Повернулась ко мне лицом:
- Сделайте мне одолжение: Мэнди не знает о моих занятиях. Она не
балерина и не поймет, как нужны мне тренировки. Ей неприятно будет узнать,
что я заняла не свое время. Прошу Вас, когда поведете ее на ленч, не
рассказывайте о нашей встрече.
Ее просьба озадачила меня.
- Но, если Вы знаете о нашем ленче, как может она не знать о Ваших
делах?
- Мое сознание работает постоянно, ее же включается вместе с ее
приходом.
Мне такое разделение не понравилось. Как будто прочитав мои мысли,
Селена сказала:
- Я не виновата: это так, потому что это так.
Она направилась к дому, наклоняясь вперед, словно преодолевая
сопротивление невидимой цепи. Я даже слышал треск выходящей из нее наружу
энергии.
- Вы ведь не расскажите, правда? - обернулась она с беспокойством.
Подумав, я решила, что особого вреда в утреннем явлении Селены нет.
- Нет, я не скажу ей.
Она облегченно вздохнула.
- Горди, Вы - настоящий друг. Мы обязательно еще встретимся.
Цепь порвалась, она подпрыгнула, прошла колесом и исчезла.
В полдень Аманда ждала меня на веранде. Она спустилась по ступеням с
королевским спокойствием, так не похожим на еле сдерживаемую горячность
Селены. Казалось невероятным, что обе девушки живут в одном теле.
- Доброе утро, мистер Гордон, - Она ослепительно улыбнулась. - Куда
мы поедем?
- В кафе "Галерея".
Главное достоинство этого кафе, не учитывая того, что оно было одним
из двух действующих, - возможность в ожидании заказа ознакомиться с
выставкой наших художников и скульпторов.
- Художники основали здесь, наверное, целую колонию, - произнесла
Аманда, разглядывая картины. Она провела рукой по гладкому изгибу
сонатропической скульптуры Друммонда Каспера. Троп откликнулся на звук ее
голоса наклоном.
- Они основали Эвентин. Между местной элитой и ними существует лишь
тоненькая прослойка из владельцев магазинов и деловых людей вроде меня. В
сущности Эвентин - просто деревня с большим населением.
- Но о каких достопримечательностях Вы говорили?
- О собрании уникальнейших архитектурных сооружений.
Ее золотые глаза недоверчиво округлились:
- Архитектура?
Я улыбнулся.
- Я хорошо в этом разбираюсь. Обещаю, мисс Гейл, таких вольных
упражнений в идиосинкразии дизайна жилых зданий вы нигде не найдете.
Позвонив в контору Каро и сказав, где меня искать, я проводил Аманду
в машину и повез показывать обещанное. Дома, стилизованные под Дворцы
султанов, греческие храмы, готические замки, я проезжал с призрением,
которого они заслуживают. Зато про Дом-дерево мог рассказывать бесконечно.
Комнаты-цветы распускались вдоль лестниц-ветвей, расходящихся от единого
ствола-входа. Остановились мы и у гротов и галерей Пещерного дома,
встроенного в отвесную скалу над Лунным озером, и перед ажурными комнатами
Шуточного домика.
- Изумительно, - проговорила Аманда. - Там действительно живут?
Конечно, без Аманды, опирающейся о мою руку, встречающей каждую новую
диковинку восторженными вздохами, прогулка бы потеряла свою
привлекательность. В довершению ко всему она стала называть меня просто
Мэттью. Мне больше нравилось Мэт, но на мое предложение она ответила:
- Если ты не против, я оставлю некоторую официальность. Папа говорит,
что преждевременное сближение способствует сексу, но мешает
взаимопониманию.
Я был не готов к спору с великим сенатором Гейлом.
Я могу звать тебя просто Мэнди?
- Нет!
Ее горячность напугала меня, но она быстро исправилась:
- Мои друзья зовут меня Амандой.
Как мог, я пытался растянуть нашу поездку. Но от приглашения на обед
она с улыбкой отказалась:
- Мне надо еще разобрать багаж.
- Я с удовольствием помогу.
Она отрицательно покачала головой.
- Спасибо, в другой раз.
