системы. Хронг обращает мое внимание на быстринкин перечень
документаци. Текста системы в нем нет. Зато я получаю, на-
конец, протокол. Прочел по методу Пантагрюэля сперва от на-
чала к концу, а потом от конца к началу. Я слышу знакомый
голос и оборачиваюсь. В большом экране смешной человек тор-
гуется с Кларой, вокруг столпились дети разных возрастов,
они смотрят во все глаза и хихикают. Да это же сегодняшнее
кино! Это я сам. Кино кончается, разумеется, тем, что мы с
Кларой проскальзываем в люк; моя последняя тирада вызывает
бурю восторга.
- А вот он здесь, сидит и изображает человека дела.
Десятки глаз уставились на меня.
- Не надо так говорить, Конрад, этот человек сам делает ис-
торию, которую мы с вами учим по книжкам.
Фрея, а это именно она, вмешалась очень во-время:
мне захотелось бросить все, убежать в гостиницу, нет, на
Землю, залезть с головой под одеяло и запереться в туалете.
- И по стереозаписям, - добавил тот же голос.
- Да, и по стереозаписям, - твердо сказала Фрея и поверну-
лась к мне - Мы кажемся вам дикарями? - Ее понятное произно-
шение меня подбадривает.
- Нет, просто я еще не освоился.
- Я постараюсь смягчить для вас здешний пещерный быт. Уче-
ники хотят поговорить с вами, у вас найдется время?
Я не успел даже хмыкнуть, как посыпались вопросы:
- Почему вы не могли приехать сразу?
- Трудно ли с непривычки дышать нашей смесью?
- Как вы поднимались в горы?
Фрея наводит некоторый порядок и я могу не спеша вы-
давать то, чему меня научили в процессе подготовки: приехал,
как только справился с работой; советский человек ко всему
привыкает; с трудом поднимался, через перевал шел... - и то-
му подобное. Когда в горле у меня пересыхает (это происходит
довольно скоро), Фрея приостанавливает поток вопросов, обе-
щая, что попросит меня прочесть лекцию о нашей жизни. Бы-
стринку удобно включить в любое время, Фрея задвинет меня
ширмой.
В Школе я вижу опять-таки Хронга; он, жестикулируя,
обьясняет что-то худому старику. Старик оказывается Лагран-
жем, учителем естественных наук; вскоре он уходит. Мы вклю-
чаем питание; в экране появляется изображение глуповатой
женщины в скромной черной кофточке. Помню, я в течение неде-
ли добивался именно такой беспросветной глупости во взоре,
но, черт возьми, кофточка же была белой! Это не моя система.
Прошу у этой дуры паспорт. Не можешь? Сообщаю, кто я. Ах, ты
меня не знаешь?! Сейчас узнаешь, я тебя сотру в порошок,
нет, даже порошка не останется... Предупреждает, что попытка
вмешательства в систему будет зафиксирована в архиве... По-
жалуйста, фиксируй: время, дата, Релонг Печник. Ну, кто пи-
сал систему? Еще и заперта. Во! Пароль-то я не знаю... В мо-
ей версии замков не было...
В этот неподходящий момент появляется Лагранж. Он
раздал задания и пришел "наблюдать работу мастера", если,
конечно, я не возражаю. Чтобы выиграть время, спрашиваю, ра-
ботала ли Быстринка раньше. Лагранж рассказывает, а Хронг
переводит с жаргона на хрестоматийный английский. Когда Быс-
тринку установили, прогнали набор тестов. Потом компьютер
зачехлили, использовалась только батарея. Неделю назад Фрея
достала какое-то кино в нестандартной кодировке. Проще всего
было бы перекодировать на другом компьютере, бортовой "грид-
коддоид" бы мигом справился, но Фрея заявила, что Быстринка
может сразу показывать. Вскоре произошло переполнение и те-
перь все время сбои, даже тесты не проходят...
Я пытаюсь промыть буферы, но без ключа этого сделать
не удается. Запускаю тесты. Сперва водит своей нежной ручкой
по блок-схеме и про каждый блок говорит, что все работает, и
тут же:"Проверьте меня поблочно, пожалуйста". И смотрит, ду-
ра чертова, в упор, только глазами каждые десять секунд хло-
пает. Я заново загружаю ее, поставив свой вкладыш с автор-
ским экземпляром системы. Загрузчик сообщает, что у системы
неверный пароль, поэтому запись уничтожена. Сую опять здеш-
ний вкладыш, на экране опять возникает "черноблузая" версия,
которая никак не может правильно распределить память между
своими блоками. Можно прочесть "черноблузую" как набор сим-
волов и поискать пароль...
