся. Вы же" - следователь достал из портфеля лэптоп и вывел
на дисплей дело Ладогина А.П. - "Вы же, Андрей Павлович,
отказались принести публичное покаяние, мотивируя это тем, что,
- цитирую: 'Ответственность за экологическую катастрофу лежит не
на создателях техники, а на тех, кто использовал эту технику для
удовлетворения своей жадности', и далее 'Экологические проблемы
можно решить только создав новую космическую технику, которая
позволила бы вынести экологически вредные производства за
пределы биосферы. Только этот путь сможет привести человечество
к процветанию и высокой культуре. А экологическая революция, с
ее отрицанием техники, это дорога обратно в пещеры.' Ваши
слова?"
-"Мои." - ответил Андрей.
-"А не кажется ли Вам, Андрей Палыч, что в Ваших словах
заключено некоторое противоречие? Вы же сами говорите, что
экологические проблемы порождены людской жадностью. Так может
быть, чтобы их решить надо бороться с жадностью, а не создавать
новую технику? Нести в сердца людей слово божье, а не строить
ракеты? Кстати, почему Вы не посещаете церковь? Вы атеист?"
-"Никакого противоречия тут нет. Отрицание техники приводит к
нищете, а нищете всегда сопутствуют жадность, зависть и другие
пороки, и никакое слово божье тут не поможет, как показывает вся
история человечества. А что касается церкви... это что, допрос?
Я обязан отвечать на все ваши вопросы?"
-"Помилуйте, Андрей Палыч, какой допрос!? Вы же еще ничего не
совершили!"
-"Тогда на каком основании ваши люди роются в моих вещах?"
-"Ах, Андрей Палыч, Андрей Палыч! До какой же все-таки
степени Вы являетесь человеком прошлого, двадцатого века. По
вашему мы должны были дождаться, когда Вы наконец совершите
преступление, и только после этого придти к Вам? Христианское
человеколюбие не позволяет нам, оставаясь в стороне, спокойно
взирать на то, как человек готовится взять на свою душу грех.
Если Вы сами не беспокоитесь о своей бессмертной душе, о ней
придется побеспокоится нам. Наша цель не в том, чтобы раскрывать
совершенные преступления, а в том, чтобы предотвращать еще
несовершенные. Преступления сперва совершаются в голове, и чтобы
спасти человека от неверного шага, нужно изменить образ его
мышления. Поэтому я и беседую сейчас с Вами."
-"И поэтому ваши люди выбросили на пол все мои книги?"
-"А как еще узнать, что Вы читаете? Ладно, если хорошие
книги. Хорошая книга может спасти человека, но плохая навеки
погубит его. А вот, кстати, что-то нашли!" - следователь принял
из рук дюжего молодца истрепанную самиздатовскую книгу,
отпечатанную на плохом принтере, полистал ее и покачал головой:
"Ай-ай-ай, Андрей Палыч, это же "Советия", книга, возглавляющая
список запрещенных книг!"
-"Между прочим, я автор этой книги."
-"Это не является основанием, на котором можно хранить дома
запрещенную книгу."
-"Неужели и нынешнее правительство ее тоже запретило?
Наверное я написал неплохую книгу, если даже четверть века
спустя ее продолжают запрещать! Хотя не очень понимаю, чем она
вашим-то хозяевам не угодила ?"
-"Не притворяйтесь, Вы все прекрасно понимаете."
-"Нет, в самом деле. Я писал эту книгу в начале 1990-х годов,
с одной целью - прояснить недоразумение, широко
распространившееся в головах моих сограждан. Недоразумение,
которое уже тогда начинало приводить к тяжким последствиям. Дело
в том, что когда погиб Советский Союз, и страну стали делить по
национальному признаку, оказалось, что чуть ли не большинство
жителей этой страны не знают к какой национальности они на самом
деле принадлежат. То есть, конечно, у всех были паспорта и там в
пятой графе у каждого была записана какая-нибудь национальность,
и большинство людей верило тому, что там было написано. Но вся
беда в том, что в официальных бумагах вообще всегда пишется
много всякой галиматьи, совершенно не соответствующей
действительности. Для того, чтобы быть, например, русским, надо
с детства воспитываться внутри русской культуры. Между тем,
революция 1917 года фактически эту культуру уничтожила, как
и множество других культур, существовавших на одной шестой части
суши.
