площадка перед рестораном была уставлена дорогими иномарками. Кто приехал на
воровскую сходку - известно не было. Лишь мрачные, угрюмые братки из охраны
воров... Охранники ходили взад-вперед по площадке, иногда перекидываясь
между собой несколькими словами.
Вылезая из машины, Сильвестр похлопал меня по плечу:
- Не робей, парень! Что случится, то случится. Если вынесут - значит
вынесут. И тебя порешат. Если выйду живым - значит жить долго буду.
Он вошел в ресторанчик. Дверь за ним закрылась.
Я немного размялся, бродя по площадке, и, вернувшись в машину, стал
ждать. Разговаривать с охранниками у меня не было никакого желания. Я ведь
даже не знал своей дальнейшей судьбы. В случае, если на сходке будет вынесен
смертный приговор, меня постигнет та же участь, что и Иваныча, - ведь я его
телохранитель, а следовательно, и его доверенное лицо. Мне не
оставалось-ничего иного, кроме томительного ожидания.
Единственное, чем я мог себя занять, - поисками машины Шурика Макара из
Балашихи. В недалеком прошлом Глобус говорил, что необходимо развенчать
Шурика Макара, лишить его звания вора. Поэтому если он приедет на сходку, то
наверняка у Сильвестра появится союзник. Но машины, на которой ездил Шурик
Макар, на стоянке я не нашел, хотя вполне могло случиться, что тачку он
сменил.
За свое не очень долгое пребывание в Москве и общение с братвой из других
группировок, а также с так называемыми синими, то есть блатными, которые
придерживались воровских понятий, я уже знал, что к смерти на воровском
сходе вправе приговорить лишь краевой сходняк, то есть люди не местные. К
блатным санкциям, которые могут наложить воры, существовало три вида
наказания - Одно из них - пощечина. Ее, как правило, дают за оскорбление, к
тому же публично, во время сходки. Уклоняться или бить в ответ наказанный не
имеет права. Безобидная на первый взгляд кара, но без последствий не
остается. Авторитет вора падает, по миру расползается слух - "битый", мол.
За очередную провинность, которая раньше сходила с рук, может последовать
вторая санкция - это удар по ушам. По существу - лишение воровского титула.
И третье - лишение жизни, то есть убийство. Если первые две санкции были
неприменимы к Сильвестру, поскольку он не был вором в законе и,
следовательно, не может быть ни развенчан, ни оскорблен пощечиной, то его
убийство становилось весьма и весьма вероятным.
Обычно на воровской сходке существуют так называемые воры-обвинители,
которые запасаются уликами и подготавливают речь, чтобы не подорвать
собственный авторитет. Я прекрасно понимал, что если Сильвестр уже
приговорен ворами, то не явиться на сходку он не имел права, так каюв этом
случае к нему выслали бы палача или ликвидатора, который исполнит воровской
приговор в лучшем виде. Поэтому если Сильвестр принял решение явиться на
воровскую сходку, значит, он будет приводить определенные весомые аргументы,
доказывающие его правоту. Но какую линию он выберет - признать ли отмашку на
убийство Глобуса или отречься от нее, - об этом мне известно не было.
Я продолжал сидеть в машине. Прошло уже больше часа, но из ресторана
никто не выходил. Тем временем к площадке медленно подъехал милицейский
"уазик". Вышедшие из него милиционеры хотели было направиться в ресторан,
как вдруг неожиданно дорогу им преградили боевики, телохранители воров. Они
встали буквально стеной, полностью перекрыв все подступы к ресторану. Менты
остановились в некотором замешательстве. Вдруг из ресторана появился местный
авторитет или боевик, знавший милиционеров. Он подошел к ним и что-то тихо
сказал. Те, похлопав его по плечу, развернулись, сели в машину и уехали.
"Вот что такое маленький городок, где милиция и братва тесно между собой
связаны! Все у местных схвачено! - усмехнулся я про себя. - Эх, узнать бы,
как сейчас там Иваныч".
Вадим, сидевший со мной рядом, тоже молчал, погруженный в свои мысли.
- Ну что, Вадим, - толкнул я его в плечо, - что думаешь, как там все
решится?
