будет ниже той, которая необходима, чтобы вызвать у них стремление к
достижению этого уровня занятости; Отсюда следует, что при данной величине
показателя, который мы будем называть склонностью общества к потреблению,
равновесный уровень занятости, т. е. тот уровень, при котором у
предпринимателей в целом нет стремления ни расширять, ни сокращать
занятость, будет зависеть от величины текущих инвестиций. В свою очередь
величина текущих инвестиций зависит от того, что мы будем называть
побуждением инвестировать, а побуждение инвестировать (мы покажем это) в
свою очередь зависит от отношения между графиком предельной эффективности
капитала и комплексом норм процента по займам с разными сроками погашения и
разной степенью риска.
Следовательно, при данной склонности к потреблению и данных размерах
новых инвестиций будет существовать только один уровень занятости,
совместимый с равновесием, поскольку всякий другой уровень приведет к
несовпадению совокупной цены предложения и совокупной цены спроса. Этот
уровень не может бытъ большим, чем полная занятость, т. е. реальная
заработная плата не может быть меньше, чем предельная тягость труда. Но,
вообще говоря, нет основания ожидать, что он будет равен полной занятости.
Эффективный спрос, сочетающийся с полной занятостью,- это специальный
случай, реализующийся только при условии, если склонность к потреблению и
стремление инвестировать находятся в определенном соотношении. То частное
соотношение, которое отвечает предпосылкам классической школы, является в
известном смысле оптимальным. Но оно может существовать лишь тогда, когда
текущие инвестиции (случайно или преднамеренно) обусловливают спрос, как раз
равный излишку совокупной цены предложения продукции по сравнению с
затратами общества на потребление в условиях полной занятости. Итак, суть
разработанной нами теории сводится к следующему.
1. При данном состоянии техники, объеме применяемых ресурсов и уровне
издержек производства доход (как денежный, так и реальный ) зависит от
объема занятости N 2. Соотношение между совокупным доходом и величиной
ожидаемых расходов на потребление, обозначаемой D1, будет зависеть от
психологической характеристики общества, которую мы будем называть его
склонностью к потреблению. Это значит, что потребление будет зависеть от
уровня совокупного дохода и, следовательно, от уровня занятости, если только
не произойдет изменений в склонности к потреблению.
3. Объем затрат труда N, на который предприниматели предъявляют спрос,
зависит от ожидаемых расходов общества на истребление (D1) и от ожидаемых
расходов общества на новые инвестиции (D2) D = D1 + D2 и есть то, что мы
ранее определили как эффективный спрос.
4. Поскольку D1 + D2 = D = ((N), где ( - функция совокупного предложения,
а D1 - как было показано выше, в п. 2, функция от N (обозначим. ее через
x(N) , зависящая от склонности к потреблению, то ((N) - x(N) = D2.
5. Следовательно равновесный уровень занятости зависит: а) от функции
совокупного предложения G, б) от склонности к потреблению х и в) от объема
инвестиций D2. Это и есть суть "общей теории занятости".
6. Каждой величине N соответствует определенная предельная
производительность труда в отраслях промышленности, производящих товары,
приобретенные на заработную плату. Это соотношение и определяет величину
реальной заработной платы. Пункт 5 поэтому требует оговорки, что N не может
превысить уровень, при котором реальная заработная плата снижается до
равенства с предельной тягостью труда. Другими словами, не все изменения
совместимы с нашей временной предпосылкой о постоянстве денежной заработной
платы. Поэтому для полной формулировки нашей теории впоследствии необходимо
отказаться от этой предпосылки.
7. Согласно классической доктрине, в соответствии с которой D = ((N) для
всех значений N, уровень занятости является нейтрально равновесным для всех
значений N, не достигающих максимума. Тем самым фактически вводится
предположение, что силы конкуренции между предпринимателями доведут объем
занятости до максимальной величины. Только в этой точке, по классической
теории, может существовать устойчивое равновесие. 8. Когда растет занятость,
D1 будет увеличиваться, но не в той же мере, что и D так как с ростом дохода
уровень потребления хотя и повышается, но не в той же степени. Именно в этом
психологическом законе следует искать ключ для решения наших практических
проблем. Ведь из него следует, что чем выше уровень занятости, тем
значительнее будет разрыв между совокупной ценой предложения (Z)
соответствующей продукции и суммой (D1), которую предприниматели могут
рассчитывать получить обратно в результате расходов потребителей. Поэтому
при неизменной склонности к потреблению занятость, не может расти, если
одновременно D2 не растет и не заполняет увеличивающийся разрыв между Z и
D1. Следовательно - если только не принять специальных предпосылок
классической теории о существовании сил, которые каждый раз, как повышается
занятость, приводят к увеличению D2, причем в размерах, достаточных для
заполнения увеличивающегося разрыва между Z и D,- экономическая система
может пребывать в устойчивом равновесии с N, меньшим, чем полная занятость;
это равновесие соответствует точке пересечения функций совокупного спроса и
совокупного предложения.
Итак, размер занятости не определяется предельной тягостью труда,
измеряемой величиной реальной заработной платы, с той, однако, оговоркой,
что объем предложения труда при данной реальной заработной плате
соответствует верхней границе потенциально возможного уровня занятости.
