изрядно времени, исповедуя чужие религии, казавшиеся оолимарцам
мерзостными и дьявольскими.
Краткое изложение их прегрешений оказалось щедрым на описание
кар, ожидающих грешников за совершенные ими ошибки.
В сущности даже после обращения в Праведную Веру им по завязку
хватило бы всех перечисленных наказаний любой степени и тяжести.
Я вообще опущу завесу молчания над ожидавшими их интенсивными
пытками и издевательствами. Скажу только, что сбившись со счета,
Убенидус почувствовал подкатывающую к горлу омерзительную
тошноту.
В этот миг он почувствовал, что они должны любой ценой
избежать такой перспективы и жизни во дворце дураков среди
заплывших жиром собратьев Ллу, развалившегося на надушенных
кушетках и блаженно улыбавшегося своим идиотским шуткам.
Для них приближалось время зажать уши, повесить нос, прикусить
язык и присев на корточки, принять тяжкое наказание, называемое
илустидацией, подробности которого я раскрывать не буду из
опасения травмировать психику моего читателя.
Убенидус решился и поделился своими страхами со своим веселым
компаньоном, и тот стал как-то менее весел. Без особых раздумий
они решились сматывать удочки. Но как?
Надо отметить, что оба были по-хамски прикованы превосходными
цепями углеродистой стали к разукрашенным орнаментами железным
столбам в южном конце комнаты, а общий интерьер дополняла
массивная, окованная стальными полосами дверь черного дерева,
более подходящая для парадного подъезда или банковского сейфа, и
находилась та дверь в северном конце комнаты.
Убенидусу не терпелось добраться до своего имущества. Он
жаждал опутывающей ноги паутины, перценной пыльцы и
землетрясущего семени, которое сейчас уже достаточно перезрело, а
ведь еще недавно, во второй половине Иглаздрюенина было в самом
соку. Но увы, все их принадлежности находились в северном конце
комнаты, в шкафу из неразрушаемого кристалла. Они лежали там
прямо на глазах у узников не с целью их помучить и подразнить, а
просто потому, что оолимарцы смертельно боялись духовной заразы,
ведь зло жило для них не только в противозаконных цветах,
запахах, вкусах, словах, идеях, времени дня и тому подобном, но
так же и в физических объектах. Для сверхпривередливых оолимарцев
имущество богохульников было высшей мерзостью, носителем заразы,
неизвестной и отвратительной болезни. Ни один человек в городе не
был настолько богат, чтобы подвергнуться риску заразить свое
имущество, а потом уничтожить необходимые ему самому вещи. Не
могли же они обеззаразить весь мир.
Выделенный для них слуга-паргонес принес их вещи в камеру и
положив в неразрушимый кристалл, поспешил удалиться, не проявив,
стоит заметить, ни зависти, ни сожаления.
Однако невинные и вовсе не садистские мотивы тюремщиков,
положивших вещи так, что они были видны, но недосягаемы,
послужили причиной тяжких страданий бедного Убенидуса. Ведь тут,
постоянно на виду лежали пакетики с волшебными средствами, а
также маленькая, пухлая и засаленная книга заклинаний и молитв.
Однажды глубокой темной ночью, в отчаянии ковыряя указательным
пальцем в носу, не особо беспокоясь, был ли то подходящий час для
астрологических упражнений - Убенидус уронил маленькую каплю
крови на полированную поверхность соседней табуретки и помянул
всех своих предков. И вдруг воздух прорезала маленькая розовая
вспышка света, запахло серой, а на табуретке появилась крохотная
зеленая птичка. Она подпрыгнула, слизнула человеческую кровь и
вопрошающе уставилась на Убенидуса своим черным глазом.
- Что тебе надо, зачем звал меня? - спросила птичка
надтреснутым человеческим голосом.
- Никогда бы не подумал! - прошептал ошарашенный Убенидус. -
Если ты не против, вызволи нас отсюда! Слышишь меня, Рекват?
Не так часто он вызывал духов своих предков из
ультракосмического царства теней, внепространственного преддверия
ада, служившего им обителью. Дело в том, что ладить с ними было
ох, как непросто.
Рекват был дотошным, не в меру любопытным и, как сказал бы
Убенидус, будь на то его воля - обладал злобным чувством юмора.
Поняв, какую работу подкинул ему Убенидус - так называемое
обычное Волшебство, он решил позабавиться.
