стежки у него получались кривые, и это было не совсем хорошо. Металл
представлял из себя огромную железную балку, не без самодовольства
вертевшую в разные стороны и выставлявшую на всеобщее обозрение табличку
"за меня гибнут люди".
Вокруг директора и балки стояла толпа молча наблюдавших за тем, как
директор зашивается, до ужаса худых существ. Кто они такие, Птиц не понял.
В конце концов это было не так уж и важно, потому что он влетел в
следующий мир, потом еще в один, потом... Он погружался в эти миры, как
ложка в сахарный сироп. Они мелькали и проносились мимо. Миры с двумя
солнцами и миры с тремя лунами, миры без солнца и луны, погруженные в
первобытную тьму, где на холодных, пронизываемых ветром равнинах трубили
мамонты и ревели саблезубые тигры. Миры ядерных взрывов и миры жизни,
покрытые копошащейся, растущей, хватающей и умирающей зеленой броней.
Миры...
Птицу уже давно надоело смотреть по сторонам. Глаза его сами собой
закрывались, а миры складывались в его голове в детскую считалочку, на
каждое слово которой он проскакивал по одному:
- Эники - безбрежная вода. Беники - обжигающий холод. Чукете -
разинутая зубастая пасть. Мэ - мертвая бабочка. Абуль - протяжный боевой
крик. Фабуль - белоснежная, как кусок сахара, мечеть. Домине - голубой
шарф и длинные волосы. Экс - скамейка. Пэкс - дракон. Пулю - гадюка. Пукс
- песок.
Пауль.
Он остановился и медленно-медленно, словно просыпаясь от долгого сна,
огляделся по сторонам.
Перед ним был мир, к которому он шел всю жизнь. О котором, еще не
зная как он выглядит, мечтал. Мир широких долин и тихих, задумчивых,
извилистых речушек. Мир сонных рощиц. Мир солнечных, пахнущих полднем и
грибами полян, мир гигантских степных трав. Но самое главное - это был мир
свежего ветра и крыльев.
Да, это был он. Мир рвущих воздух крыльев, больших и малых птиц,
паривших у самой земли и выше, и еще выше, в бездонном поднебесье.
Птиц стоял посреди большой поляны, закинув голову вверх и жадно
раскрыв клюв. Он смотрел. И ничего больше ему не хотелось. Он был счастлив
тем, что этот мир оказался существующим. И поначалу этого хватало. Но
потом внутри у Птица появилась уверенность, что вот сейчас, именно сейчас,
удастся то, ради чего он искал этот мир.
С трудом передвигая длинные мозолистые лапы, он сделал пару шагов
назад, а когда места для разбега оказалось достаточно, широко раскинул
руки и поначалу неуклюже, а потом все быстрее побежал, чувствуя, как под
его руками бьется ветер. Он бежал и верил, что еще немного, вот у того
конца поляны случится чудо. Руки превратятся в крылья, и он взлетит.
Высоко-высоко. Под самое небо. Вот сейчас.
Дудки!
Что-то невидимое мягко взяло его за плечи и со звонким чмоканьем, как
пробку из бутылки с шампанским, выдернуло обратно на дорогу миров...
- Вот так, - сказал Нломаль.
Выпрямившись, он скрестил руки на груди и стал насвистывать какой-то
легкомысленный мотивчик.
- А пистолет? - спросил диспетчер.
- Какой пистолет? - пожал плечами Нломаль. - В левый висок стреляют
только левши. А он, насколько я знаю, левшой не был.
Они помолчали.
Чернобородый воин в сверкающих латах, пройдя Велимира насквозь,
радостно хохоча, вонзил призрачный меч в грудь Нломаля. Послышалось
негромкое жужжание, и в воздухе появилась надпись "Вы проиграли".
Велимир закурил и подумал о том, что они, похоже, действительно
проиграли. Кому? Кто такие эти пистолетчики? Люди в мундирах и с оружием?
Вообще-то, чтобы понять случившееся здесь, их вовсе не обязательно знать.
Очевидно, у кого-то из их высших бонз лопнуло в конце концов терпение, и
они перешли к реальным действиям. А это значит - они теперь способны на
все, что угодно. Хрустальная гадюка - лишь начало. Будет и хуже.
