будет нелегко свалить нас. Кроме того, у нас достаточно корней аконита,
чтобы его отваром укротить бешенство лихорадочного пульса, но есть
друзья, соседи, весь поселок! Будь ты трижды проклята, клятва Гиппокра-
та! Либо ты всегда верен клятве, либо не
верен ей! Я знал, что не смогу смотреть людям в глаза, если не...
- Как только кто-нибудь задумается над тем, почему я, врач, так дол-
го скрывал свои медицинские познания, нам конец. У императорской тайной
службы тысяча ушей.
Кассия погладила меня по лицу так, как лишь она умела.
- У Сириака две маленькие дочурки. У них лихорадка, им надо помочь.
Сохранишь им жизнь-и как будто бы у нас появятся две дочки!
Что на это скажешь? Как нам хотелось иметь детей! Но боги не желали
полноты нашего счастья-все мои эликсиры не помогали.
Помощь больным... Препарат аконита не то средство, которое можно до-
верить людям невежественным. Лишняя капля-смерть, каплей меньше-препарат
не действует. Это балансирование на лезвии ножа.
- Иду к Сириаку, Кассия, - вздохнул я. - Но прежде всего я должен
поставить в известность Дургала, эту темную личность. Он, так сказать,
мой коллега. И нужно сообщить Марку Веру. В восторг от этого он, конеч-
но, не придет.
Трибун воспринял недобрую, пока еще не проверенную весть спокойно.
Он явно недооценивал ее.
- Что солдату лихорадка, - буркнул он. - Пришла, потрясла, ушла. По-
чихаешь, посморкаешься-и все прошло. Опасно для жизни? Эх вы, штатские!
Для вас болотный комар опаснее германского тура!
Я попытался еще раз доказать ему, что опасность реальна. Что еще я
мот сделать?!
Потом, подавив антипатию, пошел к Дургалу. Чужак, казалось, уже за-
был о моем неделикатном любопытстве. Принял меня как и в первый раз: го-
ворил слова, дружественные по сути, но до обидного безучастные по инто-
нации. Я поведал ему о том, что узнал, высказал свои предположения.
Он выслушал меня внимательнее, чем Марк Вер, заметил: - Необходима
ясность. Я со слугой пойду с тобой
к Сириаку. Эй, Роба! Мою сумку! Может быть, им можно помочь.
О деньгах он не сказал ни слова, чем возвысился в моих глазах. Об
этом я ему, каменнолицему, конечно, не стал ничего говорить. - Ну что
же, тогда в путь, господин Дургал!
Дом Сириака, хотя и стоял над глубокими подвалами между мощными ко-
лоннами, был убог, как все хижины бедняков. Когда-то давно на этом месте
богатый полуримлянин начал строить дом, намереваясь сдавать его в арен-
ду. Но ввязался в беспорядки, начавшиеся после смерти Цезаря. Его иму-
щество было конфисковано, строительство прекратилось. В недостроенных
стенах и поселился Сириак.
Когда мы пришли, то застали там Кассию. Меня это обеспокоило, но я
не сказал ни слова упрека. Она вытирала больным пот со лба и поила их
отваром.
Я сразу оценил опасность ситуации. Возничий еще коекак держался, но
его изможденная, постоянно болевшая после рождения близнецов жена не
могла сопротивляться болезни. Нас она не узнавала, бредила. Укрытые мно-
жеством одеял и все равно трясущиеся от озноба, обе девочки-семилетки
пытались согреться, тесно прижавшись друг к другу. Но видно было, что и
они очень плохи.
- Это-Дургал, знаменитый врач! - представил я своего спутника.
Сириак попытался ответить, но из его горячечной груди вырвался лишь
неразборчивый хрип. Может быть, он просил о помощи и предлагал высокую
плату? Что еще может сказать больной? В Римской империи только смерть
бесплатна.
Хотя дома я часто рассказывал о странном человеке, прибывшем издале-
ка, мне было любопытно узнать, как Кассия будет реагировать на его при-
сутствие. Кассия, вежливо кивнув, смотрела на непроницаемое лицо врача.
И то, что не мог видеть Дургал, не укрылось от меня: она была озада-
чена. - Моя супруга.
- Честь имею, - монотонно сказал он. - Извини, госпожа Кассия, но
прежде всего больные. Роба, принеси свежей воды!