И вот во время распада Советской страны появились люди,
которые стали громко сетовать по этому поводу и говорить, что
хорошо бы все эти нации "возродить". Возможно, у них были благие
намерения, но они не понимали, что нельзя дважды войти в одну и
ту же реку. Во всех их попытках "возрождения" было нечто от
этнографического театра. Человек, внезапно заметивший, что у
него в паспорте написано "русский", наслушавшись призывов
вернуться к своим корням, и никогда прежде не бывавший в церкви,
вдруг в сорок лет крестился и начинал следовать всем
православным обрядам. Но все почему-то было чужим. И обряды
чужие, и праздники другие, совсем не те, к которым привык с
детства. Отец и дед, всю свою жизнь бывшие атеистами, вдруг
оказывались как бы не его предками, и вместо обретения корней,
он обрубал все свои корни, и оказывался в свободном
пространстве. Но особенно нелепо все это выглядело, когда у
человека в паспорте стояло название какой-нибудь малой
народности, к которой уже даже его предки имели весьма далекое
отношение, и ему приходилось креститься, только для того, чтобы
доказать свою "русскость", но в атмосфере разгулявшегося
национализма это могло только усилить подозрительность по
отношению к нему.
В результате всех попыток восстановить русскую нацию
получилась лишь сверхновая историческая общность людей -
"россияне".
И вот, когда я наблюдал за всем этим театром
националистического абсурда, мне пришла в голову чрезвычайно
простая мысль. Зачем нам нужно что-то из себя корчить? Почему мы
не можем быть самими собой? Национальность изменить невозможно.
Это то, что заложено в тебе с детства, это та среда, в которой
прошли первые годы твоей жизни. Все мы, носившие при
коммунистическом режиме название "советский народ" действительно
выросли в едином культурном пространстве: мы смотрели одни и те
же фильмы, рассказывали друг другу одни и те же анекдоты про
ненавистных правителей, переписывали друг у друга на магнитофон
одни и те песни запрещенных бардов, носили одну и ту же
национальную одежду - джинсы и шапку-ушанку, и питались блюдами
одной и той же национальной кухни - сибирскими пельменями и
котлетами по-киевски. Вне зависимости от того, что было записано
у нас в паспорте в пятой графе, объективно мы были людьми одной
национальности, но название этой национальности не стояло ни в
одном паспорте. Но так уж устроена человеческая психика: пока
вещь или явление не имеют названия, они как бы невидимы для
нашего сознания. Мы можем постоянно спотыкаться об этого
невидимку, но замечаем его лишь тогда, когда он обретает имя.
Мне казалось, что достаточно лишь дать моему народу имя, и реки
крови, льющиеся в так называемых "межнациональных" конфликтах,
иссякнут, потому что люди поймут: они убивают не инородцев, они
убивают своих соплеменников, которых в детстве мучили в такой же
в точности советской школе, как и их самих, и по тем же самым
учебным программам.
Но какое имя дать этому народу? Слово "советский" в те
времена несло с собой слишком много отрицательных ассоциаций, но
именно этим словом этот народ назывался в течении 70 лет.
Переименовать народ - значить отказаться от его истории, и без
того очень короткой по сравнению с историями других народов.
Народ без истории - это уже не народ. Поэтому переименовывать
было нельзя, но можно было попытаться очистить это слово от
посторонних ассоциаций. Прежде всего надо было объяснить людям
что "советский" - это обозначение национальности, а не партийной
принадлежности. Для того, чтобы быть советским, вовсе не
обязательно быть коммунистом. Советский антикоммунист всегда был
весьма распространенным явлением, хотя, конечно, он мог открыто
заявить о своем присутствии далеко не во все периоды советской
истории. Другим недоразумением было мнение, что советский
человек в силу своего названия должен предпочитать Советы как
форму государственного устройства, скажем, парламентской
республике. Советы просто когда-то дали имя народу, но теперь
это имя зажило своей жизнью. Точно также американцы не обязаны
быть поклонниками Америго Веспуччи, только за то, что он дал их
континенту свое имя.
Но было еще одно недоразумение, связанное с понятием
"советский народ", значение которого я недооценил, когда писал
"Советию", но которое имело роковые последствия. Дело в том, что
в доперестроечные времена этим термином обозначали все население
Советского Союза. Однако не все жители СССР были людьми