Я взял с нее обещание продолжить экскурсию и удалился. Ее образ не
отпускал меня всю дорогу до дома. О своей уехавшей подруге я уже не
вспоминал. Интересно, когда снова увижу Селену?
На следующее утро на своей двери я нашел от нее записку.
"Горди,
Вчера вечером Вам следовало настоять на своем приглашении. Игра в
"хозяйку сенаторского дома" не включила обязанности по кухне. Мэнди
понятия не имеет какие продукты нужно включить в меню. Найдите ей
справочник и научите."
Подпись отсутствовала и почерк был аккуратнее, чем я ожидал от
Селены, но кроме нее написать записку никто не мог.
Я позвонил Аманде в полдень. Не упоминая о записке, спросил как она
готовит пищу.
После недолгой паузы я услышал:
- Бросаю все компоненты в кастрюлю.
Я содрогнулся.
- Этого недостаточно. Я принесу тебе справочник. А пока не научишься,
будешь есть вместе со мной.
Ожидая ее протест, аргументы "за" я приготовил заранее. Но они не
понадобились. Она тихо сказала:
- Очень мило с твоей стороны. Спасибо.
Так я получил возможность видеть ее два раза в день.
Через несколько дней, встретив Селену на берегу озера, я поблагодарил
ее за великолепную идею.
Подпрыгивая на месте, она пожала плечами:
- Кто-то должен подсказать тебе, что делать.
Она побежала вдоль берега.
- Мне можно с тобой? - окликнул ее я.
Она оглянулась, не останавливаясь.
- Как хочешь. Мне нравится, когда есть с кем поболтать. Но должна
предупредить: со мной сложнее, чем с Мэнди.
Она вскоре это доказала: если я бежал медленно, просто оставляла меня
одного, прямо говорила, что думала, и не упускала случая поспорить. Обмен
колкостями, ее остроумие привлекали меня меньше, чем ровная, нежная беседа
с Амандой. Пропасть между бушующей энергией одной и добродетельным
спокойствием другой была огромной.
Селена не переставала наставлять меня. Каждое утро она передавала мне
записки с планом действий. Я был рад угождать Аманде, чаще встречаться с
ней, но такая форма получения указаний меня озадачивала.
- Зачем ты пишешь? Скажи все сама, я не перепутаю и не забуду.
Она отрабатывала новый комплекс упражнений на растяжку, наблюдение за
которыми вызывало бурный протест моих мышц. Не прерывая занятий, с шумом
выдыхая воздух между наклонами и прогибаниями, она произнесла:
- Привычка. Я всегда оставляю записки для Аманды.
- Такие же?
- Почти. В первое время - рассказывала о себе, потом - кого я
встретила и что - прошла в школе - за мою половину года. Люди не
догадывались - что мы разные.
- Когда же вы сами это поняли?
Она покружилась на одной ноге. Потом, опираясь о перила веранды,
начала делать высокие махи ногами. Весело улыбнулась:
- А, вопрос номер два? Номер один, это - "как вы себя чувствуете?".
Прежде, чем я успел извиниться, она продолжала:
- Сейчас расскажу. Раздвоение произошло в нежном шестилетнем
возрасте. Я сообщила об этом Мэнди, когда научилась читать и писать - в
семь лет. Вопросы есть?
Я кивнул:
- Что отвечать Аманде на вопрос, как мне удается угадать, что ей
необходимо. Я не хочу ей лгать.
Селена не прерывала упражнений.
- Она не спросит. Все время находился некто, заботящийся о ней. Мэнди
считает, что окружающие просто обязаны знать о ее нуждах.
От напряженных занятий на лице Селены выступили мелкие капельки пота.
Она выпрямилась, напрягая каждую клеточку своего тела, и направилась к
входу в дом.
- Ах, да. Чуть не забыла: на следующей неделе у сенатора день
рождения, и Мэнди попросит помочь ей выбрать подарок.
Послав мне на прощанье воздушный поцелуй, исчезла внутри.
Незадолго до полудня позвонила Аманда с просьбой помочь ей найти
подарок отцу, если у меня, конечно, есть время. Каро взглядом выразила
свое неодобрение, но вынуждена была признать, что срочных дел на сегодня
действительно нет. В это время года в деловой жизни наступает затишье.