Лагранж мне предлагает использовать "гридкоддоид",
и я довольно быстро составляю некую гибридную версию Быст-
ринки, но из этого ничего не выходит... После второй попыт-
ки Лагранж намекает, что можно позвонить на Землю, а после
третьей говорит без обиняков:
- По-моему, вы не запустите вашу версию иначе, как узнав
пароль. Почему бы вам не запросить вашу фирму?
Как ему обьяснить? Кому я позвоню? Коля, наверное,
давал подписку, что с заграницей даже по телефону разгова-
ривать не будет; Павлик, конечно, ничего про новый ключ не
знает, а Шеф наложит в штаны и посоветует "разобраться, не
привлекая всю эту э-э закрытую документацию". Сразу в эн
плюс первый отдел? Так они и рвутся все разглашать...
Лагранж, кажется, интерпретирует мое молчание как
желание скрыть профессиональный секрет и меня оставляют од-
ного. Если бы можно было угадать пароль! Ведь он, скорее
всего, не был получен с помощью генератора случайных чисел:
его, очевидно, в каком-нибудь пятом отделе ставили, а они и
слов-то таких не знают.
Раз обьясняет начальник пятого отдела, что такое яд-
реная бомба. А сперва решил напомнить, что такое атом. Ядро,
говорит, а вокруг электроны ошиваются. Кто-то спрашивает: А
что между ядром и электронами? - Как что? Воздух!.. Так вот,
надо их вычислить. Стараюсь подогреть воображение. Сидит,
например, начальник пятого отдела, а ему референт, положим,
докладывает: Вот, тут Быстринку на экспорт сделали, ваша ре-
золюция нужна. - Гда она? - Вот. - Да не бумага, а Быстрин-
ка! Это только темные академики какие-нибудь не глядя подма-
хивают. У нас какая нынче пятилетка? Количества и качества,
надо все проверить. - Она, говорит референт, у нас на закры-
той выставке стоит. Как скажете, враз отопрем и все как есть
покажем. - Веди! - приказывает начальник, извлекает из крес-
ла свой толстый зад и идет на выставку в секретный корпус.
Двери перед ним открываются, коверная дорожка под ноги ло-
жится, белоблузая Быстринка в экране светится, глупою рожей
лыбится, паспорт с фамилиями авторского коллектива выпечаты-
вает. А начальник, ну, скажем, стучит в экран пальцем: Ну,
отпирайте, раз грозились! - Еще бы, видит, там внутри что-то
шевелится... Референты, конечно, забегали, ищут соавторов
отдельских, как быть, не знают. Шутка ли, начальник дурочку
в белой блузке из экрана извлечь требует! Пока с секретуткой
договаривались, белую блузку искали, начальник руками водить
принялся: Быстринка, конечно, на ключ запираться должна, шоб
без никакого распутства. И чтобы секретные клеветнические
сведения из нее почерпнуть нельзя было, на экспорт, как-ни-
как... Но ключ пролетарским должон быть, запоминающимся. А
то что же, всеобщее равенство, а даже для меня, самого рав-
ного, то есть одного из самых равных - и то отпереть не мо-
гут... И что это на ей за кофточка такая прозрачная, надо б
поскромнее... А ключ - ну, пароль, слово какое-нибудь... Ну,
ТРУД или РОДИНА. Это правильно, что без ключа внутрь залезть
нельзя... Я и имею в виду внутрь системы... Ну, и в латин-
ском языке есть буквы как русские. Какие пролетарские слова
можно из таких букв сложить? Может, имена? ЛЕНИН - не то...
МАРКС! - Стоп, прерываю я поток фантазии, надо по ходу дела
пробовать... Ругается... АВРОРА!.. Опять не то... Заря?..
Нет, не так, ВОСТОК!.. Ну и считай себе на здоровье, сколько
раз я неправильно обратился, а я буду пробовать, пока не со-
тру тебя к ебанной матери... Мир, победа не годятся. Вообще
это свинство, программа не должна следить за тем, кто ею
пользуется. Ты же, сука, не человек, нахера это всеобщее
равенство? О! РАВЕНСТВО!.. Ну?.. Есть! К моим услугам, со
всеми потрохами! А теперь видишь, кто я? Паспорт, мерзавка!
