дилы, а если вам морды понабивать от не хер делать?" Ему с ними неинте-
ресно, им с ним делать нечего. Палатку грабить его уже не позвали.
В семнадцать Кривсанов и Добриков ушли в зону, вскоре Коренев приз-
вался в армию. А дембельнулся, его стали в милицию агитировать, золотые
горы сулили: учебу, офицерские погоны, квартиру. Хамов и блатоту всякую
не терпел, а потому и согласился охотно. Вместо золотых гор он получил
возможность таскать пьяных, сворачивать в бараний рог хулиганов, вести
нудные разборки с бытовыми правонарушителями. Три года отпахал в пат-
рульно-постовой службе, поступил на заочное отделение "Вышки", на втором
курсе действительно получил офицерскую звездочку и одиннадцать лет прот-
рубил в розыске.
Жизнь менялась, менялась и работа. Раньше из-за пропавшего пистолета
ставили на уши всю область, теперь в газетах буднично сообщалось о кра-
жах и захватах стволов, а суточные сводки наполнились небывалыми фактами
автоматно-гранатометных расстрелов. Раньше авторитет блатного определял-
ся громкостью сделанных "дел", количеством судимостей, местом в крими-
нальной иерархии. Теперь изо всех щелей лезли не нюхавшие лагерной пох-
лебки, а оттого особенно наглые молодчики, которые по организованности и
дерзости заткнули за пояс традиционные кодланы. В отличие от своих пред-
шественников они не прятались и не маскировались, наоборот, завели уни-
форму - спортивные костюмы вызывающей расцветки, кожаные куртки, стан-
дартную стрижку "под горшок". Опять-таки, в отличие от воров, они плева-
ли на законы, ни в грош не ставили милицию. Они вертели сумасшедшими
"бабками" и знали, кому и сколько "отстегнуть", чтобы власть не ставила
препятствий, а, наоборот, помогала во всех начинаниях.
Через неделю после того, как Коренев занял должность начальника уго-
ловного розыска, к нему в кабинет зашли двое из "новой волны", накачан-
ные, уверенные, непривычно доброжелательные. Они предложили дружбу, ус-
луги и долю в их бизнесе - сто штук ежемесячно (пока, а там будет больше
с учетом инфляции).
Коренев повел себя неблагодарно и для гостей очень неожиданно. Выдер-
нув из плечевой кобуры "макар", он поставил их мордами к стене, вызвал
по селектору Ерохина с понятыми и обшарил карманы спортивных штанов и
кожаных курток. В одной нашелся автоматический нож, а во второй - "паке-
тик с веществом буро-зеленого цвета и запахом конопли", что и было не-
медленно задокументировано. Мгновенно потерявших уверенность "гостей"
закрыли в камерах, а через два часа взволнованный Бобовкин прибежал уз-
навать об их судьбе.
- Это ошибка, большая ошибка, - повторял он, утратив обычную вальяж-
ность. - Они из группировки Шамана, а с ним лучше отношений не пор-
тить...
- А чего он мне сделает? - презрительно спросил Лис, зная, что содер-
жание разговора станет известно и Шаману, и многим другим "заинтересо-
ванным лицам". - Я любому могу ребра переломать, а надо будет - башку
прострелю! На моей территории я хозяин, и "бабками" меня не купишь. - Он
немного помолчал. - А этих двоих я заагентурю, пусть Шамана "освещают".
Давно пора ему на нары...
Уголовное дело лопнуло, так и не успев раскрутиться. В ноже оказался
неисправным фиксатор клинка, а потому экспертиза не признала его холод-
ным оружием. Вещество, похожее на анашу, было названо безобидным порош-
ком растительного происхождения. Задержанных приходилось освобождать.
Лис сделал это лично. На прощание он поговорил с каждым наедине, потом,
обняв за плечи, проводил спортсменов до дверей райотдела и дружески поп-
рощался за руку. И хотя беседа носила безобидно-нейтральный характер, а
дружеское прощание - явный наигрыш, больше эти люди на Шамана не работа-
ли, и у других "авторитетов" доверия к ним не было.
А Коренев вернулся в кабинет и составил список тех, кто имел доступ к
вешдокам, а следовательно, мог сломать нож и подменить наркотик: следо-
ватель, эксперт, Бобовкин...