Раб, подхватив бронзовое ведро, ушел. Нам пришлось довольно долго
ждать его возвращения-колодец был неблизко.
Тут-то местный писарь должен был бы не мешкая распрощаться с при-
сутствующими - начиналось лечение, но иначе поступил врач Сабин Юлий.
Того удержало любопытство.
Дургал приблизился к Сириаку, внимательно разглядывая больного и не
объясняя, что его интересует. Мне показалось, что он рассматривает глаза
Сириака. В Пергаме учитель говорил мне, что по глазам можно определить,
каково состояние больного. Врачеватель положил возничему ладонь на лоб.
- Подними, пожалуйста, левую руку, мой друг! - попросил он.
Удивленный глава семьи повиновался. Его потные пальцы дрожали.
Ого! - подумал я. Он думает, что это чума! Разбирается. Но это не
чума. Дургал бегло пощупал подмышку. - Понимаю. Так, а теперь посмотрим
других домочадцев, чтобы я мог окончательно удостовериться. Процедура
повторилась трижды. - Хвала богам, эпидемии чумы у нас нет, - сказал я
после того, как Дургал снова укутал одеялами близняшек, укутал с забот-
ливостью, удивившей меня. - Об этом и я тебе мог бы сказать.
- Знаю, господин секретарь. Но по подмышкам и легче, и точнее можно
определить. Каково состояние больного, - ответил он. - Кстати, у меня
ощущение, что ты кое-что понимаешь в медицине. Врача не обманешь. - Нем-
ного.
- Как мне представляется, Талтезе это пригодится, - лаконично про-
комментировал он мой ответ.
Между тем вернулся слуга, поставил полное ведро воды. Дургал с по-
казной тщательностью вымыл руки, намылив их египетским натриевым мылом,
и в довершение покапал на них из крохотного пузырька сильно пахнущими
духами, чтобы ничто больше не напоминало о недавних манипуляциях у
смертного одра.
Заметив, что тщательность его действий была нарочитой, я промолчал.
Наверно, Дургал отгадал мои мысли-холодный взгляд вперился в меня.
- Знаешь, господин Руф, я взял за правило подчеркивать престиж опыт-
ного врача тем, что мою свои руки, как аристократ. Да, это Горячая
Смерть, - вынес он приговор. - Насколько я знаю, здесь, наверху, в Се-
верной Испании, верят, что демоны лихорадки внедряются в тело больного.
Я кивнул. А Дургал так не думает? - Ну, в каждой стране свои верова-
ния. На моей родине... Буду давать людям травяной экстракт, возможно, он
прогонит демонов, если еще не поздно. Роба будет его носить.
Он обратился к Сириаку:
- Проси богов, чтобы они дали вам силы выздороветь! И мне-вполголо-
са: - Вы цените его? Он дельный человек? - Конечно, мне нравятся и он, и
его жена... и дети. - Как он об этом догадался? - Было бы скверно...
- Сомневаюсь, что он поправится. В нем и другие болезни активизиро-
вались. К тому же семья очень плохо питается. Жди наихудшего! - добавил
он после паузы. - А теперь я, с твоего позволения, уйду. Надо готовить
экстракт.
Я задумчиво смотрел им вслед. Они шли по улочке рядом, господин и
раб.
Какой врачебной школы Дургал? Определенно не пергамской. Я сам там
учился. Также исключается афинская. Египетской? Возможно. Про эту школу
я знаю только то,
что учившиеся в Мемфисе и Александрии любят напускать туману. Разве
Дургал не такой же? А может быть, он учился дома, у парфян? А может
быть, и в далекой Индии...
- Я думала, ты сам хочешь дать Сириаку отвар! - Когда у постели
больного встречаются двое слуг Эскулапа, Кассия, один должен уступить
другому, иначе третьей будет смерть. Я верю, что эта пословица верна.
Кроме того, Дургал разбирается в нашем искусстве. Умный человек, ты не
находишь? Она отвела прядь волос со лба.
Да. Но про него не скажешь, что он-добрый человек. Я чувствую это. В
некотором смысле, только, пожалуйста, не смейся, он вообще не человек.
Я и не думал смеяться. В моей голове мелькнула подобная же мысль.