Ага, нас с Павликом даже в списке авторов нету! Я так и ду-
мал! Документацию, сперва оглавление, дура!.. А то на тебя
глядеть противно: сквозь ту блузку, что я тебе делал, хоть
очертания груди было видно, и блик та блузка на подбородок
отбрасывала очень натурально, а теперь блузка матовая, а
блик остался... Эге, да у тебя даже про загрузчик есть? Все
замки взломаем... Ишь, недотрога!
Наконец, я стираю эту черную гадину и кладу в считы-
ватель вкладыш с копией моей системы. Когда в экране появля-
ется родная Белоблузая Быстринка, мне, как отдельному чинов-
нику, хочется залезть прямо в экран, протиснуться мимо стро-
чек с фамилиями и обнять мою дорогую дурочку, но я сдержива-
юсь и прошу тесты. Сердце готово выскочить из груди, в ушах
шум. Пока Быстринка кланяется, показывая на схемах, какие
блоки и службы работают нормально, и перечисляет, что она
умеет делать, я вытираю пот, который здесь не капает, а со-
бирается в большие капли, и оглядываюсь по сторонам. Шум, от
которого можно оглохнуть, - это хохот множества глоток: шир-
ма давно убрана и мое сражение с Быстринкой наблюдает вся
детвора, и взрослые тоже; использован почти весь обьем, так
что я вижу полусферу из голов. А вдруг они подумают, что у
нас так и принято разговаривать с женщинами? Впрочем, Быст-
ринка - не женщина... Похоже, Фрея обеспечила синхронный пе-
ревод моих ругательств. Я чувствую себя победителем, но по-
чему-то опять краснею...
Фрея просит прощенья: она, как педагог, должна была
использовать случай для наглядной демонстрации. Бедность и
слабое здоровье не позволяют ей вывезти учеников на экскур-
сию в нашу страну, поэтому приходится внимательно слушать
то, что говорят гости. Лагранжу кажется, что мне пора сде-
лать перерыв, и они приглашают меня покушать. Заодно мне
удается бесплатно искупаться. Я собирался вернуться к Быст-
ринке. Фрея провожает меня, но не в школу, а в оранжерею,
где всеми мыслимыми (и, как я до этого считал, немыслимыми)
способами "смягчает для меня здешний пещерный быт". Фрее по-
могают ее ученицы, так что я несколько раз теряю сознание.
Конец нашим играм кладет огромный волосатый мужик.
Он врач, его зовут Вагус. Ему Клара наябедничала. Вагус об-
ругал Фрею русскими словами, которые я имел неосторожность
употребить по отношению к Быстринке, и уволок меня в гости-
ницу. Здесь прохладнее, Вагус одевает некое подобие костюма
не то из марли, не то из бумаги. Мне становится зябко, и я
надеваю все, что у меня есть. Вагус задвигает меня решеточ-
кой в спальной нише и начинает расспрашивать о здоровье,
жизни, работе. Плохо понимая, что со мной творится, я сыплю
цитатами из инструкции по общению форма 77713 и даже не могу
развести руками, когда Вагус недоверчиво ухмыляется. Его на-
ивные вопросы постепенно выходят из области, предусмотренной
инструкцией; Вагус, почувствовав брешь, оживляется. Чтобы не
запутаться в противоречиях, перевожу разговор на SR . Вагус
старожил, ему есть, что рассказать. Иногда я прошу его гово-
рить медленнее, но это мало помогает.
Станцию SR строили для ремонта спутников. Собственно
станции не было, только ходовая рубка, двигатель и ангар.
Еще собирали крупные установки, которые доставлялись по час-
тям. Ангар не был расчитан на давления порядка атмосферного,
защищал только от холода и жары, работали в скафандрах. Ко-
гда Гелиограф столкнулся с каким-то мусором (слышали про эту
катастрофу?), жилой отсек уцелел, но шлюзовая камера отсут-
ствовала. Жилой отсек поймали, заключили в ангар, но толку
от этого было мало: скафандры были снаружи, а люди внутри.
Вайлд выпустил в ангар почти весь кислород, и ангар не лоп-
нул. Солнечникам сказали, чтобы открывали люк, а они боя-
лись: видели в иллюминаторы людей в скафандрах. Тогда Вайлд
вышел к обломку в трико и, задыхаясь, стал плевать в иллюми-
натор. Солнечники обиделись и вышли. Крут и остальные прита-
ились, чтобы их из обломка не видели, они тут же всех в шлюз
покидали, спасли. А Вайлд запомнил, что в Малый ангар можно
выходить без скафандра... Большого тогда на было...
Началась кампания по борьбе с мусором. Из мусора же
собирали дополнительные помещения для SR , здесь организо-
