винялся в другой и являлся гражданином третьей.
Жесткая позиция ФБР, требовавшего незамедлительной выдачи им Леви-
на, возможно, была связана с настоящей истерией вокруг русской мафии,
вспыхнувшей в Америке после ареста в июне 1995 года Вячеслава Иванько-
ва по прозвищу Япончик. До этого, как известно, ФБР говорило о русской
мафии в Америке весьма скептически и имело всего несколько реальных
уголовных дел, в которых фигурировали выходцы из бывшего СССР. Амери-
канские полицейские, не привыкшие работать с жестким советским контин-
гентом, видимо полагали, что если нет заявлений от потерпевших, то нет
и самих преступлений. Арест Япончика многое изменил. В ФБР стали отк-
рываться новые вакансии для офицеров, знающих русский язык, расширять-
ся штаты русского отдела. В этой ситуации очень, конечно, нужны были
конкретные дела и реальные победы, одной из которых могло стать "Дело
Левина".
Между тем, для того, чтобы "кинуть" западный банк вовсе не обяза-
тельно быть компьютерным гением. Проще и надежнее можно работать с
обычными кредитными картами, типа У18А, Американ экспресс. Мастер
Кард. Как стало известно, СитиБанк, который был "опущен" Владимиром
Левиным, принял эпохальное решение изъять все пластиковые карточки Ви-
за и Мастер Кард у российских клиентов.
Тема мошенничеств с кредитными картами появилась в России уже дос-
таточно давно, еще в конце 80-х годов. Сотрудники правоохранительных
органов в массе своей тогда про пластиковые кредитные карты даже слы-
хом не слыхивали, поэтому в те золотые дни наши отечественные мошенни-
ки могли делать целые состояния. Схема была проста. У какого-нибудь
иностранца кралась кредитная карга и какой-либо документ, удостоверяю-
щий личность. Потом в украденный паспорт вклеивалась фотография мошен-
ника, он немного потренировавшись "расписываться" под фирмача начинал
гигантское турне по "Березкам" и другим валютным магазинам необъятного
Советского Союза. Иностранец, обнаружив кражу, конечно, звонил в свой
банк и там его кредитную карту сразу же ставили в так называемый
стоп-лист, но эти стол-листы доходили до России только через месяца
полтора-два, а у продавщиц в "Березках" зачастую не было никакого же-
лания в этих бумажках копаться. Фирмы несли гигантские убытки на тер-
ритории России, но предпочитали молчать, потому что между разными пла-
тежными системами началось очень острое соперничество за российский
рынок. Никто не хотел антирекламы. Одним из первых дел на территории
России по мошенничествам с помощью кредитных карт стало знаменитое де-
ло Валерия Яськина: однажды в самом начале 90-х годов в Петербурге од-
на из продавщиц "Березки" отказалась обслужить американца, который
набрал товара на уж очень большую сумму. Американец начал скандалить
на ломанном русском языке и продавщица вызвала милицию. Скандал про-
должился в отделении, где к счастью, оказались трое офицеров из спецс-
лужбы уголовного розыска. Американец бушевал и обещал всех уволить.
Милиционеры имели бледный вид и очень переживали до тех пор, пока один
из споров не сказал по-простому: "Слушай ты, козел, у себя в Штатах
будешь полицейских увольнять, а сейчас живо все из карманов на стол!"
Когда у "стопроцентного" американца был найден советский паспорт на
имя Валерия Яськина, то он как-то погрустнел и сказал на чистом русс-
ком языке: "Ладно ребята, кажется я попал. Бля" Впоследствии Яськин
оказался Валерием Кузьмуком. А для того, чтобы выкупить его у оперов,
из Москвы приезжали люди в буквальном смысле с чемоданами денег. Но
сидеть Яськину-Кузьмуку все-таки пришлось. Можно только предполагать,
что еще в начале 90-х годов русские мошенники умудрялись "кидать" за-
падные фирмы и банки прямо в России на сотни тысяч долларов. (Однако
эта тема искусственно замалчивалась и, как говорят, не без участия са-
мих кинутых фирм, которые были не заинтересованы в том, чтобы подвер-
галась сомнению их надежность - ради этого они были готовы даже тер-
петь колоссальные убытки.)
