относительного сокращения реальной заработной платы, что является
достаточным оправданием для сопротивления такому сокращению. С другой
стороны, практически невозможно сопротивляться каждому сокращению реальной
заработной платы, вызываемому изменением покупательной силы денег, которое
затрагивает одинаковым образом всех работников. Действительно, подобное
сокращение реальной заработной платы, как правило, не встречает
сопротивления (естественно, если оно не слишком велико). Кроме того, борьба
против уменьшения денежной заработной платы в отдельных отраслях
промышленности не воздвигает столь же непреодолимого препятствия к
увеличению совокупной занятости, как это произошло бы в случае сопротивления
любому сокращению реальной заработной платы.
Другими словами, борьба за денежную заработную плату прежде всего влияет
на распределение cовокупной реальной заработной платы между различными
группами работников; величина же средней, т. е. получаемой одним работником,
реальной заработной платы, как мы увидим, зависит от других причин. Смысл
соглашений между определенными группами работников состоит в защите их
относительной реальной заработной платы, в то время как ее общий уровень
зависит от воздействия других сил экономической системы.
Следовательно, работники, к счастью, оказываются, хотя и подсознательно,
более благоразумными экономистами, чем приверженцы классической школы, так
как они противятся сокращениям денежной заработной платы, которые редко или
просто никогда не носят всеобщего характера, даже если существующий реальный
эквивалент этой заработной платы превышает предельную тягость труда при
данном уровне занятости. В то же время они не сопротивляются такому
уменьшению реальной заработной платы, которое сопровождает увеличение общей
численности работающих и не затрагивает относительные размеры денежной
заработной платы; исключением могут быть лишь случаи, когда сокращение
реальной заработной платы заходит так далеко, что угрожает снизить ее
величину ниже предельной тягости труда при данном объеме занятости. Любой
профессиональный союз окажет сопротивление урезке денежной заработной платы,
какой бы небольшой она ни была. Но поскольку ни один из них не помышляет о
стачке при каждом повышении cтоимости жизни, профессиональные союзы не
создают препятствий к увеличению совокупной занятости, как это им
приписывает классическая школа.
Мы должны теперь определить третью категорию безработицы, а именно
"вынужденную" безработицу в узком смысле слова, возможности которой
классическая теория вообще не допускает.
Под "вынужденной" безработицей мы, конечно, не подразумеваем простого
наличия неисчерпанной способности работать. 8-часовой рабочий день может
представлять собой безработицу лишь потому, что работа в течение десяти
часов отнюдь не лежит за пределами человеческих возможностей. Не следует
рассматривать как "вынужденную" безработицу также и уход из сферы труда
известного числа работников по той причине, что они не согласны работать за
заработную плату ниже определенного реального вознаграждения. Далее, из
нашего определения "вынужденной" безработицы целесообразно исключить
"фрикционную" безработицу. Поэтому мое определение таково: люди становятся
вынужденно безработными, если при небольшом росте цен товаров, приобретаемых
на заработную плату, по отношению к денежной заработной плате совокупное
предложение труда работников, готовых работать за существующую денежную
заработную плату, так же как и совокупный спрос на труд при этой заработной
плате, превышают существующий объем занятости. Другое определение,
сводящееся, впрочем, к тому же самому, будет дано в следующей главе (с. 18).
Из этого следует, что равенство между реальной заработной платой и
предельной тягостью труда при данном объеме занятости, которое
предполагается вторым постулатом классической школы, соответствует при его
реалистическом толковании отсутствию "вынужденной" безработицы. Такое
состояние мы будем называть "полной" занятостью. "Фрикционная" и
"добровольная" безработица совместимы с "полной" занятостью, определяемой
подобным образом. Все это хорошо увязывается, как мы увидим, и с другими
характерными чертами классической теории, которую в лучшем случае можно
рассматривать как теорию распределения в условиях полной занятости. Пока
действуют классические постулаты, "вынужденная", в указанном выше смысле,
безработица не может существовать. Фактическая безработица является поэтому
следствием либо временной потери работы при переходе от одного занятия к
другому, либо непостоянства спроса на узкоспециализированную рабочую силу,
либо это результат влияния профсоюзных "закрытых цехов" на занятость не
вовлеченных в профсоюз работников. Упуская из виду специфичность
предпосылки, лежащей в основе классической теории, ее сторонники неизбежно
приходили к заключению, что фактическая безработица (оставляя в стороне
допускаемые исключения) должна в основном порождаться нежеланием безработных
принять вознаграждение, соответствующее их предельной производительности.
Экономист-классик может сочувствовать тем, кто отказывается согласиться на
урезку денежной заработной платы; более того, он допускает, что неразумно
заставлять работников приспосабливаться к обстоятельствам временного
характера. Однако научная последовательность вынуждает его заявить, что в
конечном счете именно этот отказ лежит в основе всех бед.