Больше его подкупить не пытались. Вопрос о новом начальнике УР расс-
мотрели "авторитеты" во главе с Шаманом и решили обходиться без его пок-
ровительства, а те дела, где "крыша" милиции необходима, переносить в
другие районы. Всего в Тиходонске было восемь районов.
Хотя слово "коррупция" не сходило, с газетных страниц и телевизионных
экранов, о подкупе в милицейской среде говорилось мало, да и то шепотом.
Дело скрытое, а выступать с голословными обвинениями против мощной и
страшненькой системы смельчаков не находилось. Но сами-то сотрудники
знали, что к чему: кто честный мент, кто с гнильцой, а кто - купленный с
потрохами. Тем более что скрытые дела имели весьма недвусмысленные внеш-
ние признаки.
Много лет назад, в юности, Коренев посмотрел первый и последний в
своей жизни новозеландский фильм про тамошнего полицейского Пепе Гереро.
Тот быстро бегал, смешно вскидывал коротенькие ножки, смертным боем луп-
цевал противников, а особо злостных расстреливал из крупнокалиберного
револьвера, пуля которого отбрасывала тело не меньше чем на три метра,
выбивая из него сноп кровавых ошметков.
В перерывах Пепе Гереро произносил страстные монологи о честности и
справедливости, со всех сторон обкатывая основной тезис: при нищенской
зарплате честный полицейский и должен быть нищим. А если полицейский жи-
вет в шикарной вилле и ездит на дорогом лимузине - значит, он куплен
преступниками. В подтверждение Пепе разувался и показывал желающим рва-
ные носки - символ честности и неподкупности.
В те годы настоящие полицейские ленты на наш экран не попадали, а Пе-
пе Гереро был пропущен, очевидно, во имя идеологических интересов - по-
мощи развивающемуся кинематографу или чего-то в этом роде. Наверное, по-
тому он и запомнился, как и прямолинейная поучительность, сводящая чест-
ность полицейского к рваным носкам.
За время службы Коренев неоднократно вспоминал носки Пепе Гереро.
Зарплату все сотрудники получали одинаковую, двадцать-тридцать рублей
разницы в те времена или двадцать-тридцать тысяч в эти годы погоды, ко-
нечно, не делали. А жили как будто на разные. Было время, когда "преус-
певающие" боялись выделяться из общей массы, маскировались, рассказывали
басни про богатую тещу да про внезапное наследство, про умение жен доро-
го продавать старые вещи и дешево покупать новые, про постоянные долги,
лотерейные выигрыши и прочую туфту.
Потом пришел новый министр, самый крутой за послевоенные годы, он
провел чистку органов под лозунгом борьбы с нечестностью и хозяйственным
обрастанием. Прекрасный лозунг, воплощенный в жизнь, как и все предшест-
вующие, через жопу, а потому трансформировавшийся в свою противополож-
ность: со службы уволили тех, кто случайно подвернулся под руку, а ушлые
ловкачи, как и всегда, остались "при своих".
Коренев помнил: из розыска выгнали Берестнева, жена которого владела
дачным участком и небольшим домиком, и Песочникова - за то, что он
пользовался машиной отца по доверенности. Оба, кстати, операми были хо-
рошими. Бобовкин в то время строил дом как раз "для тещи", все об этом
знали, но официальных заявлений он не делал, а разоблачать его желающих
не нашлось: с кадровиками и с начальством он всегда дружил.
Через несколько лет грозного министра отправили на пенсию, а потом и
вовсе наступило время вседозволенности, и уже никого не удивляет отделе-
ние по борьбе с экономическими преступлениями, не возбудившее за годы
напряженной и многогранной деятельности ни одного уголовного дела. Как
не удивляет и экономическое процветание сотрудников во главе с начальни-
ком. И никто не сопоставляет результаты служебной деятельности отделения
и высокий уровень жизни оперов, не отыскивает взаимосвязей между этими
факторами и не делает никаких выводов. А кто будет их делать? Некому, у
всех свои дела, свои заботы вплоть до самого верха...