Самое смешное, что в середине 90-х им стало работать еще легче. Те-
перь кредитные карты не нужно было красть у иностранца. Их уже мог
приобрести и любой российский гражданин. Для этого требовалось всего
ничего - сама карта стоила примерно 20 долларов и от 500 до 1500 дол-
ларов нужно было для открытия счета. Мошенники получали несколько та-
ких карт на разные паспорта, после чего уезжали, скажем, в Германию.
Там они шли в банки и начинали снимать по этой карте наличные деньги.
Проверка карты в Германии заключалась лишь в том, что сама карта под-
линная и не находится в стопе. А сколько денег на счету у клиента в
России выяснить сразу не удавалось. Выйдя из одного банка мошенник шел
на другую улицу в другой банк, а потом в третий и четвертый. Осенью
1995 года один веселый парень наснимал таким образом за три дня около
40 тысяч долларов и это, конечно, не предел, потому что он оперировал
только одной кредитной картой. А по оперативным данным некоторые мо-
шеннические группы выезжали на Запад, имея по 7-8 кредитных карт и со-
ответственно паспортов к ним на брата. Арифметика простая - за неделю
они могли "откэшировать" до полумиллиона долларов, примерно столько
же, сколько сняли со счетов разных банков возможные подельники Влади-
мира Левина.
В конце 1995 года один весьма информированный источник уверял меня,
что в скором времени компьютерные взломы станут одной из самых расп-
ространенных и любимых "тем" в мире организованной преступности Пите-
ра. А "дело Левина" было всего-навсего своеобразной "пробой пера".
В общем, что говорить, богата талантами Матушка-Россия.
Р. S. Забавно, что в конце 1995 года прошел слух о том, что Влади-
миру Левину уже предложили работать на одну из известных западных кам-
паний. Говорили даже, что предложения эти исходили из самого Сити-бан-
ка...
ТЕРРОРИСТ ШМОНОВ
7 ноября 1990 года в Москве на Красной площади шла мирная демонс-
трация трудящихся, выражавших свою поддержку партии и правительству.
Внезапно в колонне начался какой-то переполох, и грянули два выстрела.
В считанные секунды сотрудники "девятки" скрутили человека, пытавшего-
ся совершить неслыханное - застрелить Генерального секретаря ЦК КПСС
Михаила Сергеевича Горбачева. Человеком этим оказался Александр Ана-
тольевич Шмонов. Бывший рабочий Ижорского завода. Долгое время Шмонов
был чуть ли не единственным настоящим, классическим террористом после-
военного периода нашей истории...
...Он сидит ссутулившись, время от времени недоверчиво поглядывая
на диктофон. В его лице и фигуре есть что-то трогательное. Глядя на
него почему-то возникает ассоциация с несправедливо обиженным ребен-
ком. Никакой агрессии или злобы он не проявляет, на вопросы отвечает
спокойно, тщательно подбирая слова. Может быть, это спокойствие и за-
медленная речь - результат пятилетнего пребывания в психиатрической
больнице специального режима...
- Ну, что о себе рассказать? Я был членом свободной демократической
партии России до 7 ноября 1990 года. Трижды меня арестовывали за расп-
ространение независимой печати. У меня среднетехническое образование.
Я имею авторское свидетельство на изобретение за номером 1652676.
Мысль застрелить Горбачева и Лукьянова у меня появилась месяцев за во-
семь до тех выстрелов на Красной площади. Почему я хотел это сделать?