Склонность к потреблению и объем новых инвестиций совместно определяют объем
занятости, который в свою очередь совершенно определенным образом связан с
велиЧиной реальной заработной платы. Если склонность к потреблению и объем
новых инвестиций приводят к недостаточности эффективного спроса, тогда
действительный уровень занятости будет меньше, чем потенциальное предложение
труда при существующей реальной заработной плате, а реальная заработная
плата, соответствующая состоянию равновесия, будет больше, чем предельная
тягость труда при этом же состоянии равновесия.
Проведенный анализ дает нам ключ к объяснению парадокса бедности среди
изобилия. Одна лишь недостаточность эффективного спроса может привести и
часто приводит к прекращению роста занятости еще до того, как будет
достигнут уровень полной занятости. Недостаточность эффективного спроса
будет мешать росту производства, несмотря на то что предельный продукт труда
все еще превышает величину предельной тягости труда при данном уровне
занятости.
Более того, чем богаче общество, тем сильнее тенденция к увеличению
разрыва между фактическим и потенциальным объемом производимой продукции,
следовательно, тем более очевидны и возмутительны недостатки экономической
системы. Дело в том, что бедное общество предпочитает потреблять значительно
большую часть своей продукции, так что даже весьма скромный уровень
инвестиций будет достаточным для обеспечения полной занятости, в то время
как богатое общество должно отыскать значительно более широкие возможности
для инвестирования с тем, чтобы склонность к сбережениям его более богатых
представителей была совместима с занятостью его более бедных членов. Если в
потенциально богатом обществе побуждение инвестировать слабо, тогда,
несмотря на его потенциальное богатство, действие принципа эффективного
спроса заставит это общество сокращать объем производимой продукции, пока
оно, несмотря на свое потенциальное богатство, не устанет настолько бедным,
что значительно сократившийся излишек дохода над потреблением придет в
соответствие с его слабым побуждением к инвестированию. Более того, в
богатом обществе слабее не только предельная склонность к потреблению (20) .
Ввиду большей величины ранее накопленного капитала перспективы дальнейших
инвестиций здесь менее благоприятны (за исключением случаев, когда норма
процента не снижается достаточно быстро). Мы подходим, следовательно, к
теории процента и к выяснению причин, почему его норма не падает
автоматически до нужного уровня. Эти вопросы будут рассмотрены в книге
четвертой.
Таким образом, анализ склонности к потреблению, определение предельной
эффективности капитала и теория процента - вот три главных пробела в нашем
теперешнем знании, которые необходимо заполнить. Когда это будет сделано, мы
увидим, что теория цен займет подчиненное место в нашей общей теории. Кроме
того, мы убедимся, что деньги играют существенную роль в теории процента, и
попытаемся раскрыть особые свойства денег, отличающие их от прочих товаров.
III
Идея, будто мы можем спокойно пренебречь функцией совокупного спроса,
представляет принципиальную черту рикардианской теории, лежащей в основе
того, чему нас учили на протяжении более чем ста лет. Мальтус, правда,
страстно возражал против доктрины, Рикардо о невозможности недостатка
эффективного спроса, однако, тщетно. Мальтус не сумел четко объяснить, как и
почему эффективный спрос может быть недостаточным или избыточным. Он только
ссылался на факты, правда общеизвестные, и не разработал собственной теории.
Рикардо покорил Англию столь же полно, как святая инквизиция покорила
Испанию. Не только его теория была принята Сити, государственными деятелями
и Академическим миром, но даже самый спор прекратился. Альтернативная точка
зрения совершенно исчезла, и ее просто перестали обсуждать. Великая загадка
эффективного спроса, за решение которой столь рьяно взялся было Мальтус,
улетучилась из экономической литературы. Вы ни разу не найдете упоминания о
ней во всех сочинениях Маршалла, Эджуорта и проф. Пигу - авторов, которым
классическая теория обязана своим наиболее зрелым воплощением. Она могла
жить лишь украдкой, в подполье, на задворках у Карла Маркса, Сильвио Гезеля
или майора Дугласа*.
Полнота победы рикардианской теории - явление весьма любопытное и даже
загадочное. Связано это с тем, что теория Рикардо во многих отношениях
весьма подошла той среде, к которой она была обращена. Она приводила к
заключениям, совершенно неожиданным для неподготовленного человека, что, как
я полагаю, только увеличивало ее интеллектуальный престиж. Рикардианское
учение, переложенное на язык практики, вело к суровым и часто неприятным
выводам, что придавало ему оттенок добродетели. Способность служить
фундаментом для обширной и логически последовательной надстройки придавала
ему красоту. Властям импонировало, что это учение объясняло многие
проявления социальной несправедливости и очевидной жестокости как неизбежные
издержки прогресса, а попытки изменить такое положение выставляло как
действия, которые могут в целом принести больше зла, чем пользы. То, что оно
оправдывало в определенной мере свободную деятельность индивидуальных
капиталистов, обеспечивало ему поддержку господствующей социальной силы,
стоящей за власть предержащими.
Однако, хотя сама доктрина в глазах ортодоксальных экономистов не
подвергалась до последнего времени ни малейшему сомнению, ее явная
непригодность для целей научных прогнозов значительно подорвала с течением
времени престиж ее адептов. Профессиональные экономисты после Мальтуса
оставались явно равнодушными к несоответствию между их теоретическими
выводами и наблюдаемыми фактами. Это противоречие не могло ускользнуть от