Наверняка, сейчас уже куда надо представили доклад, где сказано, что этим
высоколобым ни в коем случае нельзя доверять такую важную вещь, как
комплекс. У них там свободно ползают по коридорам хрустальные гадюки. А до
президентского дворца, между прочим, рукой подать! И вообще, вся эта
расхлябанность может кончиться военным вторжением.
Что такое комплекс? Окно в бесконечное множество миров. Не может
быть, чтобы оттуда, с дороги, не попытались на нас напасть. А ведь сделать
это проще пареной репы. Кинуть подразделение десантников, и они вырежут
этих ученых клопов в течение двух секунд. Через полчаса вражеская армия
захватит президентский дворец, и пошло-поехало. А вот если на пути
проклятых интервентов встанут наши доблестные пистолетчики...
Нет, положительно, такая вещь, как дорога миров, должна находиться в
надежных руках...
Мы-то уж порядок наведем. И, кстати, исследуя дорогу, повисим
обороноспособность страны. А то она последнее время что-то подгуляла. Того
и гляди окажемся голыми и безоружными перед превосходящими силами
противника. Вот соседи, например, новую бомбу придумали, другие создали
такое, что и говорить страшно, а мы скоро будем на последнем месте по
вооружению. Когда же на нас нападут, куда вы кинетесь? Конечно, к нам.
Защитите! А защищать-то и нечем! Потому что мы, пистолетчики, вовремя не
получили дорогу миров, на которой эти недоумки ученые сейчас занимаются
саботажем и очковтирательством...
Велимир потушил окурок о подошву и, отбросив его в сторону,
задумался.
Надпись "Вы проиграли" над его головой погасла, а в противоположном
углу квадрата появилась другая - "Так вы будете играть или нет?"
- Будем, - сказал диспетчер. - Обязательно будем.
- Что? - удивился Нломаль.
- Ничего-ничего, - задумчиво сказал Велимир и вдруг спросил. - После
того, как Дангнур вышел из комнаты отдыха, кто-нибудь из нее отлучался?
- Никто, - подумав, ответил Нломаль.
Получается, застреливший Дангнура не был дорожником. А кем... человек
вооруженный пистолетом?.. Мухобой? Нет, мухобоев перед заступлением на
пост тщательно проверяют. Таким образом, пистолет не пронесешь. Если
только мухобои и их начальство не в сговоре. Нет, это невозможно. По идее
в такую операцию должно быть задействовано не более двух исполнителей.
Если привлечь мухобоев, число посвященных в нее увеличится. Тем самым
опасность, что кто-то проговорится, станет больше.
Начнем сначала. Исполнителей должно быть не более двух человек. Один
дорожник и один... Кто? Как его найти и "расколоть"? Тогда все еще можно
исправить. С чего начать?... Не дорожник и не мухобой... Стоп, есть такой
человек! Есть!
- Пошли! - крикнул Велимир и бросился к выходу из класса
тренажеров...
Дернув стеклянную дверь, Нломаль ворвался в дежурку. Велимир следовал
за ним по пятам. А в дежурке все было как обычно. Горел ровный,
успокаивающий свет, и Сизоносен сидел все также, спиной к ним.
- А ну-ка... - шагнув к креслу, схватил дежурного за плечо Нломаль.
Он был страшен в этот момент. Но больше ничего сказать не успел, потому
что Сизоносен медленно-медленно стал валиться вперед. По странному
совпадению, упав на пол, он застыл в позе эмбриона.
Велимир почему-то подумал, что жизнь - безжалостная штука. Может, и
правда существует рок, судьба? И если бы не повезло мне, я мог бы
оказаться на его месте, а он на моем?
Нломаль перевернул Сизоносена на спину и, скривившись, некоторое
время его рассматривал. Потом сказал:
- Медленно действующий яд. Гады, как они все рассчитали.
Точнее не бывает. Теперь у нас нет никаких доказательств.
Профессионалы.
- И что же делать? - растерянно спросил Велимир.
- Что? - Нломаль пожал плечами. - Ждать. Я думаю, через пару дней мы
станем безработными. А жаль. Мне эта работа нравилась.