- Если появится клиент, скажи я займусь им завтра с самого утра.
- Где Вас искать в случае острой необходимости?
Я неопределенно мотнул головой:
- Не ближе Гэйтсайда.
Ее глаза округлились:
- Не слишком ли длинный путь за рядовым презентом? Всего хорошего.
Аманде тоже показалось далеко, но я смог убедить ее: Выбор товаров
там значительно больше, есть интересные вещи с других планет; к тому же до
ночного поезда останется время - мы сможем вкусно пообедать и сходить в
театр.
К концу этого дня мои ноги ныли от ходьбы по огромному количеству
магазинов, в глазах рябило от чудовищного количества просмотренных вещей.
Но в обществе Аманды поиски подарка, достойного сенатора, доставляли
неземное наслаждение. Мы добрели до кафе "БЕТА ЛЕБЕДЯ" и я заказал столик
у окна. Отдыхая за чашечкой горячего кофе, мы рассеянно наблюдали за
происходящим на улице.
Откинувшись на спинку стула Аманда лениво потягивала кофе.
- Надеюсь, твои дела из-за меня не пострадают?
- Страдаю только я, когда не вижу тебя.
Она улыбнулась:
- Ты очень мил. Посмотри!
Мимо окна проходила живописная группа молодых людей с фантастически
раскрашенными волосами, одетых в облегающие яркие трико.
- Наверное, это артисты из театра "Голубой Орион". Хочешь посмотреть
их шоу?
Шум у дверей заглушил ее ответ. В кафе ввалилась привлекшая наше
внимание группа, заполнив его оживленной болтовней и смехом. От их
компании отделился высокий гибкий парень. Ногти на его длинных пальцах
были выкрашены в лиловый цвет, как и волосы - в тон наложенным вокруг глаз
теням.
- Селена, любовь моя, - пропел он. - Какой сюрприз!
Аманда сжалась на своем стуле. Я резко встал, стул громко заскрипел:
- Кто Вы? Что Вам надо?
Он удивленно уставился на меня, заметив растерянность девушки,
недовольно нахмурился.
- Тедди - а, то есть, Джералд Теодор. Мы познакомились с Селеной в
Лондоне три года назад, когда работали над "Высокими людьми". И жили
вместе. Помнишь, Селена?
- Я - не Селена, - чуть слышно прошептала Аманда.
Брови танцовщика поползли вверх.
- Д-да, простите, я вижу. Вы - та, другая.
Он повернулся ко мне.
- Знаете, эти месяцы рядом с Селеной... Если бы она мне не сказала,
ни за чтобы не догадался.
- Мэттью, я хочу уйти, - Аманда нащупала рукой свою накидку.
Мы встали, я помог ей одеться и, поддерживая под локоть, вывел из
"Беты Лебедя" мимо остолбеневшего Теодора.
Я поймал кэб, чтобы вернуться на станцию. Аманда, молча,
рассматривала руки, сжатые на коленях. За всю поездку она не произнесла ни
слова. Я обнял ее, чувствуя под руками не живое мягкое тело, а застывшую
деревянную статую. Немного расслабившись, она уткнулась лицом в мое плечо.
На станции не могла отпустить свой локон - все время накручивала его на
пальцы.
- Мне очень жаль. Я понимаю, глупо переживать из-за такого пустяка.
Но, когда я встречаю очередного ее приятеля, ничего не могу с собой
поделать. Физически ощущаю, как по мне пауками ползают их пальцы. Они все
такие... нелепые, - ее лицо исказилось. - Не представляю, зачем ей эти...
твари. Я не позволяю мужчинам прикоснуться к себе, а она готова идти с
любым по своему минутному капризу. Совсем как мать.
Я не мог скрыть своего удивления. Подобный непримиримый тон был так
ей не свойственен.
- Папа мог стать президентом, если бы не Маргот Рэнделл, жадная,
вульгарная эгоистка, лишенная какой-либо морали. Он пытался спасти ее, но
она чуть не свела его с ума.
Мне было неприятно слышать нападки на Селену и ее мать.
- Ты ведь не можешь знать точно, какая она - Селена, - проговорил я
мягко. - Ты никогда не встречалась с ней.