Может быть, Дургал-волшебник или даже демон? Волшебство было запрещено в
империи решением сената... Хотя в Пергаме верили, что Эскулап тайно по-
является среди людей. Но бог никогда не станет торчать в таком захо-
лустье, тем более что в Риме его ждет всяческое почитание. Ах, чепуха
все это! Так мы договоримся до нелепицы.
Завтра снова приду, Сириак! Если тебе не станет лучше...
Смерть пришла раньше меня и прибрала семью. Смерть была всюду,
смерть была ненасытной. Улицы Талтезы опустели-люди боялись встречаться
с людьми. Люди боялись соседей, как боятся крыс во время чумы. Кому слу-
чалось поперхнуться хлебной крошкой, видел, как врассыпную разбегались
от него окружающие.
Как только стало известно, что я могу дать совет при заболевании и
составить микстуру, больные стали буквально осаждать мой дом. Приходили
днем и ночью, просили, умоляли, требовали. Я жил как во сне. Лишь Кассия
время от времени сообщала мне: тот заболел, этот выздо-
ровел, а этот умер; но иногда и это не доходило до моего сознания.
Мои лекарства помогали мало, хотя я и готовил их добросовестно, как
учили. Многие из моих подопечных умерли. Как-то, в глубоком отчаянии, я
сказал, что те, кому я помогаю советом и жаропонижающим эликсиром, уми-
рают так же, как и те, кто помощи не получает. Кассия спорила со мной:
мне кажется, она боялась, что я могу сдаться. В несколько дней мы обес-
силели, наши глаза ввалились, наши руки, ноги тряслись.
То, что и у Дургала были такие же результаты, ни на йоту не поднима-
ло мое настроение. Он был не лучшим, чем я, врачом. И его пациенты уми-
рали десяткамипричем люди, которых было особенно жалко: Аул Курион, отс-
тавной центурион инженерных войск. Горячая Смерть прибрала его в ка-
кой-то час. Как искусный архитектор и инженер, он зарабатывал хорошие
деньги и снова пускал их в оборот. Задуманный акведук должен был стать
вершиной его творчества... Обычно такие люди оседают в больших городах.
Когда подобный человек снова появится в нашем захолустье, известно лишь
в астральном мире.
Не все просили помощи, многие рассуждали, как молодой легионер Оптим
Тавр:
- Со мной ничего не случится. Во мне так много вина, что ни одному
демону в меня уже не влезть!
Беспрерывно увеличивалось число пьющих. Это было бы смешно, не будь
так трагично. Лихорадка не щадила и пьющих: спустя несколько дней слав-
ный Оптим слег, чтобы никогда больше уже не встать.
Места расквартирования провинциальных войск у Восточных ворот вскоре
обезлюдели-добрая часть легионеров не могла нести службу из-за болезни,
не меньшая - лежала на кладбище. Эпидемия действовала с той же неумоли-
мостью, с какой выполняется приказ командующего о казни каждого десятого
легионера, виноватого ли, безвинного ли... И чаще всего погибали лучшие.
Внезапно заболел Марк Вер. Естественно, я сам лечил бы покровителя,
окажись я в поселке, когда его свалила ли-
хорадка. Но адъютанта пришлось послать за Дургалом. Его искусство
было бессильно, и комендант гарнизона испустил дух. Уже дававшее сбои
местное управление прекратило существование.
Могильщики трудились неутомимо. С утра до позднего вечера рыли моги-
лы, складывали в них умерших, закапывали. Церемония сожжения-не в тради-
циях Северной Испании. Римские обычаи захоронений, несмотря на долгое
господство римлян, здесь не привились. Кроме того, обряд жертвоприноше-
ния требует много времени, а времени не было. Все это рассчитывали на-
верстать потом, когда стихнет эпидемия. Тогда будут изваяны и установле-
ны надгробья для богатых. Но самое ужасное было впереди. Однажды вечером
я пристроился за могильным камнем, ожидая наступления ночи. Небо быстро
потемнело, вспыхнули звезды, далеко на западе бледно светила луна. Я по-
дозревал, что должно произойти, и лишь хотел убедиться в верности своего
предположения. Могильщик клялся мне в этом страшной клятвой. А он не из
тех, кто бросает слова на ветер.
Я вернулся в полдень, на час опоздав на похороны Марка Вера. И те-