Он взял с подлокотника кресла книжку, которую читал Сизоносен, не без
иронии посмотрел на ее обложку и положил на место.
- Пойдем, надо рассказать нашим. А потом сообщить верховному друиду.
- Пойдем, - согласился с ним диспетчер. - Надо всех предупредить. Эти
типы таких штучек могут приготовить гору и маленькую тележку. Судя по
всему, фантазия у них богатая.
Они вышли в пустой коридор. Вообще, казалось, что комплекс вымер, и
даже роботы-уборщики не сновали под ногами, охотясь за невидимым для
людей, но заметным для них микромусором. Впрочем, Велимир припомнил, что в
случае тревоги они автоматически отключаются. Значит, включить их забили.
Они вернулись в комнату отдыха дорожников, и, пока Нломаль
рассказывал про Дангнура и Сизоносена, Велимир опустился в ближайшее
кресло и закрыл глаза.
Вот и все. Вот и доигрались. И скоро он останется без работы. Он
вообще сплошной "без": без семьи, без друзей, без личной жизни, а теперь
еще и без работы. Нет, куда-нибудь он устроится, это точно. Только дороги
у него больше не будет. А потом пройдет время, и он станет обыкновенным
старпером (старым передовиком), и все "без" будут при нем, может, даже
кое-какие прибавятся. И ему останется только по вечерам смотреть
телевизор, пить чай, шататься по кабакам и рассказывать всяким пьянчужкам,
шамкая беззубым ртом и обливаясь пьяными слезами, про свою никчемную
жизнь. И широкоплечие парни с ледяными глазами в угоду приличным
посетителям будут вышвыривать его на улицу, в грязь.
Да, перспективы радужные.
В конце концов, что такое дорога? Ненасытное чудовище, во имя
какого-то абстрактного знания, забирающее жизни таких славных парней, как
Нломаль. Стоит ли ей посвящать жизнь? Может, лучше заняться чем-то более
понятным? Чтобы все было, как у людей. Теплая, сонная, такая милая по
утрам жена, нормальная работа, вечер, дети, которых надо вывести в люди, а
потом баю-баю... И все путем, этак ладненько, чинно, не хуже, чем у
других. Зато - обеспеченная, спокойная старость. Стоит ли менять это на
дорогу? Нет, не так. Равняется ли это дороге, впридачу с твоей грязной,
прокуренной, захламленной холостяцкой конурой?
Додумать он не успел. Хлопнула дверь.
Велимир поднял глаза и увидел стоящего возле нее верховного друида.
Лицо его было угрюмо, волосы на голове стояли торчком, ослабленный галстук
болтался, как овечий хвост. Как-то странно дернув плечом, он бухнулся на
ближайший диванчик и обвел дорожников тяжелым, немигающим взглядом.
- Что случилось? - в полной тишине спросил Нломаль.
- Все, - глухим голосом сказал Слав Скалевский, верховный друид,
почетный исследователь высшей степени, штабс-секретарь президентского
научного общества, лауреат черт знает скольких премий, ученый с мировым
именем. - Все пошло прахом...
Что это было? Сон, галлюцинации, временное помрачнение рассудка? Вряд
ли этот мир был реальностью. Скорее всего - очередные козни дороги миров.
Птиц посмотрел по сторонам. Он сидел на том же самом месте, с
которого они начали путешествие в многослойный мир. Вот и его окошечко
виднеется совсем рядом. Его ли?
Сзади слышались странные звуки. Оглянувшись, Птиц увидел сидевшего
рядом медвежонка. Тот размеренно мотал круглой башкой и монотонно бубнил,
покачиваясь из стороны в сторону:
- О, эвкалипт! О, сладкие, сладкие эвкалиптовые листья! О, чудесные,
восхитительные побеги! Неужели, неужели никогда я вас больше не увижу, не
почувствую ваш запах, не узнаю вкус?! О! Это невыносимо!..
Птиц уныло вздохнул и, почистив клюв о перья, стал думать о дороге и
о многослойном мире, а также о том, что его в действительности не
существует. А еще Птиц никак не мог понять, зачем дороге понадобилось
подсовывать им эту галлюцинацию. Может быть, зря он у них слопал половину