Рекват малость поиздевался над своим старым господином и
взлетел, чтобы повнимательнее рассмотреть ухмылявшегося Амалрика.
Он скосил на него сначала один глаз, потом другой, сосредоточив
на молодом гиганте все свое внимание. Некоторое время, он изучал
странные узоры ауры Амалрика. Потом он плотно сжал два своих
черных глаза и открыл третий, скрытый до того на макушке. Этим
органом, который действовал в Астральной Плоскости, он стал
внимательно рассматривать астрального двойника Амалрика. Окончив
свое занятие, он вздыбил оперение в резком коротком приветствии.
- Привет, полубог! - чирикнул он.
- Привет, маленькая пташка, - хмыкнул Амалрик.
Убенидус, глубоко изумленный, уставился на них.
Рекват вдруг прыгнул в центр стола и внимательно осмотрелся.
Поверь, он видел сквозь стены, через стражу и темноту пыточные
камеры, зажатые пальцы, дыбы и все другие прелести священной
оолимарской цивилизации. Закончив свои всепространственные
наблюдения, он направил дерзкий глаз на рассерженного хозяина и
прочирикал:
- Ладно, вам, видно хочется оказаться в более приятном месте,
верно?
- Довольно дурить, - взорвался Убенидус. - Что ты сделаешь,
чтобы вызволить нас отсюда?
- Не ерепенься, - ехидно посоветовала птичка. - Вежливость -
залог успеха.
- Рекват, бессовестная, вшивая курица, заклинаю тебя! Вспомни
наш договор!
Птичка пронзительно вскрикнула и совсем не по-птичьи
насмешливо фыркнула:
- Договор! Только твой жир и помнит об этом глупом клочке
бумаги! - каркнула она. - Когда в последний раз ты призывал меня
отведать человеческой крови? А? Вспомни, насколько давно это
было!
Несчастный Убенидус поник.
- Да...
- Однако...
Услыхав это, Убенидус даже подпрыгнул.
- Однако? Значит, ты поможешь?!
Птичка почистила клювик, ничего не ответила, и лишь выдавила
беспокоившую ее капельку. Потом она резко сунула клюв под крыло и
отшвырнула маленькое красное насекомое. Паразит, у которого
оказалось две головы и неприятный запах, ударился о крышку стола
и превратился в облако розового пара.
- Я только дам вам парочку советов, - нагло прочирикала
птичка. - Первый - призовите Арангатура. Второй - подтверди
верность Заблуждений. Прощай.
- Рекват, ты не смеешь... - но было уже поздно.
На том месте, где только что сидела птичка, возникло облачко
пара и в ноздри ударил едкий запах серы. Убенидус, надутый и
сердитый, сел на место.
- Чертова птица! Призовите Арангатура!.. Извольте. Только кто
это или что это?
Амалрик смущенно прочистил горло. Он казался пристыженным и
водил пальцем ноги по ворсу ковра, усердно избегая взгляда
Убенидуса.
- Моя вина, - буркнул он. - Я как-то не подумал. Всегда
полагаюсь больше на мускулы, чем на разум. А надо было подумать,
предупреждали же меня Всемогущие Боги - надейся только на свой
разум...
Внезапно он странно откинул голову и заревел так, что зевающий
Убенидус подскочил на целый фут от пола.
- Харре, харре, Арангатур! Арангатур, харре, харре!
Через всю комнату к сейфу из неразрушимого кристалла пробежали
складки света и осветили часть могучего бронзового жезла
Амалрика. Жезл задрожал, словно гончая, услыхавшая зов своего
хозяина, всплыл в воздух и с ужасающей силой ударил в стену
кристаллического шкафа.
Кристалл зазвенел, как колокольчик и вдруг неразрушимый
кристалл разбился вдребезги с гулким и довольно громким в тиши
ночного дворца звуком.
Бронзовый же жезл, подобно уродливой ракете, пересек комнату и
опустился в протянутую руку Амалрика.
Убенидус вытаращил глаза так, что чуть не потерял их. От
изумления он даже онемел.
Амалрик попробовал улыбнуться, он все еще чувствовал себя
ужасно глупо и не в силах был ничего сказать. Он был должником
толстенькой зеленой птички.
- Что стоит наш полубог без такого очаровательного оружия, -
проворчал он иронически.