Я отвечу вам по пунктам. Во-первых, я считал Горбачева виновным за
убийства мирных людей 9 апреля 1989 года в Тбилиси и 20 января 1990
года в Баку. Вовторых, я считал, что Лукьянов тоже виноват, потому что
почти все важнейшие решения в стране принимались коллективно. В-треть-
их, я считал, что Горбачев и Лукьянов совершили злодеяние перед нашим
народом, захватив власть в свои руки. В-четвертых, я полагал, что без-
наказанность порождает новые злодеяния. Ну, и в-пятых, в июне 1990 го-
да я направил письмо в Политбюро, где предупреждал их, что попытаюсь
их убить, если до 1 сентября 1990 года они не организуют всенародный
референдум, на который должны были быть вынесены вопросы о свободных
всенародных выборах руководства, введении многопартийной системы, ры-
ночной экономики и т.д., всего тринадцать пунктов. Они, конечно, ниче-
го не выполнили. Если бы выполнили, я не стал бы им мстить. Письмо я
отправил не за своей подписью, а за псевдонимом. Оно до них дошло, по-
тому что на следствии мне его потом показывали. Но до покушения меня
по нему не вычислили. Я никаких признаков слежки за собой не обнаружи-
вал. Готовиться к самому покушению я начал давно. Интуитивно еще года
за три до этого я чувствовал, что может возникнуть необходимость
отомстить, поэтому я вступил в общество охотников и рыболовов и приоб-
рел ружье. Стрелял я неплохо. В армии со ста метров я попадал в девят-
ку. А у девятки диаметр 15 см. А на Красной площади я стрелял с 47
метров и целился в голову. А голова у Горбачева диаметром больше, чем
15 см, так что шансы у меня были... Я тренировался в лесу, а потом 5
ноября поехал в Москву. Ружье зарядил двумя пулями - правый ствол пу-
лей "полева", левый пулей "спутник". 6 ноября приехал в Москву, снял
комнату в частном секторе. Волновался, конечно, немного, понимал, что
могу погибнуть. Но колебаний не было. 7 ноября я вместе с демонстран-
тами прошел по Красной площади и, поравнявшись с мавзолеем, достал
из-под пальто ружье и стал целиться в Горбачева. Но, видимо, целился я
слишком долго, секунды две, наверное. Ко мне успел броситься сержант,
который направил стволы вверх. Первая пуля ушла выше мавзолея. К сер-
жанту подбежали другие охранники и развернули ружье в противоположную
от мавзолея сторону. Так что вторая пуля попала в стену ГУМа. Я ведь
как хотел, если с первого выстрела Горбачев падает, то я стреляю в
Лукьянова. Целиться надо было, конечно, побыстрее. Демонстранты-то мне
не мешали - а вот сержант успел. Что творилось на мавзолее я уже не
видел, потому что меня скрутили охранники. Они меня не били, просто
скрутили и все. Потом меня повезли в Лефортово. Я там провел один ме-
сяц. Очень переживал, что не попал. Потом была психиатрическая экспер-
тиза, в которой участвовали семь профессоров. Из которых двое признали
меня вменяемым и психически здоровым, а пятеро - невменяемым. Лично
для меня, конечно, лучше было, что признали невменяемым, потому что
иначе могли бы расстрелять. Но для дела лучше бы, чтобы они признали
меня здоровым. Одно дело, если невменяемый пытался застрелить Горбаче-
ва и Лукьянова - люди расценят это, как выходку душевнобольного и все.
А если стрелял вменяемый, то это месть за совершенные злодеяния. Дру-
гие властители уже бы боялись совершать зло. Потому что, если нашелся
один, кто покарал, то ведь может найтись и другой. Правда, у меня по-
мощников не было, хотя я и пытался их найти. Я клеил листовки с призы-
вами убивать членов и кандидатов в члены Политбюро. Конкретно 7 марта
1990 года клеил. Кстати говоря, ведь на суде мне предъявили обвинения
по двум статьям - по ст. 66 (терракт) и по ст. 70 прим. (публичный
призыв к террору). Так вот ст. 70 отпала. Суд признал, что улик недос-
таточно. Хотя я на следствии подробно рассказывал, что клеил, где кле-
ил, каким клеем, подробно текст листовок пересказывал... А после суда
меня направили на принудительное психиатрическое лечение, где я и на-
ходился до 7 июня 1995 года. Условия там тяжелые, хуже, чем в тюрьме.
По крайней мере, так говорили люди, которые сидели и там и там.
Во-первых, в неволе сидишь. Во-вторых, все время уколы и таблетки.
Многие уколы очень болезненные, просто мучительные. Аминазин - это еще
ничего, есть гораздо более мучительные уколы... Там чувствуешь посто-
янное унижение. В зоне ты хоть и повинен в преступлениях, но ты чело-