Вместе с тем очевидно, что поскольку классическая теория приложима лишь к
случаю полной занятости, то совершенно неправильно применять ее к анализу
"вынужденной" безработицы, если уж таковая возникает (а кто же будет
отрицать, что она действительно существует). Теоретики классической школы
похожи на приверженцев эвклидовой геометрии в неэвклидовом мире, которые,
убеждаясь на опыте, что прямые, по всем данным параллельные, часто
пересекаются, не видят другой возможности предотвратить злосчастные
столкновения, как бранить эти линии за то, что они не держатся прямо. В
действительности же нет другого выхода, как отбросить вовсе аксиому
параллельных линий и создать неэвклидову геометрию. Нечто подобное требуется
сегодня и экономической науке. Нужно отбросить второй постулат классической
доктрины и исследовать механизм действия экономической системы, в которой
"вынужденная" безработица в узком смысле вполне возможна.
V
Подчеркивая наши расхождения с классической системой, мы не должны
упускать из виду важный пункт, в котором мы с нею сходимся. Мы принимаем
сформулированный выше первый постулат, ограничиваясь теми же самыми
оговорками, которые делает и классическая школа. Здесь мы должны
остановиться и проанализировать, к чему это ведет.
Принятие первого постулата означает, что при данной организации,
оборудовании и уровне техники реальная заработная плата и объем производства
(а отсюда и занятость) связаны между собой так, что, как правило, увеличение
занятости может произойти лишь одновременно с уменьшением ставок реальной
заработной платы. Таким образом, я не оспариваю этого важного факта, который
экономисты-классики совершенно правильно считали непреложным. При данном
состоянии организации, оборудования и техники реальная заработная плата за
единицу труда находится в совершенно определенной (обратной) зависимости от
объема занятости. Следовательно, если занятость возрастает, то применительно
к коротким периодам вознаграждение за единицу труда, выраженное в товарах,
приобретаемых на заработную плату, должно, вообще говоря, снизиться, а
прибыль увеличиться (9). Это, впрочем, лишь обратная сторона общеизвестного
положения, согласно которому применительно к коротким периодам (когда объем
используемого оборудования, состояние технологии и т. п. предполагаются
неизменными) промышленность обычно работает в условиях уменьшающейся
эффективности от увеличения масштабов производства. Другими словами,
предельный продукт в отраслях, выпускающих товары, приобретаемые на
заработную плату (ими определяется уровень реальной заработной платы),
неизбежно уменьшается с ростом занятости. До тех пор пока это предположение
справедливо, повышение занятости независимо от способа, каким оно
достигнуто, должно вести к снижению предельного продукта, а значит, и
выплачиваемой заработной платы, измеряемой в единицах этого продукта.
Но поскольку мы отбросили второй постулат, уменьшение занятости, хотя оно
и сопровождается получением работником заработной платы, равной по стоимости
большему количеству товаров, покупаемых на заработную плату, вовсе не
обязательно вызывается требованием со стороны работников большего количества
этих товаров; готовность же работников согласиться на пониженную денежную
заработную плату отнюдь не является лекарством от безработицы. Однако
взаимосвязь теории заработной платы и теории занятости, к анализу которой мы
теперь подошли, не может быть полностью разъяснена раньше г. 19 и приложения
к ней.
VI
Со времен Сэя и Рикардо экономисты-классики учили: предложение само
порождает спрос; при этом они подразумевали весьма важное, хотя и не слишком
четко определенное положение, что вся стоимость продукции должна быть
израсходована прямо или косвенно на покупку продуктов. Эта доктрина ясно
выражена в "Началах политической экономии" Дж. Ст. Милля:
"То, что образует собою средства платежа за товары,- это сами товары.
Средства каждого лица для оплаты продукции других состоят из тех товаров,
которыми оно владеет. Все продавцы неизбежно - и само слово "продавец" это
подразумевает - являются покупателями. Если бы внезапно могли удвоить
производительные силы страны, то мы удвоили бы предложение товаров на каждом
рынке, и тем самым мы одновременно удвоили бы и покупательную силу. Каждый в
такой же мере выступил бы с удвоенным спросом, как и с удвоенным
предложением каждый был бы способен купить вдвое больше, потому что каждый
мог бы предложить вдвое больше в обмен" (10).
В конечном счете из этой же доктрины делался вывод: всякий индивидуальный
акт воздержания от потребления равнозначен тому, что труд и материальные
средства, высвобождаемые из сферы потребления, направляются на производство
капитальных благ.
Следующий отрывок из книги Маршалла "Чистая теория национальных
стоимостей" весьма точно иллюстрирует традиционный подход к этому вопросу:
"Весь доход человека расходуется на покупку услуг и товаров. При этом
обычно говорят, что человек известную долю своего дохода тратит, а другую
долю сберегает. Общеизвестная экономическая аксиома состоит, однако, в том,
что человек покупает труд и товары на ту долю своего дохода, которую он
сберегает, точно так же, как и на ту долю, про которую говорят, что он ее
расходует. О человеке говорят, что он расходует, когда хочет получить
немедленное удовлетворение от услуг и товаров, которые он покупает. О нем
говорят, что он сберегает, когда его действия ведут к тому, что покупаемые
им труд и товары обращаются на производство богатства, которое, как
ожидается, послужит ему источником удовлетворения различных нужд в будущем"
(11) .
Нелегко, правда, было бы найти аналогичный отрывок в более поздней работе
Маршалла (12) , в работах Эджуорта или проф. Пигу. В наши дни эта доктрина
никогда уже не преподносится в такой грубой форме. Тем не менее она все еще