- Кто его знает, - ответил Вадим. - Как решится, так решится, - тем самым
он дал понять, что не расположен развивать эту тему.
Я вышел из машины и немного потоптался вокруг, разминая затекшие ноги.
Когда я вернулся обратно, Вадим спросил:
- Ты там никого из Басманной братвы не заметил? Машина Барона там?
- Нет. А что, ты думаешь, он приехал?
- Машина, похожая на его, стоит, - показал Вадик на одну из иномарок, где
на номерном знаке было указано название компании, продавшей этот автомобиль,
- "Тринити Моторс". Это была компания, которая торговала импортными тачками
и которую патронировал все тот же Барон, правая рука Глобуса и нынешний его
преемник. Видимо, он все же приехал на сход, хотя и не был вором. Хотя мало
ли в стране тачек, купленных у этой компании!
Вдруг тяжкие раздумья нарушил Вадим.
- Санек, смотри... - сказал он, толкнув меня в бок.
Я поглядел в окно и увидел, что к нашей машине подъехал джип. Из него
вышли трое парней, к котором присоединились еще два человека из другой
машины. Мужики открыли багажник джипа и, достав оттуда два автомата, стали о
чем-то базарить, периодически показывая в сторону ресторана.
- Смотри внимательно, братуха! - сказал Вадим, нащупывая на заднем
сиденье пистолет.
Я тоже потянулся за стволом. Неужели сейчас начнут стрелять? Может быть,
уже вынесли приговор?!
Прошло несколько минут, наверняка стоивших мне седых волос, а братва все
еще продолжала рассматривать автомат. Должно быть, на этом обыкновенном
"калашнике" имелась какая-то прибамбасина или какое-то новшество, что и
привлекло внимание парней.
Вскоре они положили автоматы на место, захлопнули багажник и отъехали в
сторону.
- Значит, игрушки друг другу демонстрировали! - сказал Вадим, вьщохнув
воздух.
Прошло почти два часа. Наконец дверь ресторанчика распахнулась, и я
увидел, как оттуда выходят воры. Некоторые из них были кавказцами. Вскоре
появился и Сильвестр. Он шел к машине с каким-то солидным мужиком лет сорока
пяти - пятидесяти со славянскими чертами лица.
- Ну что, Иваныч, - расслышал я слова мужика, - видишь, как для тебя все
хорошо закончилось! Московские воры объявили Глобуса беспределыциком,
обвинили в пренебрежении воровскими традициями, в двурушничестве. Главное,
что вовремя подошла информация из Парижа, о том, что покойник летал над
столицей Франции в специально нанятом самолете и гулял в лучших ресторанах
города, проматывая общаковские бабки! Ты же понимаешь, такого никто не
прощает!
Сильвестр понимающе кивнул головой.
- Так что тебе, братуха, повезло! - резюмировал мужик.
Сильвестр тепло попрощался со своим собеседником и сел в машину.
- Ну, поехали отсюда! - сказал он.
- Ну как там, Иваныч? - спросил я, как только машина отъехала от
ресторана на порядочное расстояние.
- Все нормально! - ответил Сильвестр. - Воры большинством голосов
признали, что по отношению к Глобусу я поступил правильно.
- Значит, они признали правильным его... - я чуть было не добавил
"убийство", но остановился. Сильвестр кивнул головой.
Распространяться, как проходила воровская сходка, кто был "против", кто
"за", Сильвестр в машине не стал. Обратная дорога в Москву заняла гораздо
меньше времени. Все было позади - смертный приговор никому не вынесен,
союзники Сильвестра сумели за него заступиться, авторитет его остался
непоколебленным. Казалось, можно было расслабиться. Но я видел, что
Сильвестр продолжает нервничать. "Почему же он никак не успокоится? Ведь все
позади! "Косяки" отбили, авторитет в норме!" Сильвестр барабанил пальцем о
дверцу машины. Он как-то ежился, время от времени дергал шеей, было видно,
что сильно волновался. Это было неудивительно - он перенес сильный
психологический стресс, при котором любой другой мог получит инфаркт или
инсульт. Достаточно было взглянуть на внешний вид тех воров в законе,
которые вышли из ресторана, провожая Сильвестра, чтобы испугаться на всю
оставшуюся жизнь.