Убенидус ничего не ответил и пока его оцепеневший рассудок
пережевывал эти слова, до его слуха из соседнего зала донесся
звук шагов. Звон разбитого сейфа разбудил дремавших тюремщиков,
они должны были быть здесь с минуты на минуту.
- Быстрее! - агонизирующе выдохнул он.
Амалрик вставил жезл в звено цепи, которой был прикован к
массивному железному кольцу. На его плечах налились огромные
бугры мускулов и с глухим треском звено лопнуло, а осколки стали
зазвенели, ударяясь о стены.
В одно мгновение он освободил себя и наклонился, чтобы
освободить Убенидуса.
Неожиданно дверь распахнулась и в комнату ворвались люди.
Среди них был их Восприемник, Ллу Нам Пак, зевающий, с заспанным
лицом, облаченный в поспешно наброшенную рубаху с широкими
рукавами и вьющимися лентами. С ним был его начальник и, суровый
аскетичного вида Ив Мак Джерб и испуганные стражи.
- Что здесь происходит? - закричал Ив Мак Джерб.
- Мы... Э-э-э-... - мямлил Убенидус, пока Убенидус рвал и
распутывал его кандалы.
- Вы пытаетесь убежать, подлые еретики! - крикнул угрюмый
теократ. - Если так, то лучше откажитесь от этой мысли, ни к чему
хорошему она не приведет, ваши цепи сделаны из крепчайшей стали!
Амалрик разразился гулким смехом и поднялся на ноги, держа в
руках сломанные цепи Убенидуса.
- Крепчайшая сталь! Чушь! Тяжела, прочна, но хрупка. Я разбил
эти ваши знаменитые цепи. Могу пояснить, как. За двадцать девять
тысяч и восемьсот четырнадцать лет служения Всемогущим Богам я
совершал и не такое! Как-то мне пришлось спуститься в Северных
Странах к проклятому Варвунду Демонов Смерти за душой принцессы
Оллумуммо. Тогда они связали меня неразрушимыми цепями из
прочнейшего металла. Вот это был металл, не то что ваш!
И странное дело - стражники, не ожидая нападения Амалрика,
мифологической фигуры из чуждой им религии, отступили назад,
спотыкаясь и натыкаясь друг на друга, в замешательстве и страхе
побросав свое оружие.
Вдохновение снизошло на Убенидуса, как удар молнии. Мысли
проносились в его голове с невообразимой скоростью. От оолимарцев
исходил такой ужас перед ересью, что, казалось, он пахнул. Второй
загадочный совет Реквета гласил: "Подтверди правильность
Заблуждений, Удивительных Заблуждений. Признай их."
Его охватила радость. Предвкушение предстоящей битвы
засверкало в его раскосых глазах. Он выступил вперед, под
пристальный взгляд сурового старого Ив Мак Джерба.
...В один миг они выскочили из комнаты, спустились в
разукрашенный витиеватыми росписями зал и сломя голову помчались
по мраморным ступеням, оставив позади ошеломленных, обложенных
ересью стражников.
К несчастью, на лестнице их ждала целая фаланга стражников,
полных решимости изловить проклятых еретиков. Обменявшись
улыбками, Амалрик и Убенидус встали в позу и в один голос громко
продекламировали:
- В третьих, я утверждаю, что Зурана вращается вокруг своего
светила Куликса, а не наоборот! - прокричав это они гордо
посмотрели прямо в глаза подоспевших стражников, наполненные
сейчас ужасом.
Стражники сломали строй, их охватила паника и они бросились
сломя голову вниз по ступеням. Многие спотыкались, падали и
катились дальше, полируя ступени своими задницами. Некоторые даже
бросали щиты, копья и шлемы, чтобы единым прыжком перемахнуть
балюстраду и оказаться на земле раньше своих обезумевших
товарищей.
- В четвертых, я утверждаю, что Зурана не покоится на
согбенных плечах Архангела Джада, а, скорее всего, удерживается
центростремительными силами за счет скорости ее вращения вокруг
светила Куликса! - проревели они на всякий случай вслед
улепетывающим хозяевам.
Дальнейшее их продвижение не встретило упорного сопротивления,
а отряды горожан разбегались при одном только их появлении.
На свое счастье, стреноженного глагоцита они нашли на том же
месте, где и оставили. Взнузданный скакун, безусловно, был на