Как же работать в таком беспределе честному менту? Да и не такой уж
он кристально честный, этот Лис... Когда нашел угнанную "Ауди", хозяин
двести штук принес в благодарность. Помялся-помялся - неудобно... Но
взял. Зима скоро, ему самому ботинки нужны да Натахе пальто, сапоги -
зарплаты не хватит, а тут вроде премия... Да когда из бара Акопа Варта-
няна выгнал блатную шелупень, что по вечерам пакостила, клиентов отпуги-
вала, Акоп тоже принес сотню. Потом на того рэкетиры наехали, Лис их от-
вадил, Акоп опять конверт в карман засунул. Не нравилось ему это, но де-
ваться некуда - не ходить же в рваных носках и в дырявых ботинках. Да и
за информацию платить надо, на те копейки, что выделяются для этого,
только фуфло какое-нибудь и купишь. Рынок, в рот им ноги!
Хотя успокаивал себя: мол, я не прошу, сами дают за то, что я так и
так сделаю, да и у блатных не беру, преступников не отмазываю, а жить-то
надо, но понимал - он, в отличие от многих коллег, в "Вышке" хорошо
учился, - что как ни крути, а по закону никакая это не "премия" и не
"благодарность", а самая настоящая взятка. И от понимания этого так пар-
шиво и тошно делалось, что выть хотелось. Раньше он коммунистов не лю-
бил, теперь этих, нынешних, жизнь такую устроивших, ненавидел.
А изливал ненависть на блатоту - и старую, и новую, на всех, кто пы-
тался в районе "погоду делать". Это неверно, что они ничего не боятся.
Кулака под дых, ноги в промежность, пистолета под ребро - очень даже бо-
ятся. К примеру, группа кавказцев из вновь прибывших в баре "Спаса-
тельный круг" свою штаб-квартиру устроила. Весь тротуар заставят машина-
ми и тусуются до глубокой ночи - дела свои обсуждают, анашу курят, в
нарды играют, в карты, в подсобке девок трахают. Посторонних не пускают
- нескольким морды набили, теперь сами не идут. Гаишники с машинами ни-
чего сделать не могут, участковый дурачком прикидывается: мол, там все
спокойно, жалоб нет. Тогда берет Лис Ерохина и Волошина - тоже надежный
парень, и под полночь закатывается в этот притон.
Как в кино: стволы вынули, уперли восьмерых руками в стенку, ошмона-
ли. Две пушки, четыре ножа, нунчаки, анаша, опия немного... А в подсобке
еще двое девчонку на ящиках раскладывают, с улицы затащили, сволочи, та
орет, вырывается, губы кусает, ну да вовремя успели - Лис обоих на инва-
лидность перевел по мужской части, наручники накинули, а потом всю банду
в отдел.
В былые времена, лет этак с десяток назад, всех бы сразу под замок
упрятали, а через трое суток двух-трех бы выпустили, если бы, конечно,
ничего на них не раскопали, пустили бы свидетелями, и те худо-бедно
проблеяли бы на суде свои показания... А дружки их до суда за решеткой
бы сидели, а потом лет на пять, шесть, восемь по зонам разъехались.
Бы... Если бы да кабы. Савушкин - зам по опер - поглядел устало: за-
чем тебе это? Шум на весь район, прокурор про нарушения законности пого-
варивает, как же, облава, массовое задержание. Толку-то все равно не бу-
дет... Действительно, шестерых сразу отпустили, тех, с разбитыми яйцами,
в больницу отвезли, двоих, правда, закрыли на семьдесят два часа крат-
ковременного задержания, но потом тоже освободили под подписку о невыез-
де.
Ясно, что до суда дело не дойдет - поразбегаются все к чертовой мате-
ри! Выходит, зря Лис операцию проводил? Нет, не зря! Во-первых, девчонку
спасли, хорошая девчонка, симпатичная. Во-вторых, те двое из подсобки,
может, и будут еще что-то нехорошее делать, но насиловать точно не ста-
нут, тут профилактика стопроцентная. Втретьих, пока вся заваруха шла,
кто-то (а Лис знал - кто) кирпичом лобовые стекла побил всем машинам,
что на тротуаре стояли. Это поубедительней гаишного штрафа. В-четвертых,
труппа из "Спасательного круга" убралась, все они теперь засвечены, на
учет поставлены. А самое главное - почувствовали, мерзавцы, что закон -
это не только правильные слова по телевизору. И другие узнают, тоже пое-
жатся...
Таковы основные итоги, а есть еще и побочный результат. Эдик - бармен