Наконец Сильвестр немного пришел в себя и даже попытался пошутить:
- Ну что молчим, пацаны? - обратился он ко всем. - Что вы приуныли?
Давайте расскажите, что ли, анекдот.
Все молчали. "Где уж тут анекдоты вспомнить! Имя бы свое не забыть!" -
подумал я.
- Так что, где анекдот? - взглянув на меня, спросил Сильвестр.
- Иваныч, - растерялся я, - что-то не могу ничего придумать.
- А что придумывать? Надо вспомнить только! - усмехнулся шеф.
- Не вспоминается, - признался я и, толкнув в бок сидящего рядом Вадима,
предложил: - Давай, расскажи что-нибудь!
- А что я могу? Я тоже ничего не знаю, - ответил тот.
- Ну, ребята, - усмехнулся Сильвестр, - совсем вы что-то без юмора. Плохо
у вас с этим!
С юмором у нас в данный момент действительно был напряг. Мы еще не отошли
от случившегося.
- Знаете что, - произнес Сильвестр, когда машина уже подъезжала к Москве,
- домой я, пожалуй, не, поеду - не то настроение. Поеду-ка я сниму девочек!
Давай на Новый Арбат! Расслабиться надо.
Я привык к тому, что после стресса Сильвестр предпочитал расслабляться с
женщинами. Это вошло у него уже в привычку.
Отношение Сильвестра к проституткам тоже было разным. Оно менялось в
зависимости от ситуации. Когда я только начинал работать с Сильвестром, он
брал проституток и действовал по ускоренному варианту: снял - быстро трахнул
- уехал. Но постепенно, со временем, Иваныч полностью поменял свою тактику.
У него было понятие так называемого жесткого секса и среднего. Жесткий секс
обычно был связан с какими-либо личными переживаниями, снятием стрессовых
ситуаций. Тогда Сильвестр мучил проститутку, подвергая ее иногда достаточно
садистскому обращению. Однако многим проституткам это даже нравилось, они
получали от этого удовольствие и еще больше любили и уважали Сильвестра. Он
прекрасно знал, что многие проститутки относятся к нему искренне. Во-первых,
они знали его достаточно давно, с середины восьмидесятых, когда он не был
еще Сильвестром, а был простым Сережей Тимофеевым, или Сережей Новгородским,
и впервые начал появляться на Калининском проспекте в ряде ресторанов,
оказывая покровительство проституткам, иногда защищая их от люберецких,
другой приезжей братвы и от "черных". Тем самым он завоевал их безграничное
уважение. Любая проститутка считала большим счастьем лечь с Иванычем. Когда
же он стал Сильвестром, тем более ни о каких отказах не могло быть и речи,
хотя, с другой стороны, Сильвестр никогда не брал проститутку против ее
воли.
Две или три проститутки стали его постоянными любовницами. Им Сильвестр
снимал квартиры, взяв на содержание, при условии, что девицы покончат со
своим прошлым, то есть перестанут заниматься проституцией, оставив только
одного постоянного клиента - Сильвестра. Как раз на квартире одной из них
Сильвестр встречался с Солоником. История Таньки довольно банальна. Она
приехала в Москву из Твери, бывшего Калинина. Жизнь ее не сложилась - Танька
рано вышла замуж, родила ребенка. Муж ее пошел по зонам и стал так
называемым полосатиком - отсиживал в зонах со строгим режимом, живя по
принципу "вышел - выпил - украл - сел". Естественно, выходя на свободу, он
считал своей первейшей обязанностью избить жену. Таньке доставалось
достаточно серьезно. Последняя отсидка мужа потянула на шесть лет, но, выйдя
на свободу, он сразу приперся к Таньке и стал над ней издеваться. Тогда
Танька впервые пошла за помощью к Сильвестру, которого до этого несколько
раз обслуживала. Иваныч поехал на разборку. Разборка получилась жесткая.
Произошла драка, так как муженек Татьяны, пройдя все лагерные этапы, не
